«Умылись кровью»? Ложь и правда о потерях в Великой Отечественной войне - Игорь Ивлев

Демографический баланс предполагает сопоставление населения в одних и тех же территориальных границах. Для расчетов были приняты границы СССР на 22 июня 1941 г.

Оценка численности населения СССР на 22 июня 1941 г. получена путем передвижения на указанную дату итогов предвоенной переписи населения страны (17 января 1939 г.) с корректировкой чисел рождений и смертей за два с половиной года, прошедших от переписи до нападения фашистской Германии. Таким образом, численность населения СССР на середину 1941 г. определяется в 196,7 млн человек. На конец 1945 г. эта численность рассчитана путем передвижки назад возрастных данных Всесоюзной переписи 1959 г. При этом использована уточненная информация о смертности населения и данные о внешней миграции за 1946–1958 гг. Расчет произведен с учетом изменения границ СССР после 1941 г. В итоге население на 31 декабря 1945 г. определено в 170,5 млн человек, из которых 159,5 млн – родившиеся до 22 июня 1941 г.

Общее число погибших, умерших, пропавших без вести и оказавшихся за пределами страны за годы войны составило 37,2 млн человек (разница между 196,7 и 159,5 млн человек). Однако вся эта величина не может быть отнесена к людским потерям, вызванным войной, так как и в мирное время (за 4,5 года) население подверглось бы естественной убыли за счет обычной смертности. Если уровень смертности населения СССР в 1941–1945 гг. брать таким же, как в 1940 г., то число умерших составило бы 11,9 млн человек. За вычетом указанной величины людские потери среди граждан, родившихся до начала войны, составляют 25,3 млн человек. К этой цифре необходимо добавить потери детей, родившихся в годы войны и тогда же умерших из-за повышенной детской смертности (1,3 млн человек). В итоге общие людские потери СССР в Великой Отечественной войне, определенные методом демографического баланса, равны 26,6 млн человек»[432].

Несмотря на кажущуюся фундаментальность и солидность указанных расчётов, у нас по мере неоднократных попыток их перепроверить неуклонно росло подозрение такого рода: а являются ли они, эти расчёты, результатом корректного подхода и не сокрыта ли здесь фальсификация? Наконец, стало ясно, в чём дело: за подробным и внешне беспристрастным описанием методики подсчета был сокрыт статистический подлог, призванный увеличить прежние официальные данные потерь на 7 млн человек (с 20 млн до 27 млн) посредством занижения на то же количество (на 7 млн) масштабов естественной смертности в 1941–1945 гг. исходя из уровня смертности населения СССР в 1940 г. (без указания конкретного числа умерших в 1940 г.). Логика здесь, по-видимому, была такая: всё равно никто не знает, сколько людей в СССР умерло в 1940 г., и не сможет проверить.

Проверить, однако, можно. В 1940 г. в СССР умерло 4,2 млн человек. Эта цифра была опубликована в 1990 г. в журнале «Вестник статистики»[433]. Она же фигурирует в вышедшем в 2000 г. 1-м томе фундаментального научного труда «Население России в ХХ веке»[434]. Это означает, что за 4,5 года (с середины 1941-го до конца 1945 г.), если исчислять в соотношении 1:1 к уровню смертности населения СССР в 1940 г., умерло бы 18,9 млн (4,2 млн (4,5 года = 18,9 млн). Это такое количество людей, которые всё равно бы умерли в указанный период (1941–1945), даже если бы не было войны, и их надо вычитать из любых расчетов по определению людских потерь вследствие войны.

Комиссия, работавшая в 1989–1990 гг., это понимала и произвела соответствующую операцию в своих расчетах, но вычла (исходя якобы из уровня смертности в СССР в 1940 г.) только 11,9 млн человек. А надо-то было вычитать 18,9 млн! Именно таким способом были получены «дополнительные» 7 млн потерь (18,9 млн – 11,9 млн = 7 млн). Посредством этого ловкого статистического мошенничества в 1990 г. официальные данные людских потерь СССР в Великой Отечественной войне были увеличены с 20 млн до 27 млн человек. По сути, эти 27 млн есть такая же профанация, что и сталинские 7 млн, – только наизнанку.

Такова подоплёка появления новой официальной статистики людских потерь в войне. Все прочие существовавшие и существующие версии её происхождения, включая забавную «математическую формулу» (сталинские 7 млн + хрущевские 20 млн = горбачевские 27 млн), являются, разумеется, ошибочными.

