Леди-Бунтарка, или Я всё решу сама! (СИ) - Минаева Анна Валерьевна

Зажав рот ладонями, я наблюдала за этой умилительной картиной и мысленно била себя по рукам, которые так и чесались погладить эту виверну. Я отвесила себе еще и мысленный подзатыльник, вспоминая эту наглую морду, которая слопала один из эскизов.

«Недодракониха» медленно повернула голову в мою сторону, шумно втянула воздух ноздрями и… издала победный клич.

Я сорвалась с места ровно в тот момент, когда виверна хлопнула крыльями и перемахнула через дерево. Ее когти прочертили полосы по колонне, оставляя глубокие царапины, а из глотки вырвалось недовольное шипение.

То, что воспитанница Рэймонда вошла в раж, было видно и без помощи магии. И мне приходилось уносить от нее ноги на полном серьезе.

Повернув на повороте, я вцепилась пальцами в продолговатую ручку, чтоб не врезаться носом в начищенные до блеска доспехи.

Позади взвизгнула Агата.

Дернув ручку на себя, я влетела в комнату и захлопнула за собой дверь, приваливаясь спиной к гладкому дереву.

Помещение, в котором я оказалась, было небольшим и освещалось тусклым светом пульсаров, которые вспыхнули под потолком, стоило мне переступить через порог.

Напротив двери находился невысокий черный диван, усыпанный бумагами. Рядом с ним возвышался деревянный каркас, на натянутом холсте красовалась недорисованная химера. На столике перед диваном были разбросаны эскизы и баночки с красками. А стены увешаны картинами в рамах и без.

Мастерская лорда Риордана. Место, куда он не допускал никого. Мне и в голову не приходило проникать сюда. Я почему-то думала, что мой супруг мастерит тут ловушки для зверей, составляет сложные яды и точит кинжалы. А он… рисует.

Я прошла вдоль стены, рассматривая пейзажи и натюрморты. Большинство творений показывало или природу, или диковинных зверей.

Богиня, я бы могла и догадаться, что картины в галерее и доме лорда Риордана вышли из-под его кисти! Кто же еще мог так детально нарисовать дракона, которого видели вживую только счастливчики. Или изобразить настолько досконально пейзаж морозных гор, в которые поднимаются только по крайней нужде.

Я провела пальцем по тонкой деревянной панельке, стряхивая пыль. Дверь за моей спиной распахнулась, гулко ударилась об стену, а по полу процокали коготки.

Обернувшись, я встретилась взглядом с Агатой, которая явно была недовольна моим исчезновением.

– Если что-нибудь тут сломаем, то получим обе, – опередила я ее следующий утробный рык.

Виверна опустила голову и тихо выдохнула, явно со мной соглашаясь. А я, не опасаясь нападения, повернулась к «недодраконихе» спиной и продолжала рассматривать картины, медленно продвигаясь все глубже и глубже в мастерскую.

В какой-то момент стена, где висели работы лорда Риордана, резко оборвалась, открыв узкий проход в продолжение комнаты, которое со стороны входа я не заметила.

Агата громко хлопнула крыльями, привлекая мое внимание, раззявила пасть, зашипела. Быстро шагнула в мою сторону и вновь хлопнула крыльями.

На самом деле, это могло бы напугать, но мне почему-то стало смешно.

– Ты не хочешь, чтобы я шла туда? – уточнила я, заглядывая в янтарные глаза виверне.

Она закрыла пасть и кивнула. Но, судя по взгляду, была недовольна, что я так быстро ее поняла. «Недодракониха», скорее, отдала бы предпочтение когтям и зубам, чтобы остановить меня.

– А почему? Боишься, что Рэймонд тебя отругает?

И вновь кивок.

– То есть тебя просили, чтобы я туда не заходила?

Кивок.

Интерес разогрелся не на шутку, подтолкнул в спину.

– Но мы ведь никому не скажем, правда?

Агата наклонила голову, будто готовясь к прыжку, «капюшон» вздыбился ороговевшими шипами.

А я, прекрасно помня, что моя магия не вредит этому существу, ведь очень похожа на ее родную, кинулась вперед, подхватывая тяжелые темно-фиолетовые юбки.

Виверна замешкалась на повороте, чем подарила мне несколько драгоценных секунд.

Я оказалась в еще одной комнатке с мольбертом и картинами на стенах. Взгляд зацепился за темную ткань, которой была завешена работа, вставленная в деревянную треногу.

