Звёзды - это блюдо, которое подают холодным - Евгения Духовникова

неописуемо дивного зрелища купола́ стоявших чуть дальше зданий терялись и блекли, несмотря на свой совершенно футуристический вид. Вокруг не было ни души — ни флойдской, ни человеческой.

— Это наша рекреационная база, — пояснил Фау, заметив её восторженный взгляд. — Мы постарались воссоздать ландшафт нашей родины… Насколько это возможно в здешних климатических условиях. К сожалению, далеко не все растения прижились, даже генно-модифицированные.

— Да, на Анде прохладнее, — заметила Клементина, вспомнив холод и пронизывающий ветер.

— На Анде? — рассеянно отозвался Фау. — При чём здесь эта дыра?

Клементина прикусила язык. Похоже, она в очередной раз сморозила чушь.

— Анда отличается жарким и засушливым климатом, — сказал флойд. — Космодромы и поселения дислоцируются в горах, на высокогорных плато — только там можно спастись от палящего зноя… Но Анда — не наша родина. Это всего лишь одна из колоний, причём далеко не самая комфортабельная.

Прислушавшись к себе, Клементина обнаружила, что в её "базе данных" нет никаких сведений ни о планете-прародине флойдов, ни о других колониях, помимо известной ей Анды. Должно быть, живому роботу, которым ей предстояло стать, не было нужды в подобных знаниях.

— Я не знала.

— Понимаю. Поэтому я не стану тебя упрекать. Но отныне знай: наша родина — табуированная тема. Мы не упоминаем ней.

Клементине до жути захотелось узнать подробности, но что-то в голосе Фау заставило её воздержаться от дальнейших расспросов.

— Мы слишком мало знаем о вас, — очень тихо сказала она, думая, что вряд ли Фау услышит её за шумом фонтанов. — Флойды скрытны и замкнуты. За два столетия мы так и не узнали вас по-настоящему… Но коли уж нам суждено сосуществовать вместе, мы могли бы постараться стать ближе. Ведь все проблемы — от недопонимания.

— Сколько цветов ты видишь в радуге? — внезапно спросил флойд.

Клементина задрала голову. Над переплетающимися струями воды дрожали радужные дуги.

— Человек разглядит максимум шесть-семь цветов, — продолжал он. — Чуть больше, если считать с переходными оттенками, но сути это не меняет. От красного до фиолетового — и за эти рамки не выйти. На самом же деле радужная палитра куда многообразнее… Но для каждого она своя. У флойдов видимый спектр шире, однако и цвета мы воспринимаем иначе… Так что в таком случае есть объективная реальность? Нечто существующее вне взглядов и мнений или ничто иное как проекция твоей точки зрения?

Клементина попыталась представить, каково это — видеть волны, недоступные человеческому глазу.

— Чтобы понять флойда, нужно родиться флойдом, — терпеливо пояснил Фау. — Нужно иметь наш менталитет, наш склад ума, наши ценности, нашу мораль и логику. Нужно увидеть радугу нашими глазами. А для этого нужно разучиться видеть её по-вашему… Пойдём. Мы пришли сюда кататься, а не предаваться пустым философствованиям. И, кстати, ты опять перешла на флойдский.

— Угу, — Клементина кивнула. — Мне кажется, так я лучше понимаю вас.

— А ты хочешь нас понять?

— А вы хотите быть по́нятым?

— Почему ты продолжаешь обращаться ко мне на "вы", даже когда переходишь на флойдский? — губы её собеседника тронула лёгкая улыбка. — Ведь в нашем языке есть менее официальное местоимение.

— Привычка, — Клементина собиралась отшутиться, но получилось больше похоже на оправдание. Она хотела пояснить, что имеет в виду, но они перешагнули порог — и оказались лицом к лицу с незнакомым длинноволосым флойдом в белоснежном костюме.