8 мая 1990 г. Президент СССР М.С. Горбачев в докладе, посвященном 45-летию Победы, сказал, что война унесла почти 27 млн жизней советских людей[435]. Отметим, что Горбачев употребил ту же формулировку («унесла жизни»), что Хрущев и Брежнев. С этого времени, т. е. с мая 1990 г., и по сей день эти почти 27 млн (иногда называют «точнее» – 26,6 млн) являются официальными данными людских потерь СССР в Великой Отечественной войне. Причем зачастую в пропаганде вместо достаточно корректного выражения «война унесла жизни», подразумевающего демографические потери в широком плане, употребляется глагол «погибнуть», что является серьезным смысловым искажением (тогда надо вычленить прямые жертвы войны в составе общих демографических потерь).

Любопытно, что даже в 1990 г. была соблюдена старая советская традиция, согласно которой всякая новая информация о статистике людских потерь в 1941–1945 гг. исходила только от высших должностных лиц партии и государства. За 1946–1990 гг. эта статистика менялась и уточнялась 4 раза, и всегда ее озвучивали генеральные секретари ЦК КПСС – последовательно И.В. Сталин, Н.С. Хрущев, Л.И. Брежнев и М.С. Горбачев. Последние трое, по всей видимости, не сомневались в достоверности называемых цифр (Сталин же, как известно, сознательно сфальсифицировал статистику в сторону понижения её масштаба).

Несмотря на господствовавшее восприятие этих новых официальных данных (27 млн) людских потерь СССР в войне как якобы истины в последней инстанции, всё-таки в исторической науке полного единодушия не было, и имели место оценки, ставившие под серьёзное сомнение их достоверность. Так, известный историк доктор исторических наук А.К. Соколов в 1995 г. отмечал: «…Хотелось бы напомнить отдельным авторам, склонным к преувеличениям, что Россия по мировым стандартам и с учетом ее территории – страна в общем-то малонаселенная… Странное представление о неисчерпаемости ее людских ресурсов – миф, на который работает большинство авторов, «разбрасывающихся» направо и налево десятками млн жертв… Численность погибших в годы войны всё-таки меньше, чем 27 млн человек»[436].

С начала 1990-х гг. в научной среде стали известны результаты исчисления общих военных потерь, проведенные коллективом военных историков во главе с генерал-полковником Г.Ф. Кривошеевым. Согласно им, все потери военнослужащих убитыми и умершими (включая погибших в плену) составляли почти 8,7 млн человек (точнее – 8668,4 тыс.)[437]. Все эти расчеты были опубликованы в 1993 г. в статистическом исследовании «Гриф секретности снят: Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах». Указанная величина общих потерь военнослужащих убитыми и умершими на самом деле была недостоверной, существенно ниже реальных потерь, но тем не менее быстро вошла в научный оборот.

Таким образом, в течение 1990–1993 гг. для специалистов и более широкой аудитории были «запущены» две фактически фальшивые цифры: завышенные почти 27 млн (общие людские потери) и заниженные почти 8,7 млн (общие военные потери). Причем даже в сознании многих специалистов (не всех) эти цифры воспринимались как некие догматы, не подлежащие сомнению и оспариванию. И тут началось нечто, выходящее за рамки здравого смысла. С ходу определили общее количество (18,3 млн) гражданских потерь убитыми и замученными (27 млн – 8,7 млн = 18,3 млн), и стала пропагандироваться нелепейшая идея об «особом характере Великой Отечественной войны, в которой гражданские потери значительно превосходили военные». Любому здравомыслящему человеку ясно и понятно, что такого соотношения между военными и гражданскими потерями по определению быть не могло и что погибшие военнослужащие, безусловно, преобладали в общем составе прямых людских потерь.

Тем не менее эти фантастические 18,3 млн стали «гулять» по страницам различных изданий. Поскольку эта величина документально никак не подтверждалась, то прослеживалась тенденция объяснить это неким виртуальным недоучетом гибели гражданского населения на территории СССР, подвергавшейся вражеской оккупации. Так, А.А. Шевяков в статье, опубликованной в 1991 г., уверенно констатировал: «В результате массового истребления мирного населения, преднамеренной организации голода на самих оккупированных советских территориях и гибели угнанного населения на немецкой каторге Советский Союз лишился 18,3 млн своих граждан»[438]. Шевяков нашел и объяснение того, почему раньше такие гигантские масштабы гибели гражданского населения на оккупированных территориях никому не были известны и никто о них даже и не подозревал. Основную «вину» за это он возложил на Чрезвычайную Государственную Комиссию по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников (ЧГК), которая, по его словам, «на местах состояла нередко из малоквалифицированных людей, не обладавших политическим чутьем и методикой выявления фашистских злодеяний»[439].