Материя на ощупь оказалась прохладной, она с шорохом упала на пол, а за моей спиной раздался обреченный вздох вперемешку с шипением.

Теперь становилось понятно, почему Агата не хотела меня сюда пускать. Точнее, почему ей это приказал Рэймонд.

С белоснежного холста на меня смотрела худощавая девушка с тонким носом и высокими скулами. Темные волосы тугими локонами падали на ее плечи, затянутые в белую ткань. На шее блестел в невидимых лучах солнца большой кулон в форме черного сердца. Она смотрела на зрителя с вызовом, словно готова была ринуться в атаку. Это читалось в ее ярких янтарных глазах.

Моих глазах.

С портрета, который нарисовал лорд Риордан, смотрела я.

Не знаю почему, но меня зацепило это. Сильно так зацепило за какие-то нити внутри, заставляя их противно вибрировать.

Отступив на шаг, я вновь посмотрела на рисунок. Он был хорош. Чувствовалась рука мастера. Хотелось рассматривать каждый штрих, каждую деталь. Наслаждаться.

Но вместо этого, я наклонилась, подхватила темную ткань и аккуратно накинула ее на портрет.

Наверное, лучше бы я никогда не видела его. Так было бы легче. Проще.

Игнорируя Агату, я выскочила из мастерской своего супруга и отругала себя за любопытство. Виверна не стала меня преследовать или шипеть вслед.

Но лучше бы она гналась, хлопала крыльями и верещала. Лучше бы.

О Богиня, да что со мной такое? С каких пор я стала такой эмоциональной?

Ответ на этот вопрос и не нашла ни сегодня, ни завтра утром, когда наступил тот самый десятый день.

Надев наряд, похожий на тот, в котором ходят жрицы Мельхомы, они же вольные чародейки, я сняла с пальца деревянное колечко и покинула стены поместья. Темная карета домчала до храма меньше чем за десять минут.

А на пороге меня встретила одна из девушек, провела к кабинету настоятельницы. Вновь путем, который не должен был быть доступен простым посетителям.

Матушка Хиона ждала там же, где и в прошлый раз – разместившись в глубоком кресле за письменным столом.

– Проходи. Присаживайся, – она вновь указала мне на место напротив нее. – Сегодня нам о многом нужно поговорить. Тебе многое нужно узнать. Ты готова к этому, Румия?

– Да.

– Хорошо, – женщина хищно улыбнулась. – Мне нравится твое настроение. Выпьешь?

– Что же за новости меня ждут, что ты с порога предлагаешь мне что-то крепче чая? – голос звучал уверено, будто я не второй раз виделась с настоятельницей. Не во второй раз говорила.

– Такие, что пошатнут твое видение мира.

– Звучит интересно, – я ответила женщине такой же улыбкой. – Тогда не откажусь.

Матушка Хиона даже не пошевелилась. Только щелкнула пальцами, указала ими на столешницу, что разделяла нас. Через мгновение на ней появился высокий глиняный кувшин, по округлым бокам которого стекали капельки конденсата, и два деревянных кубка. Еще через секунду оба они оказались наполнены до краев. Один подлетел ко мне, завис у рук, позволил себя поймать за толстую ножку.

– Хорошо, – настоятельница вновь откинулась на высокую спинку кресла, игнорируя свою чашу. – Пожалуй, начну с того, что после того, как сегодня переступила порог храма, ты сможешь выйти из него минимум через несколько месяцев. Проблему с нежелательным браком мы решим, об этом можешь не переживать.

Я открыла было рот, чтобы возразить, но чары матушки Хионы спеленали меня по рукам и ногам. Не позволили и пискнуть.

– Нет, Румия, раз уж ты пришла сюда, то дослушай. Я помогу тебе, ты поможешь нам. Все честно. Я не смогла отказать тебе, ведь сработало заклинание Джоан. Она наложила его на тебя еще до своей смерти. Сколько же сил она потратила на то, чтобы свободные чародейки не посмели отказать в помощи ее ребенку? – вопрос прозвучал риторически. Да даже если и нет, то я не могла на него ответить. – Интересно, а зачем она это сделала? Неужели догадывалась, что рано или поздно ты явишься к нам за помощью? – в ее глазах промелькнуло нечто такое, что мне совершенно не понравилось. Она знала больше, чем говорила. Намного больше. – Ну да неважно это пока. Позже ты сама нам все расскажешь. А пока только слушай. И запоминай. Каждое мое слово.