— Здравствуйте, — пробормотала Клементина, неимоверным усилием воли заставляя себя на время забыть флойдский. Почувствовала, как шедший рядом Фау заметно напрягся, но почти сразу расслабился.

— Наши пути пересеклись, лорд Фау, — флойд поздоровался с соплеменником. — Кто это с тобой?

— Контактёр из минприроды.

— А зачем…

— Ты имеешь что-то против, Райден?

— Нет, милорд, — он отступил в сторону.

— Вот и славно. Ни слова больше. Доброго пути.

— Доброго пути, милорд… Всего хорошего, леди.

Последнее было сказано ей — на чистом английском.

Пустой вестибюль — за гулкое эхо от шагов он был обязан куполообразному потолку, лифт, короткий коридор, где их подхватил движущаяся лента траволатора, ещё один лифт, стеклянная галерея, утопающая в неведомых растениях с бирюзово-голубыми листьями, толстыми и кожистыми, одного беглого взгляда на которые было достаточно, чтобы понять: перед ней представители инопланетной флоры. Впервые в жизни Клементина жалела, что у неё не фотографическая память и вертела головой во все стороны, стараясь при этом хоть иногда смотреть под ноги — периодически им попадались коротенькие лестничные марши с непривычно высокими ступенями.

— Пришли.

Внезапно коридор оборвался кольцеобразным проходом, за которым простирался сверкающее зеркало искусственного льда. Здесь было очень светло, хотя потолок терялся во мраке, и довольно холодно. В воздух вплетался тонкий, едва уловимый запах мяты, усиливая ощущение прохлады, а откуда-то сверху струилась совершенно неземная музыка, похожая на сложную органную полифонию, исполненную на музыкальной шкатулке — полупрозрачно-нежные "динь-дилинь", сливающиеся в многоголосый хор.

— Держи, — Фау протянул ей короткое платье и пару коньков. — Раздевалка там.

— Эм… это какой размер? — Клементина с опаской повертела в руках ботинок, выглядящий детским.

— Универсальный. Они подгоняются по ноге.

Серьёзно? Ну, ладно, попробуем…

Платье оказалось из самого обычного трикотажа, у неё даже мелькнула мысль, что оно было произведено на Земле и куплено в ближайшем магазине одежды. С коньками всё было сложнее.

Вернувшись на каток, она присела на краешек скамейки, придирчиво осмотрела со всех сторон продукт внеземных технологий. В общем-то флойдские коньки отдалённо напоминали то, к чему она привыкла, но всё же сходств было меньше, чем отличий. Во-первых, невероятно малый вес. Казалось, коньки вообще ничего не весят. Длинные, закручивающиеся сзади лезвия выглядели такими острыми, что на них больно было смотреть. А главное — никаких намёков на шнурки, пряжки, застёжки или что-то в этом роде. И как в таком случае предполагается это надевать?

Где-то рядом раздался сокрушённый вздох. Она и не заметила, как флойд подошёл к ней.

— Давай помогу. Сама ты до ночи провозишься.

Фау аккуратно взял ботинок, нажал особым образом с двух сторон, и тот неожиданно раскрылся, как бутон лотоса. Надел ей на ногу — плотный, похожий на винил материал тотчас же сжался, плотно обхватывая ступню.

— Подожди пару секунд, не шевелись. Чтобы форма окончательно закрепилась. — Флойд, уже переобутый — и когда только он всё успевает? — описал на льду длинную восьмёрку, разминаясь. — Всё, теперь можешь вставать.

Клементина осторожно поднялась на ноги. Коньки не чувствовались вообще, казалось, она не стоит на ногах, а как будто бы парит над землёй. Необычное ощущение, и не сказать, что правильное. Она привыкла чувствовать лёд под лезвиями, взаимодействовать с ним в тесном контакте, — без этого невозможно было представить фигурное катание.

Флойд усмехнулся, прозорливо сверкнув глазами, словно