Сатана вас поздравляет - Фредерик Браун

Я ответил, что не возражаю.

— Всё ещё нет вестей о дяде?

Когда я подтвердил, что известий действительно нет, он захотел узнать, не может ли чем-нибудь пригодиться. Я поблагодарил его.

— А ты не думаешь, Эд, что столь долгое отсутствие вестей — это хорошая весть? Я хочу сказать, что если бы с ним что-нибудь случилось, то ты бы уже давно об этом узнал?

— С ним что-то случилось, — сказал я. — Вопрос только — что, Честер.

— А вот у меня предчувствие, Эд, что с ним всё в порядке. Я никогда тебе этого не говорил, но я немного того… ясновидящий. Ты, наверно, в такое не веришь, правда?

Я покачал головой. Даже удивительно, сколько людей рехнулось на таких вещах. Карл Делл со своей астрологией, теперь вот Честеру Хемлину взбрело в голову, что он ясновидящий.

Полусерьёзно, я произнёс:

— Лучше, Честер, не настаивай на этом. Видишь, что с Карлом Деллом случилось. Или тебе известно, отчего, по нашему мнению, он был убит? — Мне припомнилось, что полиция не докладывала об этом газетчикам. Газетные полосы давали понять, что Карл был убит лишь при попытке ограбления — «хотя полиция продолжает отслеживать и иные возможные мотивы».

— Я подумывал, что тут может быть связь, Эд. Тут прошлым вечером был сотрудник полиции, про Делла расспрашивал. Да про твоего дядю тоже вопросы задавал, а потому и ясно было, что они усматривают связь; но это и естественно, поскольку оба жили на одном и том же этаже в одном и том же доме. Или тут ещё что-то?

Я подтвердил, что тут имеется нечто большее, но сказал, что мне не хочется об этом говорить. Раз полиция не поделилась с газетами, то она, видимо, не желала разглашения информации.

Чтобы сменить предмет, я взял фотоснимки, на которых Честер меня запечатлел, и вновь принялся их разглядывать.

— Если я вот этот продам, — сказал мне Честер, — то поставлю тебе выпивку, за то что послужил мне моделью. И потом, почему бы мне вообще не поставить тебе выпивки? Не пройтись ли нам, знаешь ли, до Стейт-стрит?

Я собирался отказаться, но передумал и согласился. Было ещё слишком рано, чтобы пытаться заснуть, а от стаканчика-другого, вероятно, потянет в сон. Но нет, этого не произошло. Во всяком случае, не сразу. Я всего лишь опьянел. Возможно, потому, что я был переутомлён и сильно переволновался за эти два дня. Раньше я мог выпить гораздо больше и при этом не опьянеть так сильно.

Мне не вспомнить, во сколько мест мы тогда заглянули, хотя все они были на Стейт-стрит и не далее дюжины кварталов от заведения, с которого всё началось.

Мы не разговаривали ни о Карле Делле, ни о дяде Эме, мы говорили про игру на тромбоне и про фотографирование, и когда Честер начал слегка пьянеть, он заговорил о ясновидении; при этом выяснилось, что астрология его интересует ещё меньше, чем меня. Вспоминаю, что, хотя мы избегали текущих вопросов, один раз всё же вступили в спор о преступлениях вообще, и Честер вроде бы рассказывал, как сильно он ненавидит убийство — начал даже что-то о своём брате, но скоро съехал в сторону.

Оказалось, что Честер отличный парень, если узнать его ближе. Немного, правда, помешанный на определённом предмете. Ему даже захотелось вдруг заглянуть в магический кристалл, который где-то у него был — а я не припоминал у него в комнате такого предмета, — и попытаться рассмотреть в нём нечто такое, от чего бы я успокоился насчёт дядюшки Эма. Помнится, я ещё предложил ему использовать для этого лысую башку какого-то господина, сидящего в своём киоске через дорогу от нашего бара, но Честер ответил, что это не сработает.

Да, Амброз Коллекционер, оказывалось, был отличным парнем! Он проводил меня домой и уложил в постель — не исключено, что даже разул меня, поскольку я не припомню, чтобы сам разувался.

Глава 14

Я пробудился среди ночи: нечто натирало мне плечо и грудь с одной стороны. Я перекатился на другую сторону и осознал, что лежу на кровати, лежу полностью одетым, а беспокоит меня автоматический пистолет тридцать второго калибра в кобуре. На нём-то я и лежал.

Встав, я включил свет. Было два часа ночи, а потому я не мог проспать долго; мне не было известно точное время прихода домой, но едва ли это случилось до полуночи. Правда, костюм на мне был так сильно измят, словно бы я провалялся в нём не два часа, а все двенадцать; утром мне предстояло надеть другой, а этот отправить в чистку.

Голова побаливала, а вот желудок не подавал признаков расстройства. Я разделся, чтобы облачится в пижаму и вернуться в постель; кобуры с пистолетом я на этот раз с собой не захватил.

Было немного совестно, что я напился, но сделанного не вернёшь, а выспаться ещё можно. Целых пять часов сна, — и в офис к восьми успею! Это, то есть, если Эстелла не постучится ко мне по пути к себе наверх, когда вернётся домой через два или три часа.

Я лежал, мечтая об Эстелле. Хочу ли я, в самом деле, жениться на ней? — спрашивал я себя. Ответ был — и да, и нет. Я её любил, просто не был уверен, что уже готов к браку. Интересно, какая доля шутки заключалась в её словах насчёт того, что вот Оги Грейн совсем не прочь на ней жениться. Раньше я бы сказал, что изрядная доля, а потому не упомянул об этом, когда этим вечером поднимался к ней по прочтении той записки, которую она сунула мне под дверь. Теперь же пришло опасение, что её слова могли оказаться правдой. Да, вдруг это правда? Разумеется, Оги, с его-то деньгами, имел в женщинах широкий выбор. Да только красавиц, как Эстелла, вряд ли было много на его пути, и ещё меньше столь же свежих, прелестных и достойных. В такую можно влюбиться по уши, да и предложить ей честный брак, а не просто шуры-муры! Ведь кто-то, кажется Бассет, рассказывал мне, что Оги вдовец.

Что ж, если Эстелла говорила не шутя, то серьёзно она всё равно к этому не относилась. Чёрта с два, если верить тому, что сказала мне миссис Брэйди, — да и свидетельство моих собственных чувств за парочку последних ночей.

И так лежал я, гадая, постучится ли она, — и надеясь, что постучится, — пока не