Месть Ронана (пер. М.Кондратьев) - James Bibby

Принимая это за сигнал к действию, четырехсотенная гномская армия начала продвигаться вперед и входить в кабинки. Стараясь привлечь внимание, Аминазин всеми подручными средствами барабанил по трибуне, но впустую. Передатчики работали так громко, что начисто его заглушали. Он вынужден был просто стоять и наблюдать за происходящим, сжимая в кулаке так старательно подготовленную речь, пока последний воин не вошел в кабинку, а последняя зеленая лампочка не погасла.

Инженеры завозились с передатчиками, проверяя их и готовя к ожидавшемуся через полчаса возвращению армии, а разгневанный Аминазин поплелся прочь из зала, бормоча глухие угрозы и посулы.

– Нет, я его убью, – рычал он. – Пусть только вернется. Я клятом буду, если этого клятского братца не прикончу.

– Что же мне теперь делать? – раздался вдруг чей-то голос, и Аминазин, обернувшись, увидел ковыляющего к нему по коридору Азалептина. Замдиректора был в одном гномском нижнем белье – в майке и семейных трусах, а в глазах у него застыло полное обалдение. Из раны на затылке все еще текла кровь. Он осел на колени, и Аминазин подбежал ему помочь. Но пока он поднимал своего ошеломленного братца на ноги, в голове у него все стучала одна мысль. Если Азалептин здесь, кто же тогда экспедицию в Гутенморг возглавил?

Несмотря на почти непреодолимое желание побежать вслед за Ронаном и покрепче его обнять, Тусона держалась чуть поодаль, следуя за ним и Гебралью по узким улочкам. Они с Котиком тенью пробирались за ними сперва по боковой улочке, затем по пешеходному мостику через реку, затем по узкому проулку, а затем вверх по, казалось бы, бесконечному ряду ступенек.

Когда они добрались до верха лестницы, Ронана с Гебралью там уже видно не было, но Котик принюхался и без колебаний повернул налево. Метров через сорок еще один проулок ветвью уходил вправо, и они достигли его как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ронан с Гебралью входят в большую таверну.

– Я же говорил, – прошептал осел.

Они прошли по улице к заднему двору таверны, где имелась конюшня. Через открытую дверь было видно, как конюх чистит одного из оставленных там коней.

– Ты ведь не хочешь мне предложить, чтобы я тут подождал? – недоверчиво спросил осел.

– Пойми, нормальные ослы в таверны так просто не заходят и мулампос за обе щеки там не жрут. Это маскировку разрушит.

– Ладно. Только сена я не ем.

Когда они вошли в дверь, конюх, беззубый мужичонка с нежными глазами на морщинистой физиономии, оторвал глаза от своей работы и одарил их своей широкой улыбкой.

– Привет, – сказал он, и Тусона вдруг поняла, что он с ослом здоровается. К счастью, у Котика хватило ума промолчать.

– Добрый вечер, – отозвалась она. – Вы за моим ослом не присмотрите?

– Обязательно присмотрю, – кивнул конюх. – Эй, приятель, а ведь ты не на шутку проголодался, – продолжил он затем, гладя Котику шею. – И у меня такое чувство, что за морковку или солому на ужин ты мне спасибо не скажешь. – Он сделал паузу, склонив голову набок и задумчиво глядя на осла. – По-моему, ты в своей жизни уже кое-какой толковой еды попробовал, – заключил он. – Что, если я для тебя на кухню за миской тушеного мяса схожу?

Тусона еще никогда не видела на какой-либо ослиной физиономии такую откровенную ухмылку. Было очевидно, что Котик попал в надежные руки, так что она развернулась и под дождем прошла по тихому безлюдному дворику к задней двери таверны. Изнутри слышался громкий смех и разговоры, а еще кто-то жутчайшим образом играл на вконец расстроенном пианино. Хотя Тусона никогда в жизни здесь не бывала, от сознания того, что Ронан и остальные находятся внутри, у нее вдруг возникло чувство, будто она домой вернулась. С радостным теплом на сердце она открыла дверь и вошла.

Единственное просторное помещение таверны было битком забито народом, и весь этот народ всерьез был настроен славно повеселиться. Поблизости Тарл и Марвуд беседовали с небольшой компанией студентов. Было очевидно, что они уже знакомы, поскольку один из парней предупреждал остальных, чтобы за карты они с Тарлом ни в коем случае не садились. Тарл при этом ухмылялся и старался делать невинный вид, но безуспешно. Тусона стала прикидывать, что бы обо всем этом подумала Гебраль, ибо парочка девушек откровенно с ним заигрывала.

– Скажи, Тарл, а Ланья не врет? – спросила одна. – Ты правда на магическом языке говоришь?

Тарл с показным равнодушием пожал плечами.

– Pontifex petasum comicum geratet? – выдал он.

