1923 - Олег Иванов

— Значит, надо найти людей в Варшаве и Париже… - полувопросительно сказал он и продолжил мыслить вслух. Надежда вопросительно взглянула на Николая, тот кивнул и она продолжила перевод.

— Они помогут взглянуть на наши отношения в новом ракурсе. Англичане нас поддержат без особых условий - они боятся большевистской угрозы. Знаете, Николай, у Вас очень светлая голова. Вы как-то сбоку глядите на этот шарик. То, что ускользает от нашего взгляда Вам хорошо видно.

Коле опять стало очень стыдно. Я самозванец. Господи, ну за что. И там ничего не выходит, и здесь я как Лжедмитрий скачу. Я сам то могу что-нибудь сделать? Впрочем, самоуничижение паче гордыни. Будем ловить момент.

— Ну что Вы, Оскар - широко улыбнулся он. Голова у меня как и у всех. Просто я долго путешествовал по Азии, и проблемы Европы ещё не приелись. У Вас просто, как это говорят в России, «смозолился глаз». Вы привыкли к определённом ракурсу. А в Азии, я был в отдалённых монастырях Тибета, и там, вдали от нашей цивилизации, я познакомился со странными обрядами, которые могут менять взгляд на мир. Более того, я видел как люди могли прозревать будущее, как им открывались новые картины мира, мира, совсем не похожего на то, что есть сейчас.

— Да, мне Фриц говорил, что Вы были в Тибете. Он даже планирует поговорить с Вами, чтобы Вы прочитали доклад о Вашем путешествии. Это будет чрезвычайно занимательно. Я обязательно буду присутствовать. Так Вам нужны наши документы? - Оскар решил закруглить тему. Было похоже, что новые, грандиозные планы уже строились рядами и колонами. «Айн колонен марширен» вспомнилась Коле цитата из «Войны и мира».

— Конечно оставляйте. В нашем хозяйстве всё сгодится.

Гости уже начали расходиться, когда Фриц снова поймал Николая, опять увлекая его в курительный кабинетик. Он был очаровательно задумчив, но не забывал раскланиваться с прощающимися парами, пока они пересекали центральный зал.

В кабинетике он усадил Колю в кресло и сам уселся напротив.

— Скажите, удивительный человек, а Вы действительно можете видеть будущее?

— Ну что Вы, это никому не подвластно. С людьми иногда случаются озарения, но это одиночные прорывы завесы, поставленной на этом пути.

— Откуда же у Вас такая уверенность в Ваших оценках? То, что Вы говорите не выходит за рамки общих мест в оценке европейской политике, но в Ваших словах есть какая-то гипнотическая уверенность. Они как ниточка, на которую нанизываются факты, и эти факты начинают, как это правильно по-русски - играть. Как эти прекрасные бриллианты у дамы Надежды.

— Я не знаю - Николай действительно не знал, что ответить. У меня почему-то есть уверенность, что есть возможность такого действия. В общем, мне трудно это объяснить.

— Я Вас понимаю - Фриц задумчиво покачал головой. Скажите, я правильно понимаю, там, в Тибете, Вам приходилось принимать участие в ритуалах, связанных с постижением глубинных тайн Востока?

— Я наблюдал несколько обрядов связанных с приоткрыванием завесы времени - осторожно начал выстраивать свою линию Коля. Там достигались поразительные результаты. Признаюсь Вам, Фриц, я многое в принятии решений основываю на том, что слышал тогда.

— И это приносит практические результаты?

— Вы знаете, я долго думал на эту тему. Это как познание закона природы. Его познают люди - эти люди гении -Ньютон, Максвелл, Эйнштейн. А другие люди на этой основе придумывают кучу интересных и полезных вещей. Эдисон, например, или братья Уатт. То, с чем я сталкивался - это маленькие кусочки глобальных законов бытия. А вот систематизировать их, найти единый смысл - задача мне пока не под силу. Я как Эдисон - вижу маленький кусочек, и стремлюсь сделать из этого знания крохотную лампочку, освещающую мне путь.

— Поясните, если это конечно возможно.

— Хорошо, когда я уезжал из России на Восток бушевала буря гражданской войны. И в этой буре демоническая фигура Бронштейна - Троцкого была несоразмерной со всеми остальными. Поэтому один из вопросов, которые я задавал жрецам культа Бон, был вопрос о его судьбе. Тогда мне показали его падение и смерть. И мне показали будущего самовластного правителя России. На этой основе я и строю свою политику.

Герхард заметно напрягся. Было видно, что Николай подошёл к вопросу, который вызывает неподдельный интерес. Фриц выждал положенную паузу, и не дождавшись продолжения, спросил

— Дзержинский?

— Нет, Фриц. Вы не поверите.

— Кто, удивительный человек, кто? Говорите, раз начали. Зиновьев?

