Клиника в роще - Евгения Грановская

Заведующий молчал, мрачно и неподвижно глядя на свои морщинистые руки.

– Надо остановить ее, пока она не сунула нос в лабораторию, – продолжала Сташевская. – И сделать это нужно быстро. Другого способа решить проблему у нас действительно нет.

Черневицкий тяжело вздохнул.

– Но как мы объясним?

– Правдоподобную версию придумать не сложно, – Алла Львовна небрежно махнула рукой. – Надо подключить наши связи.

Игорь Константинович прикрыл глаза, негромко повторил: «Связи…»

– Именно. Главное – не допустить огласки.

Черневицкий не спешил с ответом. Наконец нехотя проговорил:

– Мне кажется, это моя проблема, и решать ее мне.

Сташевская пустила дым уголком губ и отрицательно покачала головой:

– Ошибаетесь, проблема наша. Не забывайте о Добром Самаритянине.

Лицо заведующего помрачнело. Он посмотрел на облачко дыма, расплывающееся в воздухе, и невесело усмехнулся:

– Я бы скорее назвал его злым Серым Волком. Послушайте, а может, нам не стоит так уж сильно его бояться? Мы ведь даже никогда его не видели. Для нас с вами Добрый Самаритянин не более, чем голос в телефонной трубке.

– Голос? – Сташевская чуть прищурила серые глаза и холодно посмотрела на профессора. – Неужели вы считаете гибель Вероники Холодовой случайностью?

Черневицкий стушевался.

– Я… не знаю, – пробормотал он.

– А Плучек?

В глазах Черневицкого промелькнул испуг.

– А что Плучек? Мне известно только то, что Плучек был слишком болтлив. Знаете, Алла Львовна… – тут заведующий покосился на зашторенное окно, словно опасался увидеть за ним чье-то лицо. – С некоторых пор я предпочитаю не задавать лишних вопросов, – договорил он, отвернувшись от окна.

– Я тоже, – тихо отозвалась Сташевская. Затушила сигарету в пепельнице и зевнула. – Игорь Константинович, могу я вздремнуть в комнате отдыха?

– Конечно. Вы здесь хозяйка.

– Увы, не полноправная, – уныло усмехнулась Сташевская.

Проводив Аллу Львовну, Черневицкий вернулся за стол. Прислушиваясь к барабанящему в стекло дождю, погрузился в размышления.

От тяжелых мыслей его оторвал звонок телефона. Черневицкий снял трубку и приложил ее к уху:

– Слушаю вас.

– Здравствуйте, Игорь Константинович, – раздался из трубки глуховатый, вкрадчивый голос.

Несмотря на то что в кабинете было прохладно, у Черневицкого мигом вспотела спина.

– Добрый день, – сипло пробормотал профессор.

– Я хотел поинтересоваться, как наши с вами дела?

– У нас все… нормально.

– Как ведет себя новая сотрудница? Она всем довольна?

– В общем, да.

– Это хорошо. Вера Арнгольц – ваша креатура. Надеюсь, что вы не ошиблись. Всего доброго.

«Всего доброго», – хотел ответить Игорь Константинович, но не успел – собеседник отключил связь.

Брякнув трубку на рычаг телефона, Черневицкий достал платок и вытер вспотевший лоб. Затем вынул из кармана халата блистер с идолом, вытряхнул одну таблетку на ладонь и положил ее под язык…

Все началось почти три года назад. В такой же вот осенний, мрачный день на столе у Игоря Константиновича зазвонил телефон. И точно так же, как сейчас, Черневицкий ответил:

– Слушаю вас.

– Добрый день, Игорь Константинович, – прошелестел в трубке незнакомый голос.

– Здравствуйте, – поприветствовал собеседника заведующий. – С кем имею честь?

– Я звоню вам по очень важному делу. Но для начала я хотел бы узнать: вы действительно лучший психиатр России?

Вопрос сбил Черневицкого с толку.

– Ну… – растерянно проговорил он. – Кое-кто считает, что лучший, но я бы не назвал эту точку зрения бесспорной. А в чем, собственно, дело? Кто вы и чего хотите?

– Я собираюсь оказать вашей клинике финансовую помощь. А что касается моего имени… Зовите меня просто Добрый Самаритянин.

«Очередной сумасшедший», – с досадой подумал Черневицкий. Быстро свернул разговор, попрощался и положил трубку. А два дня спустя на счет клиники пришла сумма, о которой Игорь Константинович не мог даже мечтать.

Вечером Добрый Самаритянин снова позвонил.

– Вы получили деньги? – спокойно осведомился он.

– Да, – Черневицкий был взволнован. – Я бы хотел поблагодарить вас за поддержку и…

– Не стоит благодарности, – холодно оборвал его излияния собеседник. – Вы получили деньги. Значит, с сегодняшнего дня работаете на меня. Я буду контролировать каждый ваш шаг. И не дай вам бог сделать что-то, что мне не понравится.

Игорь Константинович грозно нахмурился.

– Во-первых, я ни на кого не работаю, – обиженно проговорил он. – Я врач, заведующий клиникой. Во-вторых, я не собираюсь отчитываться перед каким-то богатым наглецом. И в-третьих, я не буду участвовать ни в каких ваших играх. А что касается денег, то вы можете забрать их и…

Собеседник положил трубку. Профессор Черневицкий устало откинулся на спинку кресла, чувствуя себя победителем.

Однако на этом история не закончилась. В тот же вечер дома у Черневицкого произошло нечто такое, что заставило его крепко задуматься. Дело в том, что в своем домашнем сейфе Игорь Константинович хранил некие фотографии и письма, о существовании которых не должны были знать ни жена профессора, ни его дочь.

Несколько лет назад у Черневицкого случился курортный роман. Связь была скоропалительная и быстротечная, но ее итогом и результатом стало появление на свет маленького мальчика по имени Витя. Мальчик жил сейчас в Анадыре с мамой и бабушкой, и профессор Черневицкий, будучи человеком чести, ежемесячно высылал на содержание внебрачного сына весьма немалую сумму денег. Иногда он получал из Анадыря письма с фотографиями маленького Вити и записочками, написанными его неумелой детской рукой.

Конечно, любой здравомыслящий мужчина на месте Игоря Константиновича поскорее бы избавился от этих писем, но Черневицкий дорожил теми фотографиями и каракулями настолько, что готов был идти на риск.

И вот сейчас, открыв сейф, он оцепенел – писем не было.

Первым чувством, охватившим Черневицкого, было изумление. Но минуту спустя изумление сменилось страхом. Заведующий опустился в свое любимое кожаное кресло и прикрыл ладонью глаза. И тут у него в кармане зазвонил телефон. Игорь Константинович вздрогнул, быстро достал мобильник, взглянул на дисплей, но вместо определившегося номера увидел лишь три цифры: 888. Три цифры, которые ни о чем ему не говорили, да и не могли сказать.

Черневицкий поднес трубку к уху подрагивающей рукой и сипло проговорил:

– Слушаю.

– Здравствуйте, Игорь Константинович, – раздался в трубке знакомый уже глуховатый голос. – Я звоню, чтобы вас успокоить. Фотографии и письма вашего сынишки находятся у меня. Как только я сочту нужным, бумаги вернутся в ваш сейф. В целости и сохранности.