Апокалипсис Welcome: Страшный Суд 3D - Г. Зотов

– Скажешь ли ты что-нибудь в свое оправдание? – прокурорским тоном вопросил Искариот. – Говори: наверное, Он сейчас тебя слышит.

Каиафа поднял голову, он смотрел злобно, исподлобья.

– А ты сам-то раскаялся? – Это была не то насмешка, не то угроза. – Тебя назначили судией, но ты виновен не меньше меня. Да, я ошибся. Пророков в Иудее тогда было пруд пруди, каждый второй именовал себя мессией и звал народ на римские мечи. Разве Иисус один уверял всех в своем божественном происхождении? Я полагал, что спас свою страну.

– В отношении моего раскаяния – я вообще-то повесился, если тебе это неизвестно, – парировал Иуда. – По-моему, сие высшая степень извинения. Ты же сидел на посту полных четыре года, пока тебя не снял наместник Вителлий. Пророков было много, но чудеса творил один. Сейчас скажешь, что чист, аки ангел, а на убийство Христа тебя подбил другой первосвященник – Анна, ты ведь женат на его дочери. Но толкать речь перед фарисеями Анна тебя не заставлял – все добровольно. Позитива в тебе нет, Каиафа. Недаром твое имя с халдейского переводится как «депрессия».

Первосвященник предпринял последнюю попытку сопротивления:

– Он совершал чудеса. А это популизм. Даже сейчас за такое не хвалят. Понимаешь? Примитивное распространение идеологии в стиле – я вам шоу, а вы мне тупое преклонение. Так делали и Путин, и Саакашвили. И если уж так – не я потащил Христа на суд к Пилату. Другие повели.

– Это из жалости к себе, – улыбнулся Иуда. – Ты трус и перестраховщик. Ирод Антипа и Пилат сказали – «не находим в нем никакой вины». Именно ты убил Иисуса. Посмотри – никто на Страшном Суде и слова не сказал в твою защиту. Даже собака твоя и то от тебя отвернулась. Правда, Герберт?

Крупное черное животное, лежащее у помоста, грустно гавкнуло.

– Собака Каиафы в одном апокрифе упоминается, – увидев немой вопрос в глазах Ураганта, шепнул Бартеросян. – Такое пофигистичное животное! Она была воплощением злой магии Иосифа Каиафы[55].

– А ты-то откуда знаешь? – офигел Урагант.

– Занимался богословием, – скромно сознался Бартеросян. – В перерывах между выпусками Comedy Club. Вдруг пригодится? Мы, армяне, практичный народ. Ты думаешь, Ной просто так свой ковчег у горы Арарат остановил? Что-то его приманило. Я под водой дышать умею, на случай всемирного потопа выучился. И дом у меня стальной – а вдруг землетрясение?

В глазах Ураганта ясно прочиталась черная зависть.

А Каиафа молчал. Он боялся посмотреть на свои ладони – ему казалось, что на них выступила кровь. Первосвященник сгорбился, поник, прикрыв веки.

Вдали послышался радостный хохот: толпа забрасывала цветами Леонардо да Винчи, а девушки, в экстазе от нового кумира, лезли к нему с поцелуями. Пара школьниц задрала футболки, показывая грудь.

Иуда, как и положено, выждал две минуты перед оглашением приговора. Запрокинув голову, он ждал – не подаст ли ему сигнал небо, прореженное молниями? Послышался гром, однако на помост не упало ни капли.

Каиафа что-то сказал, не открывая глаз; его фразу заглушил громовой раскат.

– Что? – насмешливо переспросил его Искариот.

Каиафа повторил. Устало, почти без надежды. Но очень отчетливо.

Иуда растерялся. Он попросту не знал, что ему теперь делать.

Глава X

Апокалипсис. net (ул. Профсоюзная, Институт КИ)

Институт космических исследований (тот самый, что до Апокалипсиса принадлежал Академии наук) располагался на юго-западе Москвы, по направлению к Одинцову. Наверное, на машине мы добрались бы быстро, но эти гребаные лошади… Похоже, их заботило только одно – это жратва. Да, вначале они скакали очень лихо, не пугаясь пламени и тьмы, но километров через пять крутизна персидских коней закончилась, не успев начаться. Оба мерина постоянно останавливались жевать сухую траву – приходилось приводить их в чувство либо ударом, либо окриком.

На Ленинском проспекте мы попали в засаду – выскочив из-за разрушенной девятиэтажки, на нас бросились мамлюки багдадского халифа Аббаса[56]. Человек шесть – на верблюдах, с ятаганами. Выскочили, гортанно крича: «Аллах велик!» Хрен знает, чего им надо было. Может, лошадей хотели отобрать или у них просто физзарядка такая – ночной джихад против неверных.

Аваддон сразу воткнул предводителю мамлюков «серп скорби» в горло – с остальными мы справились без проблем.

Сменили убогих меринов на трофейных верблюдов – и дело пошло быстрее, доскакали запросто.

Здание института (серые подъезды, одинаково слепые окна, ржавая крыша), как ни странно, на месте. Наверное, есть здания такой постройки, которым все нипочем – что извержение вулкана, что метеоритный дождь. Во время землетрясения на Гаити, ознаменовавшего ввод в действие второй части Апокалипсиса, погибло 300 тысяч человек, но устояли виллы наркобаронов – их строили кубинские архитекторы, учившиеся в СССР.

Входим в фойе через подъезд, мимо пустой будки охраны. Камень выщерблен пулями, пол засыпан останками разломанной мебели (из вспоротых диванов свешивается черный от пыли поролон), стекол, похоже, и вовсе нет – расплавились от жары.

Кабинеты ученых открыты, кое-где без дверей, внутри разгром, столы разворочены, компьютеры вырваны с мясом. Ну, это привычно. Любой хаос, революция, стихийное бедствие – мародеры сразу тут как тут.

Лифт не работает, но зато на полу нет разломов с прожилками лавы. Вот только тихо как-то… безлюдно… тишина аж звенит. Неужели мы напрасно тащились сюда?

Выходим наружу, закуриваем по последнему «Житану». Напротив подъезда – стойбище даяков – индонезийских людоедов. Смуглые карлики с костями в носу. Смотрят на нас недобрым взглядом. Вокруг громоздятся скелеты съеденных, воскресших и заново съеденных животных.

Привязываем верблюдов у подъезда – на свой страх и риск, но неохота тащить их в фойе. Что ж, придется прочесать все этажи – один за другим.

Едва зашли обратно в вестибюль, Аваддон опять лезет в карман: достает «нокию» и набирает номер какой-то. Наверное, уже в двадцатый раз.

– Кому ты звонишь, а? Заколебал, – бурчу я. – Не берут трубку – шли sms.

– Слал уже, – с плывущим, дико задумчивым видом отвечает Аваддон, трепеща крыльями: он смотрит не на меня, а будто сквозь стену. – Не перезванивают… Ной, я понимаю, на Страшном Суде, поэтому не берет никак сотовый. Но, говоря откровенно, мне сейчас не он нужен, а второй…

– Какой второй? – хлопаю я глазами. – Что происходит? Неужели в мешке на спине верблюда был гашиш? Впрочем, на ангелов не действует наркота.

Ангел бездны даже и не думает улыбнуться шутке.

– Я перебрал все варианты. – Он обшаривает потолок безумным взглядом. – Эти твари не могли появиться из ниоткуда. Они просто не должны быть здесь. Мозг расслаивается. Может, все-таки другое измерение виновато?