Милость богов - Ольга Яновская

Василика оглядела собравшийся люд. Много увидела в глазах собравшихся. Растерянность, удивление, злоба, ненависть. Единственное чего не было – это сочувствия.

Царица расправила и без того напряжённую спину и спросила:

– Значит, суд?

– Суд! – закричали со всех сторон.

Боромир выждал, когда уляжется волнение, и взял слово:

– Я по праву старшего и единственного родственника царицы хочу спросить этого несчастного. Пусть расскажет, как было дело. И докажет, что именно Василика отдала приказ, а не сам он задумал столь страшное преступление.

Купец только того и ждал. Он прекратил ползать в пыли, встал и усмехнулся, глядя на царицу.

– Я всё расскажу. Пусть моя душа отправится к Ящеру за страшное преступление, но она виновна больше! – Грязный палец указывал на Василику. – Я пришёл просить милости у её брата, но мне было отказано. Меня вышвырнули за дверь, словно бездомного пса!

Люди зароптали, но Боромир резким окриком восстановил тишину, и купец продолжал:

– Тогда она позвала меня к себе, сказала, что поможет выкупить мою семью из долгового рабства, оплатить новый караван. Но за это я должен нанять убийцу из ордена паука, чтобы уничтожить её брата. Ей не терпелось самой занять царский трон! И я, несчастный, согласился-а-а-а!!!

– Ложь! – выкрикнула Василика, краснея до кончиков ушей от ярости и бессилия. Она хотела помочь купцу от чистого сердца, пожалев его, а вот что вышло!

– Чем докажешь? – перекрикивая рёв толпы, спросил купца Боромир.

– Она дала мне ожерелье, чтобы оплатить работу убийцы!

Купец запустил руку за пазуху и вынул драгоценное ожерелье, брызнули солнечные осколки, разбившись на острых гранях, рассыпались яркой радугой. Дружный вздох восхищения разнёсся над толпой, и сменился воплем ярости.

– Мерзавка! Как посмела!

Василике казалось, что всё происходит во сне. В голове стоял нескончаемый гул, перед глазами плыли пятна, она пошатнулась, но устояла, гневно сжав губы. Никто даже не подумал поддержать госпожу.

– Ложь! – резко выкрикнула она. – Это ложь!

– Она звала купца к себе после того, как он вышел от царя! Я сам провожал его. – Вперёд вышел воин, краснея от волнения.

Василика горько усмехнулась, она сама вырыла себе яму. Конечно, она просила привести купца и оставалась с ним наедине, стыдясь детского порыва милосердия. Но даже в страшном сне не могло привидеться такого исхода!

– Смерть! – завопили вокруг. – Смерть братоубийце! Смерть предателю!

– Тише! – попытался успокоить разгневанных людей Боромир. Он обернулся к Василике, пылая гневом ничуть не меньше остальных. – Не ожидал такого удара в спину, племянница. Может, это ты убила отца? Ведь луком-то хорошо владеешь.

Пылающие щёки Василики побелели, губы сжались в тонкую полоску, словно она проглотила их от ярости.

– Я никого не убивала!

Боромир усмехнулся и приказал:

– В темницу обоих! Нынче тяжёлое время, и я обязан взвалить на свои плечи бремя власти. Не думал я, что придётся когда-нибудь сказать такое. Теперь я ваш царь!

Василика задохнулась от ярости и оскорбления. Воины схватили её, как последнюю нищенку, и поволокли упирающуюся прочь. А сзади голосил купец.

Подземелье напугало Василику больше, чем гнев толпы. Сырое, мрачное и тёмное, оно казалось худшим местом, чем даже огненные воды Ящера. Смрад и гниение были здесь царем и царицей, они вершили суд и казнили жестоко и без милосердия.

С Василики сорвали украшения и отправили её в камеру. Громко хлопнула дверь, отсекая надежды и свет.

Она упала на сухую колючую солому и затихла. Широко распахнутые глаза бездумно смотрели в потолок, но в голове звенело, как будто девушка попала внутрь колокола, по которому бьют без перерыва. День принёс слишком много неожиданностей и потребовал всех сил.

Сначала смерть брата, потом борьба за царский венец, наведение порядка, появление сумасшедшего купца, обвинение и итог – подземелье.

Неожиданный головокружительный взлёт и страшное жестокое падение.

Василика впала в оцепенение. Сил вспомнить, осмыслить произошедшее и принять решение не осталось. Она просто уснула, спасаясь от безумия.

Купца втолкнули в камеру и захлопнули решётку. Воины отошли, оставив Боромира наедине с преступником. Новоявленному царю было о чём с ним поговорить. Всё-таки этот человек виновен в смерти чуть ли не всей его семьи!

Проводив взглядом воинов и палача, Боромир посмотрел на жалкую скорченную фигуру купца.

– Господин, – послышался его дрожащий голосок. – Вы довольны?

– Да. Ты всё правильно сделал и заслужил награду. Я выкуплю из рабства твою семью.

Купец всхлипнул и забормотал слова благодарности, но Боромир усмехнулся и добавил:

– Завтра утром ты умрёшь. О жене и дочери можешь не волноваться, я позабочусь о них.

– Спасибо, господин, спасибо! Но что станет с царевной? Она так молода и наивна.

– На неё у меня есть планы, но тебя они не касаются.

– Простите. Конечно, я, недостойный раб, не должен задавать вопросов.

– Выспись. Завтра тебе потребуется много сил.

– Как меня казнят?

– Как всех, кто покушается на жизнь царской семьи, – разорвут надвое. Но ты утешься мыслью, что семья будет жить в достатке.

Купец застыл, боясь пошевелиться. Конечно, он с самого начала знал, что умрёт, но поможет жене и дочери. Они не могут жить рабынями! Что стало бы с красавицей дочерью? Подумать страшно. Да и жена ещё молода и хороша, намного моложе его самого.

Но свыкнуться с мыслью, что завтра на рассвете богиня смерти явится к нему в облике страшной и жестокой смерти...

Завтра загодя приведут двух самых резвых и норовистых коней, одну ногу привяжут к одному, вторую – к другому. И стеганут жеребцов. Ужасная боль – и останутся две половины человеческого тела, оросится земля кровавыми брызгами, окропится молодая зелень.

Но семья будет спасена.

Уже уходя, Боромир обернулся и небрежно заметил:

– Кстати, я видел твою дочь. Она хороша собой. Я выкуплю твоих женщин, и они станут жить у меня. Хорошенькая у тебя дочь, купец.

Боромир уже поднимался по лестнице, когда из камеры раздался вой всё понявшего купца.

Дни сменялись ночами, и снова приходили дни. Крохотное окно под потолком камеры едва ли могло служить источником света. Разве что давало представление о времени суток.

Василика почти не вставала, потеряв интерес ко всему. Слишком тяжёлым было испытание для девушки, которая привыкла к мягким перинам и услужливым нянькам.

Она потеряла счёт времени, миски с едой часто оставались нетронутыми по несколько дней кряду.

До сих пор звучит в ушах страшный крик купца. Она услышала его, а может почуяла кровь, как гончая на охоте, вмиг обострившимся чутьём. Во снах, словно наяву, видела двух крепких молодых жеребцов. Молча стоят жители Ротова, смотрят на купца без жалости и сострадания. Он вздрагивает, испуганно косится, дрожит всем телом. Тычками острых концов бердышей купца подводят к коням, ловко привязывают ноги.