Винни-Пух и все-все-все - Алан Александр Милн

то есть мною, в часы досуга. Если кто-нибудь отберёт у младенца Ру орехи, а также разбудит Сову, мы все сможем насладиться этим творением. Я называю его даже Стихотворением.Кристофер Робин уходит от нас. По-моему, это факт. Куда? Никто не знает. Но он уходит, увы! Да, он нас покидает. (Вот рифма к слову «знает».) Мы все огорчены (Тут рифма к слову «увы»). Нам всем и правда грустно. Терпеть всё это трудно. (Неплохо!) (Так и нет рифмы к слову «факт». Досадно!) (А ведь теперь нужно ещё рифму к слову «Досадно». Досадно!) (Пусть эти два «досадно» рифмуют друг С другом, ладно?) Я вижу — Не так-то легко написать Очень хорошую строчку, И лучше бы всё Сначала начать, Но легче Поставить точку.. Нет! Кристофер Робин, Мы все здесь твои Друзьи. (Не так!) Мы все здесь друзья. (Твоя? Опять не так!) В общем, Прими на прощанье от всех Пожеланье успех. (Не так!) Прими пожеланье успехов От всехов! (Фу ты, вот неуклюжие слова, Что-нибудь всегда получается не так!) Словом, Мы все тебе их желаем, Ты молодец! ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ КОНЕЦ

⠀⠀ ⠀⠀

Если кто-нибудь намерен аплодировать, — сказал Иа, прочитав всё это, — то время настало.

Все захлопали.

— Благодарю вас, — сказал Иа, — я приятно удивлён и тронут, хотя, возможно, аплодисментам и не хватает звучности.

— Эти стихи гораздо лучше моих, — с восторгом сказал Винни-Пух. И он действительно был в этом уверен.

— Что ж, — скромно объяснил Иа. — Так и было задумано.

— Лизорюция, — сказал Кролик, — такая, что мы все это подпишем и отнесём Кристоферу Робину.

И резолюция была подписана: Пух, Сова, Пятачок, Иа, Кролик, Кенга, Большая Клякса (это была подпись Тигры) и Три Маленькие Кляксы (это была подпись Крошки Ру).

И Все-Все-Все отправились к дому Кристофера Робина.

— Здравствуйте, друзья, — сказал Кристофер Робин. — Здравствуй, Пух!

Все они сказали: «Здравствуй», и вдруг всем стало как-то грустно и не по себе — ведь получалось, что они пришли прощаться, а им очень-очень не хотелось об этом думать. Они беспомощно сбились в кучу, ожидая, чтобы заговорил кто-нибудь другой, и только подталкивали друг друга, шепча: «Ну, давай ты», и мало-помалу вперёд вытеснили Иа, а все остальные столпились за ним.

— В чём дело, Иа? — спросил Кристофер Робин.

Иа помахал хвостом, очевидно желая себя подбодрить, и начал.

— Кристофер Робин, — сказал он, — мы пришли, чтобы сказать, чтобы передать… как это называется… сочинял один… но мы все — потому что мы слышали… я хочу сказать, мы все знаем, ну, ты понимаешь сам… Мы… Ты… Короче, чтобы не тратить много слов, вот! — Он сердито оглянулся на остальных и сказал:

— Весь Лес тут собрался! Совершенно нечем дышать! В жизни не видел такой бессмысленной толпы животных, и главное, все не там, где надо. Неужели вы не понимаете, что Кристоферу Робину хочется побыть одному? Я пошёл!

И он поскакал прочь.

Сами хорошенько не понимая почему, остальные тоже начали расходиться, и когда Кристофер Робин закончил чтение стихотворения и поднял глаза, собираясь сказать «спасибо», перед ним был один Винни-Пух.

— Это очень трогательно, — сказал Кристофер Робин, складывая бумажку и убирая её в карман. — Пойдём, Пух. — И он быстро зашагал по дороге.

— Куда мы идём? — спросил Пух, стараясь поспеть за ним и одновременно понять, что им предстоит — Искпедиция или ещё какое-нибудь я не знаю что.

— Никуда, — сказал Кристофер Робин.

Что ж, они пошли туда, и, после того как они прошли порядочный кусок, Кристофер Робин спросил:

— Пух, что ты любишь делать больше всего на свете?

— Ну, — ответил Пух, — я больше всего люблю…

И тут ему пришлось остановиться и подумать, потому что хотя кушать мёд — очень приятное занятие, но есть такая минутка, как раз перед тем как ты примешься за мёд, когда ещё приятнее, чем потом, когда ты уже ешь, но только Пух не знал, как эта минутка называется. И ещё он подумал, что играть с Кристофером Робином тоже очень приятное дело, и играть с Пятачком — это тоже очень приятное дело, и вот когда он всё это обдумал, он сказал:

— Что я люблю больше всего на всём свете — это когда мы с Пятачком придём к тебе в гости и ты говоришь: «Ну как, не пора ли подкрепиться?», а я говорю: «Я бы не возражал, а ты как, Пятачок?», и день такой шумелочный, и все птицы поют. А ты что больше всего любишь делать?

— Это всё я тоже люблю, — сказал Кристофер Робин, — но что больше всего я люблю делать — это…

— Ну, ну?

— Ничего.

— А как ты это делаешь? — спросил Пух после очень продолжительного размышления.

— Ну вот, спросят, например,