Новик (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

- А ты почем знаешь?

- Один такой отряд недавно распотрошил.

- Этот, - махнул рукой татарин, - говорит, что за твою голову полторы сотни рублей дадут. За живую.

- А ты сам-то как думаешь? Даже за сотника столько не дадут. Пожалуй, даже за воеводу.

Татарин усмехнулся.

И бросив несколько формальных фраз прощания, удалился. Андрей же утер выступивший от нервного напряжения пот на лбу. Он и сам вышел на крышу дома во всеоружии, и остальных вывел: и Петра, и Илью, и Устинку с Егоркой. Специально на небольшую лавочку, что там поставил. Сам продемонстрировал ламелляр с добрым шлемом под личиной. Ну и у этих четверых – кольчуги со шлемами. Причем держаться всем приказал максимально непринужденно. Дескать, страха нет.

Обычное пускание пыли в лицо и «фанерные танки» во всей красе. Но пятеро воинов в защите такой крепости – серьезный аргумент. Можно многих недосчитаться. Поэтому татарин, внимательно ощупав глазами эту братию, не стал затевать разговоров о сдачи крепости.

Андрей же нервничал так, что колени едва не тряслись. Если все эти татары ринутся на штурм – ему конец. Из всех его вояк только Петр чего-то стоил. Остальные – это ряженные по сути. Кого-то они, конечно, у татар убьют. Но…

- Что делать думаешь? – тихо спросил Петр, словно опасаясь, будто татары его услышат.

- На Бога надейся, но сам не плошай, - пожал плечами Андрей?

- Так… - хотел было возразить Петр, но парень его остановил рукой.

- Мы не плошали. Вон – и крепость поставили, и доспехи кое-какие обрели, и оружие. Теперь пришел черед и на Бога понадеяться. Ибо ежели эти пойдут на приступ, то только смерть нам уготована. Татарин сказал – за мою голову цена дадена. Что за подлюка то удумал – не ведаю. Но главное не это – за мою. А за ваши нет. Так что вырежут вас всех – вот и вся судьба. А я в руки не дамся. Так что выйдем мы отсюда – или победителями, или духами бестелесными.

- Так разве Бог нам поможет?

- Мы обратимся к заступнику нашему Вседержителю Господу Богу Иисусу Христу. Марфа, ты знаешь, как хризма изображается?

- Конечно, - кивнула она к полному удивлению окружающих. Ведь древний христианский символ вышел из употребления к VIII, максимум IX веку. А массовое употребление имел в III-VI.

- Тогда изобрази его на всех щитах. Чем угодно. А как сделаешь – возьми вдовушек и попробуйте вышить его на тряпице более-менее приличного размера. Хотя бы аппликацией.

- Поняла. – кивнула Марфа.

- Действуй.

- А что такое хризма? – прищурившись спросил Петр, высказывая общий вопрос.

- Древний христианский символ. Обозначающий имя Христа. Его Константин Великий царь ромейский, изобразил на щитах своих воинов. С чем и победил. Сильный оберег. Сильнее, чем тот, ч у Кондрата и Фомы на пальцах. Ибо выше стоит.

Этот ответ всех в целом удовлетворил. И люди «рассосались» по крепости, занявшись своими делами. А к Андрею подошла Марфа и тихонько спросила:

- Ты чего творишь?

- А ты хочешь, чтобы у них паника началась? Ты же видишь, народ уже на грани. Еще чуть-чуть и ночью в лес подадутся, утекая из крепости. Нужно показывать, что все под контролем. И что у нас остались еще тузы в рукаве. А они в обереги верят. И магические слова верят.

- Ты безумен!

- Мы все в какой-то степени безумны.

- И как мы оправдываться станем? Его же здесь никто не ведает!

- Как обычно… Вали все на мертвых. Дескать, твой покойный отец тебе как-то проболтался будто от заезжего купца ту байку слышал. А ты уже мне рассказала. Поэтому ты и знаешь, как хризма рисуется, а я – нет. Только знаю о ней…

Часть 3. Глава 5

Глава 5

1553 год, 7 сентября, поместье Андрея на реке Шат

Вечер шестого сентября прошел тихо. Как и ночь. И даже утро.

Ну как тихо? Татары пытали пленников. И вой иной раз стоял совершенно жуткий. Лишь ближе к обеду второго дня к крепости снова подъехали татары:

- Эй! Уруссы!