Тусона сперва вздрогнула, а затем заметила у стойки Ронана с Гебралью и изумленно раскрыла рот. Геб с довольной улыбкой наблюдала за Тарлом и явно не ставила ему в вину флирт, но дыхание у Тусоны перехватило от того, что Ронан с парой кентавров разговаривал. Раньше она никогда этих существ не видела, а тут их было сразу двое, и к их бесподобной красоте она была не готова. У кентавра-мужчины были густые каштановые волосы и короткая бородка. Его обнаженный торс был очень мускулистым, а конскую его часть покрывала роскошная темно-ореховая шкура. Мощной рукой он обнимал свою спутницу, светлые волосы которой отличались поразительной длиной и густотой. Взглянув на ее лицо, Тусона решила, что такой несравненной красотки она еще никогда не встречала. Зеленые глаза кентаврихи так и искрились. Единственный предмет ее одежды, линялый хлопчатобумажный лифчик, обтягивал грудь такой формы, при виде которой большинство обычных женщин могли бы от зависти лопнуть. Ее конское тело пегой масти было миниатюрней и стройней, чем у ее спутника. Общий эффект был ошеломляющим, и Тусона, вне себя от восхищения, вовсю глазела на парочку роскошных существ.

– Жаль, ты Котика с собой не прихватила, – пробормотал кто-то совсем рядом. – Они с Марвудом и с этой кентаврийской чувихой классную троечку бы сообразили.

Тусона вздохнула. Чары непоправимо разрушились.

– Свинья ты все-таки, Тарл, – прошипела она. – Знаешь об этом?

– Стараюсь как могу.

Тусона тревожно оглянулась, но никто, похоже, за ними не следил. Когда она повернулась обратно, Тарл сунул ей стакан. В другой руке у него была бутылка «примо-бормотелло», и он тут же ей из нее налил.

– Не волнуйся, – тихо сказал он затем. – Никто здесь за нами не присматривает. Мы в полной безопасности. Тут уже привыкли, что я со всеми заговариваю, особенно если это женщины.

– С Ронаном все хорошо? Его приняли?

– Да-да. Все ништяк. Его приняли, и никто его не узнал. Если не считать нескольких киллеров в Университете, других в городе нет. И Марвуд уверяет, что как только Ронана официально зачислят на кафедру, эти университетские ребята его не тронут, даже если узнают, кто он такой. Он говорит, это будет типа бесчестно.

– А когда его зачислят?

– Завтра утром. – С радостной улыбкой на лице Тарл беспечно огляделся и сделал широкий жест винной бутылкой. – Ну ладно, с тобой я, можно сказать, познакомился. Теперь я пойду с Выкрутасом поговорю. Это вон тот кентавр. Вообще-то он тут барменом работает, но сегодня у него выходной, и он сюда с подружкой заявился. Так я и с Ронаном поболтаю. Если ты подойдешь к стойке, Геб с тобой заговорит. Тогда мы все будем официально знакомы. Вообще-то всем тут на все это наклятать, но Геб говорит, так Ронану будет спокойней. Все здесь клятски дружелюбные, так что с кем хочешь, с тем и говори. Тебе только нужно знать, что вон тот накрашенный верзила в конце стойки – это Интоксик Катья и она в этом заведении хозяйка.

Тусона перевела туда взгляд и увидела здоровенного, мускулистого парня с татуированными руками. На парне был длинный белый парик и целая тонна косметики. Еще он щеголял женским платьем, туфлями на высоком каблуке и серьгами в ушах, но, несмотря на всю эту дамскую атрибутику, выглядел круче любого мачо.

– Если будешь с Катьей говорить, помни, что к ней всегда надо только в женском роде обращаться. Если она услышит, что ты ее «им» назвала, она тебя отсюда выкинет и больше никогда не пустит. Усекла?

Тарл мило ей улыбнулся, а потом побрел прочь, ухмыляясь и кивая каждому встречному, само воплощение праздника. Тусона бросила быстрый взгляд на Ронана, который все еще с Выкрутасом разговаривал, а затем на Гебраль, которая внимательно слушала то, что ей кентаврийская девушка рассказывала. Обе они держали в руках полупустые кружки. Поблизости Марвуд с головой ушел в разговор с компанией студентов, причем он, как и Тарл, активно винной бутылкой жестикулировал.

Тусона вздохнула и с некоторой опаской стала проталкиваться к стойке. Ночь обещала быть долгой, и у нее было чувство, что наутро она опять может о многом пожалеть.

Фенамин шагал по Собачьей улице, вглядываясь в мириады боковых ответвлений, и пытался прикинуть, которое из них Моськин переулок. Он слегка дрожал, частично от волнения, но главным образом все-таки из-за его слишком легкого для северного зимнего вечера одеяния. Он счел за благо сразу же сбросить с себя азалептинские доспехи, поскольку это была уже третья экспедиция в Гутенморг, и любая персона в вальдарской амуниции наверняка пользовалась у горожан таким же успехом, что и бешеный мегоцерий с расстройством желудка.