Если спросишь, где я: Рассказы - Реймонд Карвер

— У тебя есть ватные палочки или растительное масло?

— Голубушка, мне не до шуток, — сказал он. — Нет у меня никаких палочек и никакого масла.

— Если бы у нас было масло, я бы его подогрела и накапала тебе в ухо. Моя мать так делала, — сказала она. — Там бы внутри все размягчилось.

Он потряс головой. Казалось, в голове плещет какая-то жидкость. Такое же чувство было, когда он плавал в городском бассейне и выныривал с ушами, полными воды. Но тогда вытряхнуть воду было нетрудно. Нужно было только набрать полные легкие воздуха, закрыть рот и зажать нос. После этого он надувал щеки так, что воздух давил на уши изнутри. В ушах хлопало, и несколько секунд он наслаждался тем, как вода вытекает из ушей и капает на плечи. И тогда он выпрыгивал из бассейна.

Инес докурила сигарету.

— Ллойд, нам есть о чем поговорить. Но боюсь, придется все делать по порядку. Садись на стул. Не на этот стул, а который в кухне! Там мы сможем немного прояснить ситуацию.

Он снова стукнул себя по голове. Потом сел на стул. Она подошла и встала сзади. Потрогала его волосы. Потом убрала ему волосы с ушей. Он потянулся к ее руке, но она ее отдернула.

— В каком, ты говоришь, ухе? — спросила она.

— В правом, — ответил он. — В правом ухе.

— Во-первых, — сказала она, — сиди вот так и не двигайся. Я найду шпильку и салфетку. Попробую забраться туда. Может быть, все и получится.

Он встревожился при мысли, что она засунет ему в ухо шпильку. Он сказал ей об этом.

— Что? — переспросила она. — Господи, я тоже тебя не слышу. Может, это заразно.

— Когда я был маленьким, в школе, — сказал Ллойд, — у нас были уроки здоровья. Их вела медсестра. И она говорила, чтобы ничего меньше, чем локоть, мы никогда в ухо не совали.

Он смутно помнил плакат с подробной схемой уха, со сложной системой каналов, проходов и стенок.

— Конкретно с такой проблемой твоя медсестра не сталкивалась, — сказала Инес. — В общем, надо попробовать хоть что-нибудь. Сперва попробуем это. Не выйдет одно, попробуем другое. Жизнь так ведь и устроена, правда?

— Ты на что-то намекаешь? — спросил Ллойд.

— Я ни на что не намекаю. Но ты волен думать что тебе угодно. Это же свободная страна, — сказала она. — Так, теперь я подготовлю все что нужно, а ты сиди тут.

Она порылась в сумочке, но не нашла того, что искала. Она вывернула сумочку на диван.

— Ни единой шпильки, — сказала она. — Черт.

Но эти слова она словно говорила из другой комнаты. Даже словно он только воображал, что она их говорит. Когда-то, очень давно, они чувствовали, что телепатически читают мысли друг друга. Они могли друг за друга заканчивать фразы.

Она достала маникюрные ножницы, повозилась с ними минуту, и он увидел, что инструмент раздвоился у нее в руках. Теперь из ножниц торчала пилка. Словно она держала в руке небольшой кинжальчик.

— Вот это ты хочешь сунуть мне в ухо? — спросил он.

— А у тебя есть другие идеи? — сказала она. — Или это, или уж не знаю что. Может, у тебя есть карандаш? Или штопор где-нибудь завалялся? — сказала она и засмеялась. — Не бойся, Ллойд, я тебя не пораню. Я же сказала, что буду очень осторожна. Просто оставайся на месте, а я поищу салфетку и сделаю тампон.

Она пошла в ванную. Он сидел на кухонном стуле. Он начал обдумывать то, что должен ей сказать. Он хотел ей сказать, что перешел исключительно на шампанское. Он хотел сказать, что и дозу шампанского уже понемногу снижает. Что переход на полную трезвость — уже вопрос только времени. Но когда она вернулась в комнату, так и не смог ничего сказать. Он не знал, откуда начать. Она не смотрела в его сторону. Выудила сигарету из груды вещей, которые вывалила из сумки на диван. Прикурила от зажигалки и встала у окна, выходившего на улицу. Она что-то сказала, но он не разобрал слов. Когда она умолкла, он ее не переспросил. Что бы она ни сказала, ему не хотелось, чтобы она это повторяла. Она потушила сигарету. Но продолжала стоять у окна, наклонившись к стеклу, почти касаясь головой скошенного потолка.

— Инес, — позвал он.

Она обернулась и подошла. Он увидел салфетку, обмотанную вокруг пилки.

— Поверни голову и держи ее вот так, — велела она. — Да, вот так. Теперь сиди и не шевелись. Не шевелись, — повторила она.

— Осторожно, — сказал он. — Ради бога.

Она не ответила.

— Прошу тебя, — сказал он. И больше ничего уже не говорил. Ему было страшно. Закрыв глаза и задержав дыхание, он ощущал, как пилка ввинчивается внутрь уха и его зондирует. Ему казалось, что сердце вот-вот остановится. Затем она продвинула пилку чуть глубже и начала водить лезвием вперед и назад, разрыхляя то, что было внутри. В глубине уха он вдруг услышал резкий писк.

