Ленин. Соблазнение России - Леонид Млечин

Темпы экономических и социальных перемен в России были сравнимы с европейскими, хотя заметно отставали от темпов США. Рост населения в России был самым быстрым в Европе и даже приближался к высокому, поддерживаемому иммиграцией, уровню численности населения Соединенных Штатов. Только США, Канада, Австралия и Швеция по темпам экономического роста не отставали от России или превосходили ее, однако она опережала две другие страны “поздней индустриализации” — Японию и Италию… По показателям роста совокупного продукта на душу населения и на одного работника экономический рост в России тоже соответствовал мировому уровню».

Россия была страной неограниченных экономических возможностей. Прежде всего стремительно развивался аграрный сектор.

«Показатели российского сельского хозяйства в расчете на душу населения росли, жизненный уровень крестьян и реальная заработная плата повышались, а экспорт сельскохозяйственной продукции переживал настоящий бум.

Россия достигла одного из самых высоких уровней накопления капитала, образовавшегося в результате сочетания высокого уровня чистых национальных сбережений и относительно большого притока иностранного капитала. Природные богатства и большое население притягивали значительные иностранные инвестиции, которые окупались со значительной прибылью. Россия начала индустриализацию с удивительно высоким уровнем внутренних сбережений. Дореволюционная Россия в отличие от советского руководства в тридцатые годы не была вынуждена принимать радикальную программу формирования капитала с целью за несколько лет “догнать” Запад. Царской России это не было необходимо…

Если бы не сильнейшее негативное влияние Первой мировой войны, дальнейший рост всего через несколько десятилетий превратил бы Россию в европейскую страну среднего достатка. Это опровергает миф о несостоятельности российской экономики до 1917 года и невозможности выбора капиталистического пути развития после Первой мировой войны».

До революции экономика страны была рыночной. Бюрократическое вмешательство ее не парализовало. Экономику России оценивали очень критически. Сегодняшние исследования свидетельствуют о несправедливости негативных оценок. Дореволюционный — вполне успешный! — опыт Российской империи позволяет оценить возможности альтернативного развития страны.

«Если мы даже очень осторожно спроектируем показатели этого роста в гипотетическое будущее, — считает Пол Грегори, — мы увидим, что Россию отделяло всего лишь несколько десятилетий от превращения в процветающую во всех отношениях экономику…

Любой из предложенных сценариев определяет позиции той гипотетической России как одной из самых развитых национальных экономик — не такой богатой, как, скажем, Германия или Франция, но близкой к ним… Все долгосрочные цели развития России могли быть достигнуты на путях функционирования стабильной рыночной экономики».

Российская экономика была на подъеме и располагала большим потенциалом развития. До революции наша страна была крупнейшим экспортером зерновых. При большевиках страна с трудом будет кормить собственное население, а затем и начнет закупать зерно за границей. Решение заменить рыночную экономику планово-административной оказалось губительным.

25 октября 1917 года комиссаром Петроградского Военно-революционного комитета в Госбанке назначили будущего главного чекиста страны Вячеслава Рудольфовича Менжинского. Он прибыл в контору банка с требованием выдать новой власти десять миллионов рублей на текущие нужды. Служащие Госбанка большевиков не признали и высокомерно отказались выполнять приказы Совнаркома. Банк заняли красногвардейцы, но денег им все равно не дали.

Ленин утвердил Менжинского в должности заместителя наркома финансов РСФСР. Почему Владимир Ильич определил его по денежным делам? Может, вспомнил, что Менжинский, находясь в эмиграции в Париже, нашел работу в банке? Теперь от него требовалось только одно — выбить из банков деньги. На роль наркома назначил известного публициста Ивана Ивановича Скворцова-Степанова, вероятно, потому что он перевел на русский язык «Капитал» Маркса.

Получив назначение в наркомат финансов, Менжинский, еще не подобрав ни одного сотрудника, лег спать на диване в Смольном, прикрепив над головой записку «Наркомфин». В Смольном на него обратил внимание американец Джон Рид, описавший революцию во всех подробностях:

«Наверху, в столовой, сидел, забившись в угол, человек в меховой папахе и в том самом костюме, в котором он… я хотел сказать, проспал ночь, но он провел ее без сна. Лицо его заросло трехдневной щетиной. Он нервно писал что-то на грязном конверте и в раздумье покусывал карандаш. То был комиссар финансов Менжинский, вся подготовка которого заключалась в том, что он когда-то служил конторщиком во французском банке».

Через несколько дней Менжинский дал короткое интервью Джону Риду:

«Без денег мы совершенно беспомощны. Необходимо платить жалованье железнодорожникам, почтовым и телеграфным служащим… Банки закрыты; главный ключ положения — Государственный банк — тоже не работает. Банковские служащие по всей России подкуплены и прекратили работу. Но Ленин распорядился взорвать подвалы Государственного банка динамитом, а что до частных банков, то только что издан декрет, приказывающий им открыться завтра же, или мы откроем их сами!»

Вместе с Лениным Менжинский подписал «Постановление об открытии банков»:

«Рабочее и крестьянское правительство предписывает открыть завтра, 31 октября, банки в обычные часы… В случае, если банки не будут открыты и деньги по чекам не будут выдаваться, все директора и члены правления банков будут арестованы, во все банки будут назначены комиссары временным заместителем народного комиссара по министерству финансов, под контролем которого и будет производиться уплата по чекам, имеющим печать фабрично-заводского комитета».

Угрозы подействовали. 17 ноября Менжинскому удалось получить первые пять миллионов рублей для нужд Совнаркома, который принял решение вскрыть сейфы частных банков. В каждый из них был отправлен вооруженный отряд.

Советской власти требовалось много денег. Большевистское правительство принимало простые решения: «Выдать авансом деньги на означенные цели. Поручить Менжинскому изыскать средства для покрытия этого аванса». Деньги забирали так же, как взяли власть, — силой. Сначала по представлению Менжинского упраздняли один банк за другим, затем Совнарком объявил государственную монополию на банковское дело. Частные банки были национализированы и объединены вместе с Госбанком в единый Народный банк. Банковские акции аннулировались, а сделки по ним объявлялись незаконными.