- Чего тебе? – спросил Петр, стоявший в это время на стене.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Зови Андрейку!

- Нету таких!

- Как нет? – удивился татарин.

- Есть Андрей Прохоров сын, верный слуга государев. А ты кого спрашиваешь?

- Так его и спрашиваю!

- Так какой он тебе Андрейка? Ты сам-то чьих будешь?

- Что здесь происходит? – спросил парень, поднимаясь к частоколу. Он прекрасно понял то, какую игру затеял Петр, но не видел смысл его продолжать. Во всяком случае у него пока еще была надежда на то, что татары сами уйдут.

- Да вот, чего-то Ахметке понадобилось.

- Мы поспрашали этих разбойничков, как ты и советовал! – произнес этот татарин, увидев Андрея. – И они нам денег дали. Даже больше, чем ты говорил. Попрятаны эти деньги у них были хитро.

- Ну и славно.

- И про тебя они много сказали.

- Соврали, небось?

- У Джамала не врут, – криво усмехнулся Ахмет. - Он умеет спрашивать.

- Не врут, так не врут. Я сделал вам доброе дело. Теперь утопите их всех в реке и ступайте домой. И мы будем квиты.

- Они говорят, что за твою голову дадут полтораста рублей. – проигнорировал его слова Ахмет, продолжив. - А сколько дашь ты?

- Ничего не дам. Мне моя голова отдельно от тела не нужна.

- Ты думаешь, что раз сел за стены, то стал сильным?

- Вот скажи мне Ахмет, в чем сила?

Переговорщик замялся, не зная, что ответить. Вопрос этот был для него непривычный. Для него ответ был очевиден, беда была лишь в том, что отсутствием необходимости наблюдалась проблема с формулировками. Умом понимал, а язык ответить ничего не мог.

- Кто-то считает, что в деньгах, - продолжил Андрей, видя эту заминку. – Дескать, у кого их больше, тот и сильнее. Кто-то, что в воинах. А я считаю, что сила в правде. И Бог в правде.

- И в чем же твоя правда?

- В том, что я подарил тебе и твоим воинам много денег. И как ты платишь мне? Хочешь, чтобы Великое небо отвернулось от тебя?

- Мы бы и сами об этих деньгах узнали!

- Если бы спросить не забыли! – хохотнул Петр.

- Не нужно оправдываться. – со снисходительной улыбкой произнес Андрей. - Не унижайся. Ты воин, а не османский паша. К чему это смехотворное лукавство? Коли решил алчности своей уступить, то к бою. А если нет, то и говорить не о чем. Иди своей дорогой.

За спиной Ахмета его спутники зашептались. И явно, произнеся какие-то явно нехорошие слова. Отчего он выпятил подбородок с бородой вперед, пожевал губы и, развернув коня, поехал к своим людям. Молча. Не прощаясь.

А через пару минут началась атака.

У татар было не очень много всадников. Всего полтора десятка. Трое из них погибли во время боя с теми пешими воинами, что поддерживали разбойников. Еще двое – получили ранения. Поэтому нападать какой-то значимой толпой они не могли. За ее неимением. Поэтому трое верхом на конях отправились кружить перед крепостью, держа в руках луки. То есть, выступив в роли огневой поддержки. А остальные, кто мог, ринулись вперед. Лестниц штурмовых у них было сделано две штуки, но больше им и не требовалось.

Но сразу приступ у них не заладился…

Для переговоров Ахмет со своими людьми подъезжал к крепости со стороны подъемного моста. По безопасной дороге. Почему? А почему нет? Чай не дикари. А воины, отправившиеся поддерживать атакующих, начали крутится по лугу перед стеной. Тому самому, который был усеян скрытыми ловушками.

Жух!

Первый всадник полетел, перескочив через шею споткнувшегося мерина, так как его копыто застряло в ямке. И полет этого всадника закончился самым фееричным образом – на колышке. На него он нанизался прямо спиной, прибив легкое и начав весьма мерзко хрипеть…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вжух!

Полетел второй всадник, лошадь которого зацепилась за другой колышек и на скаку припала на правую ногу. И опять – через голову. Но этот не успел разогнаться также как первый. Поэтому кульбит совершил не настолько фееричный. И даже сумел приземлиться на ноги.