— Ай! — вырвалось у него.

— Задела? — Она вынула пилку из его уха и отступила на шаг. — Есть какая-то разница, Ллойд?

Он поднес руки к ушам и наклонил голову.

— Нет, все то же самое, — сказал он.

Она посмотрела на него и прикусила губу.

— Дай я схожу в ванную, — сказал он. — Прежде чем продолжать, мне нужно сходить в ванную.

— Иди, иди, — сказала Инес. — А я спущусь к хозяйке и спрошу у нее масла, что ли. А может, у нее и ватные палочки есть. Странно, что я не сообразила сразу. У нее спросить.

— Отличная идея, — сказал он. — А я пошел в ванную.

В дверях она остановилась и посмотрела на него, а потом открыла дверь и вышла. Он прошел через гостиную в спальню и открыл дверь ванной. Просунул руку за унитаз и достал бутылку шампанского. Сделал большой глоток. Шампанское было теплым, но пошло легко. Он отпил еще. Сначала он действительно считал, что сможет не бросать пить, если перейдет на одно только шампанское. Но очень быстро обнаружилось, что он выпивает три или четыре бутылки за день. Он понимал, что должен побыстрее с этим покончить. Но сначала нужно вернуть слух. Все по порядку — как она и говорит. Он допил шампанское и поставил бутылку обратно за унитаз. Потом включил воду и почистил зубы. Утершись полотенцем, он вернулся в комнату.

Инес уже вернулась и что-то грела на плите в небольшой кастрюльке. Она посмотрела в его сторону, но сначала ничего не сказала. Глядя поверх ее плеча, он посмотрел в окно. С дерева на дерево перепорхнула птица и начала чистить перья. Но если она и издавала какие-то свои, птичьи, звуки, он их не слышал.

Инес что-то сказала, он не разобрал что.

— Повтори, — попросил он.

Она помотала головой и отвернулась к плите. Но потом снова повернулась к нему и произнесла громко и медленно, так что он ее понял:

— Я нашла в ванной твою заначку.

— Я снижаю дозу, — сказал он.

Она сказала что-то еще.

— Что? — переспросил он. — Что ты говоришь?

Он и в самом деле не расслышал.

— Поговорим потом, — сказала она. — Нам есть что обсудить, Ллойд. Во-первых, деньги. Есть и другие вопросы. Но сначала займемся ухом.

Она окунула палец в кастрюльку и сняла ее с плиты.

— Пусть минуту остынет, — сказала она. — Слишком горячее еще. Садись. Укрой плечи полотенцем.

Он покорно подчинился. Сел на стул и обернул полотенце вокруг шеи и плеч. Потом стукнул кулаком по виску.

— Черт бы все это побрал, — сказал он.

Она не подняла голову. Она снова проверила пальцем температуру. Потом перелила жидкость из кастрюльки в пластиковый стакан. Взяла стакан и подошла к нему.

— Не бойся, — сказала она. — Это просто детское масло твоей хозяйки. Я сказала ей, что случилось, и она думает, оно поможет. Естественно, без гарантии, — сказала Инес. — Но может и размягчить. Она говорит, такое случалось с ее мужем. Говорит, однажды у него из уха выпал кусок серы, словно большая пробка от чего-то. А это была просто ушная сера. Она говорит, попробуйте масло. А палочек ватных у нее нет. Вот этого я не понимаю, как это у нее нет ватных палочек. Удивительно.

— Хорошо, — сказал он. — Хорошо. Я согласен попробовать что угодно. Инес, если я останусь как сейчас, то лучше мне умереть. Ты слышишь? Я не шучу, Инес.

— Наклони голову набок, до упора, — велела она. — Не шевелись. Я буду лить масло, пока ухо не наполнится, а потом заткну вот этим полотенцем. А ты просто посидишь вот так минут десять. А тогда посмотрим. Если не сработает, других идей у меня что-то нету. Просто не знаю, что тогда делать.

— Сработает, — сказал он. — Если не сработает, я найду ружье и застрелюсь. Я не шучу. К тому же мне все равно этого хочется.

Он качнул голову набок. Присмотрелся к обстановке в этой непривычной перспективе. Но никакой разницы с прежним ракурсом не было, кроме того, что все легло набок.

— Еще, — сказала она. Он ухватился за стул, чтобы не потерять равновесие, и наклонил голову еще ниже. Все вещи в его поле зрения, все вещи в его жизни словно сгрудились в дальнем конце комнаты. Он чувствовал, как теплая жидкость течет ему в ухо. Потом она приложила к уху полотенце и прижала. Немного погодя она начала массировать область вокруг уха. Надавила на мягкую впадину рядом с мочкой. Переместила пальцы выше уха и подвигала кончиками пальцев. Он уже не понимал, сколько сидит на этом стуле. Может быть, десять минут. Может быть, дольше. Он по-прежнему держался за стул. Когда ее пальцы надавливали сильнее, он чувствовал, как теплое масло переливается в ушных каналах. Когда она нажимала каким-то особым образом, ему казалось, что он слышит тихий шелест.