Мохнатый бог - Михаил Кречмар

Охотнику надо знать, что ранней весной, когда внизу в логах температура ниже, чем на прогретых солнцем вершинах, воздух тянет снизу вверх, в то время как в летнее время наоборот — сверху вниз.

Подходить к медведю следует только тогда, когда он держит голову опущенной книзу или занят каким-нибудь серьёзным делом, например раскопками сусличьей норы. Когда зверь останавливается и поднимает голову, охотнику следует замереть — как на глухарином токовище, когда глухарь останавливает свою песню.

Стоит помнить ещё и о том, что все звери предпочитают передвигаться, выдерживая генеральное направление против ветра — даже если тот тянет совсем чуть-чуть.

Весенние наброды медведя на снегу — знак его присутствия в данном районе.

В крутых горах с изрезанными склонами медведи, как, впрочем, люди, олени и прочие млекопитающие, для переходов со склона на склон или с горы на гору предпочитают пользоваться перевалами и седловинами. Однако в пологих горах такая тактика совсем необязательна — зверь может ходить и напрямую, поперёк распадков.

Итог охоты.

Часто успех обещает и такая тактика: человек, понаблюдав за медведем некоторое время, устанавливает основное направление, в котором двигается зверь. Установив его возможный маршрут, охотник обходит медведя далеко стороной и устраивает засаду на его предполагаемом пути. Однако, выбирая этот способ охоты, надлежит помнить, что у человека-охотника всего две ноги, а у бурого медведя, как известно из учебника зоологии 7-го класса, — четыре. Причём он на своих четырёх ногах лёгким шагом передвигается гораздо быстрее, чем человек на двух. Кажущаяся неуклюжесть зверя тут никого не должна вводить в заблуждение — размеренно шагающего медведя человек может догнать только бегом. Поэтому когда охотник начинает подходить к пасущемуся на месте медведю, то он должен понимать, что достаточно тому куда-нибудь пойти — даже не испугаться, а так — вожжа под хвост попала, — как догнать его и снова начать скрадывать будет очень и очень трудно.

Кроме того, при охоте в горах надо очень хорошо знать особенности траектории полёта пули из вашего оружия при стрельбе вверх или вниз под различными углами. Не пожалейте патронов и попрактикуйтесь в аналогичных условиях — это избавит вас от многих неприятностей, связанных с подранками.

При охоте в горах надо помнить, что медведь, как партизан, в случае опасности использует малейшую складку местности, чтобы уйти из-под выстрела. П. К. Козлов, один из величайших путешественников нового времени и при этом умелый охотник, однажды попал в подобную ситуацию.

«В то время как я наблюдал за очертанием берегов и и оттенками красок поверхности озера, а также за плававшими на нём птицами, мои спутники развлекались стадами животных, бродивших в ближайших окрестностях Алыкнора. Показались, наконец, и медведи; не только в бинокль, но и простым глазом можно было различить крупного самца и значительно меньших размеров самку, следовавших вместе. По мере приближения к зверям стало выясняться, что последние были заняты любовной игрой и что поэтому подойти к ним в меру выстрела не представит особого труда.

Оставив лошадей, я с Бадмажаповым направился к медведям, соблюдая, конечно, охотничью сноровку.

В воздухе всё ещё стояла обычная утренняя тишина: подброшенная вверх тонкая пыль возвращалась на то же место или едва заметно относилась в противоположную сторону; следовательно, не было особого основания опасаться того, что звери нас учуют. Достигнув, однако, ровной площадки, на которой находились медведи, мы были тотчас ими замечены. Мишка мгновенно остановился и поднялся на дыбки, пристально глядя в нашу сторону; медведица приблизилась к мишке и тоже насторожилась; оба зверя превратились словно в изваяние. Настала минута общего напряжённого внимания. Условившись заблаговременно, кому стрелять в того или другого зверя, мы одновременно пустили в медведей две пули. Мой мишка грузно свалился наземь, медведица также было последовала его примеру, но вскоре поднялась и почти незаметно отползла в ложочек, а затем совершенно скрылась; когда же мы подошли к убитому наповал медведю, то медведица была уже на значительном расстоянии; бинокль обнаруживал её быстрое движение и временные остановки, когда напуганный зверь напрасно оглядывался в нашу сторону».

Отступление. Нервы медведя

Вообще, нервная система у медведя в нашем, человеческом понимании очень крепка, и поставить зверя в затруднительное положение очень и очень сложно.

Одна из самых традиционных «баек», рассказываемых о медведях у костров, в гостиных и на страницах разнообразных изданий, касается того, что медведя можно «криком убить». С детства мы знаем историю о том, как маленькая девочка Маша громко закричала, увидев медведя на дереве, он оттуда упал и помер. В трогательной форме она изложена замечательным русским писателем-натуралистом Виталием Бианки. Этот же мотив встречается и в различных охотничьих рассказах аборигенов: в частности, грамотный чуванец Ф. Дьячков также не преминул отдать долг подобной версии в своём «Описании Анадырского края». «Рассказывают, что один человек увидел лежащего медведя, должно быть, спящего, подошёл к нему тихонько и вдруг крикнул, как мог сильнее, и бросил в него палку, а медведь от испуга побежал в лес, из заднего прохода у него потекла кровь; наконец он упал мёртвым».

Наиболее правдоподобный вариант этого рассказа мы встречаем у Черкасова, правда, там присутствует одна оговорка — перед тем, как медведя испугать криком, в него выстрелили из ружья. Поэтому окончание этого рассказа звучит следующим образом (и я не откажу здесь в удовольствии его процитировать): «Промышленники остались здоровыми, но медведь вследствие испуга и кровавого поноса издох на другой же день». Так что решать здесь, что явилось первопричиной гибели зверя — испуг, пуля или кровавый понос — личное дело здравого смысла каждого читателя.

В свою очередь, мне известно много случаев, свидетельствующих о чрезвычайно крепкой нервной системе нашего героя. Один из них кажется в этом плане весьма показательным.

Геолог N поздно вечером возвращался из маршрута на базу. Подойдя к берегу протоки, в которой находилось нерестилище кеты, он остановился передохнуть. В наступившей тишине он вдруг явственно услышал характерные шаги медведя по гальке — по характерному костяному стуку — его издают когти, ударяясь о камни. N присел на кромку берега и приготовился стрелять — он был вооружён кавалерийским карабином Мосина, традиционным оружием экспедиций 60-70-х годов. Медведь, судя по шагам, пыхтению и плеску воды, находился совсем неподалёку — метрах в двухстах, за поворотом реки, и собирал там снулую рыбу. И похоже, не очень торопился приближаться к охотнику, застывшему в засаде. Тут у охотника обнаружился в плане некий принципиальный недостаток — дело происходило в сумерках, а, как известно, на Севере вечером темнеет катастрофически быстро. Таким образом, когда медведь приблизился к засаде, не было уже видно ни зги. Тем не менее N решил вознаградить себя за час ожидания, выбрав в темноте место потемнее и наведя туда ствол карабина, как принято говорить, «по ощущениям», выпустил туда всю обойму. Оценить эффект этой меры может в некоторой степени только тот, кто упражнялся в стрельбе из подобного оружия в темноте — вечернюю прозрачную тишину разорвал грохот, сопровождаемый фейерверком искр, летящих из укороченного ствола.