— Сталин.

— Кто? - очень удивлённо повторил Фриц - Сталин? Он же не политик. Он какой-то третьеразрядный чиновник в партии. Его никто не знает. Он не выступает публично. В его руках нет никаких рычагов борьбы за власть. Партия идёт за Зиновьевым, Дзержинский твердой рукой держит тайную полицию, Троцкий - неоспоримый лидер армии. Даже Красин имеет реальные деньги - что не последняя вещь в политических играх. У них реальная сила. У них возможность управлять массами.

— Я же говорил, Фриц, что Вы мне не поверите. Тем не менее, будет именно так. Ленин умирает. Он не проживёт и года. И Сталин сменит его во главе всей системы.

— Почему Вы так уверены, что Ульянов не проживёт и года?

Коля сделал на лице то, что по его представлению должно было означать пророческое видение. Краем глаза он заметил как прыснула Надежда.

— Я видел зиму следующего года. Дымные костры на площадях, толпы народа на улицах. Я видел это своими глазами. Я видел замершие фабрики. Пар от конского дыхания кавалеристов. Я слышал гудки паровозов. Я всё это видел, как вижу Вас. Я даже видел деревянное здание, наподобие гробницы. Люди шли туда и эта толпа была бесконечной. Я допытывался подробностей. Но мне сказали следующее «Он умрёт от болезни Нового Мира и его тело не будет зарыто в землю». Я не знаю, что значат эти слова. Но я уверен, что так и будет.

Герхард прикрыл глаза, как бы в усталости. Его веки дрожали.

— Коля, Вы действительно удивительный и очень загадочный человек. Нам надо будет завтра встретиться. Обязательно. Часов в 12 Вас устроит?

— Почему нет. Здесь у Вас?

— Да, давайте здесь.

Они вышли с Надеждой в воскресную Москву. Такую непохожую на то, что знал Николай, но такую же родную и близкую. Тополя шумели и голуби дрались на тротуаре. Было удивительно тихо. Коля шёл по тихой Дмитровке куда-то к площади Пушкина. Наверное, они шли на Трехпрудный - больше идти в том направлении было вроде бы некуда. Проходящие мимо прохожие косились на Надьку - он выделялась лицом, одеждой и украшениями. Уже привычно, Николай расстегнул застёжку кобуры - классовая ненависть, разожженная большевиками никак не хотела угасать.

— Слушай, спросил он Надю, ты вроде бы в архитектуре разбираешься?

— Разбираюсь немного, а что? Всё детство прошло среди рисунков и кульманов. Я была ужасный ребёнок - но мне было очень интересно с отцом.

Коля вспомнил свою дочку и опять защемило сердце.

— Тут вот какой вопрос. У меня дача. Мне бы хорошо узнать её строение. Расположение комнат, коммуникации и всё такое.

— А где она?

— В Монино.

Надежда подумала, потом сказала.

— Надо ехать на Калужскую. Там живёт дядя Петя. Он занимался таким строительством, поэтому у него было много планов. Заказчикам всегда интересно посмотреть как что у других.

У дяди Пети был большой частный дом. Район площади Гагарина был, наверное, дальней окраиной. Дома стояли сплошь деревянные, Калужская была узкой и грязной. Тут где-то недалеко Канатчикова дача, понял Коля, поняв что они пересекли окружную железную дорогу, в районе Загородного шоссе. Всё вокруг было зелёным и шумело листвой. Пруды дышали прохладой воды и какие-то утки плавали по ним.

— Здравствуйте, дядя Петя - сказала Надя, обнимая старика.

— Здравствуй, здравствуй, Наденька. А что одна? Почему без Ленки?

— Уехала Ленка. В Брюссель. Теперь она там.

— Правда? Значит всё-таки выбрались. Ну слава Богу - дядя Петя перекрестился. А это ты с кем?

— Это мой знакомый. Николай - представила она. Он нам очень помог, собственно Ленку он и отвёз.

Мужчины представились и все прошли в дом. Было видно, что тут живёт архитектор. Карандашные эскизы на стенах, фотографии домов, прикреплённые кнопками - всё это выдавало профессию хозяина.

— Нам нужны планы вот этой дачи - он с ходу перешёл к делу, передавая старику бумажку с адресом. Тот долго изучал его, потом взглянул на Надежду. Та успокоила старика

— Всё нормально, дядя Петя. Николай очень хороший человек

— Хороший то хороший, а в своё время у меня тоже план дачи взяли, ещё в Петрограде дело было. Так на этой даче Столыпина и взрывали. Тогда ещё его дочка сильно пострадала, и работницы. Мучили меня жандармы долго, а я одного тогда понять не мог, да и сейчас не могу - ведь если они за народ, если они против господ, то почему они простых людей убивают.