В зоне тумана - Алексей Гравицкий

Мунлайт, напротив, забавлялся.

— Понятно, — ухмыльнулся он гадостно. — Очередной спаситель человечества. Мир во всем мире попросишь? Или чего? Чтоб дети не болели? Чтоб бабы не истерили? Чтоб у политиков была совесть, а у убийц сострадание?

Неизменная улыбка его стала жесткой. Он коротко сплюнул через новоприобретенную дырку в зубах.

— Много вас таких тут было. Исусики.

Взгляд новичка налился стальной твердостью и по жесткости мог посоревноваться с окаменелой муновой ухмылкой.

— Хоть бы и так, — окрысился Хлюпик. — А сам что?

— А я не претендую. У меня желание только одно сейчас, и оно сильно далеко от человеколюбия.

— Угу. Я себя не люблю, но очень нравлюсь, — подначил я.

— Именно, — кивнул Мун, пропуская подначку мимо ушей.

— А на других наплевать? — мрачно уточнил Хлюпик.

Мунлайт победно улыбнулся.

— А для того, чтобы кому-то чем-то помогать, надо самому для начала вылезти из жопы. Много вас таких. Сами в дерьме сидят и готовы помогать каждой сиротинушке. Чем ты можешь помочь, Супер Радж? Ты сам в говне по уши. Все, что ты можешь, это возюкаться в этом дерьме. Все, что ты знаешь, это как совсем в нем не утопнуть. Вся твоя жизнь — вялое копошение в навозной куче. И ты рвешься кому-то помогать, кого-то спасать? Кого и от чего? Ты ничто. Сначала себе помоги, а потом уже для других хоть что-то сделать сможешь.

Хлюпик полоснул по сталкеру металлическим взглядом, казалось, сейчас бросится и загрызет. Но вместо этого новичок стиснул зубы и отвернулся, в конец надутый.

— Ну а ты? — полюбопытствовал Мун, переключаясь на меня.

Я резко поднялся. В ногу отдало резкой болью. Что ж она так раздергалась-то? Я непроизвольно сморщился.

— А я пойду.

— Куда это?

— В кусты, — буркнул я.

Не то Чтобы мне очень хотелось до ветру, но продолжать этот разговор я жаждал еще меньше. Что мне ему сказать? Что ответить? Я иду к Монолиту, но даже если он существует, даже если мы до него доберемся, даже если еще куча всяких «если»… Ведь мне нечего у него попросить. Не знаю, чего желать. И не потому, что у меня все есть. Просто мне ничего не нужно. Покойникам ничего не нужно.

От этой неожиданной мысли я вздрогнул. А ведь ты труп, Угрюмый. Живой труп.

— Понятно, — фыркнул вдогонку Мунлайт, по-своему трактовавший мое молчание. — Еще один защитник бедных, обездоленных, униженных и слабоумных. Надо было для таких, как вы, Монолит не исполнителем желаний назвать, а удовлетворителем желаний. Что б вы наконец поняли, что желание и мечта — не одно и то же. Альтруисты хреновы.

Он говорил что-то еще, но я уже не вслушивался. Голос Муна приглушил туман. Потом молочная белизна поглотила место нашей стоянки. А еще через десяток-другой шагов я остался наедине с зоной. Может быть, стоило потеряться в этом тумане навсегда? Может, где-то в нем смысл моей жизни? Или мое счастье?

2

Туман стал плотным до такой степени, что видно теперь было шага на два-три, не больше. Еще какое-то время я шагал, подгоняемый злостью, потом остановился, расстегнул ширинку и выпустил пар. Как ни странно, жить стало легче.

Отжурчав, сколько было нужно, я развернулся на сто восемьдесят градусов и застыл. В голове прояснилось. В отличие от окружающего мира, наглухо потонувшего в тумане.

Ладно, без паники. Я глубоко вдохнул. Раз, два…

На счет «три» рука уже нащупала ПДА в кармане. Пискнуло. Попытка запустить навигатор не увенчалась успехом. Туман пожрал не только окружающий пейзаж, но, кажется, и сеть. Зато загрузилась карта. Чудесно. Только при полном отсутствии видимости и мертвом навигаторе толку от этих топографических картинок, как от козла молока.

И куда я ушел? И куда теперь идти? Огляделся. Ориентиров не было никаких. Если допустить, что я шел по прямой, то, сохраняя направление и двигаясь в прямо противоположную сторону, я вернусь к исходной точке. Вот только уверенности, что в тумане я шел прямо, не было. А ко всему добавилось гложущее сомнение: повернулся ли я, опростав мочевой пузырь, на пол круга или больше? Или меньше?

Стараясь сохранить остатки спокойствия, я зашагал обратно, считая в уме шаги. Десяток метров, полета, сто. Неужели я усвистал больше, чем на сотню шагов? Вокруг ничего не менялось. Загустевший туман не желал рассеиваться. Мутная молочно-белая пелена. Сырая, промозглая, поглощающая звуки, сожравшая зону, а может, и весь мир.

— Эй! — гаркнул я в туман.

Звук ушел, растаял, потерялся. Нет ответа.

— Мунлайт! Хлюпик!

Нет ответа. Тишина и молоко, разлитое в воздухе. Я снова глянул на экран наладонника. Навигатор мертв, сети нет. Только закачанные в память ПДА картинки. Толку от них, если не видно ни зги.

Вот теперь самое время паниковать. Не бывает такого тумана. Не бывает, чтобы в тумане на расстоянии сотни-другой метров не было слышно человека, орущего во всю глотку. Не бывает…

Хотя нет, в зоне все бывает. Особенно в той зоне, про которую никто ничего не знает. Кто тут ходил? Никто. А если кто и ходил, то никто не возвращался, чтобы рассказать о местных достопримечательностях.

Здесь даже зверья нет. И мутантов. И аномалий. Или мне так везет?

Тоже мне везунчик нашелся. Неизвестно, во что вляпался, а туда же. Стоп! От жутковатой догадки стало не по себе. Вот оно. Это не просто туман, это аномалия. Может же быть такая аномалия? Почему нет. Никто такого раньше не видел? Мало ли кто чего раньше не видел. Зона вообще место концентрации раньше не виденного.

Но если это так, то все встает на свои места. В аномальной зоне запросто может теряться любая связь с внешним миром. И ни один житель зоны в аномалию не сунется. Хоть слепая собака, хоть безмозглый кадавр. Мозгов-то у них нет, но чутье остается. Любое животное, пусть самое примитивное, знает, куда лезть не надо. Чувствует и уходит. Потому при пожарах, извержениях, землетрясениях и прочих стихийных бедствиях дохнут люди, а не зверье.

Я глубоко вдохнул. Раз, два, три… Мимо. Успокоение не пришло.

— Эй! — позвал я тихо. Ничего. Ни звука.

— Э-ге-ге-гей! — заорал уже во всю глотку.

Звук потонул, эха не было. И ответа не было. Тишина. Полная, как будто мир и вправду сузился до пятачка в четыре метра вокруг меня.

Молчал Мун. А может, он просто решил меня подразнить?

Молчал Хлюпик. Может, вконец обиделся? Или заодно с чертовым сталкером? Молчало эхо. Ну, мало ли…

Беззвучно мигал дисконнектом ПДА. А собственно, кто сказал, что он должен здесь работать?

И сама зона тоже молчала. М-да, кажется, на этот раз я вляпался крепко.

Глубокий вдох. Раз, два, три. Не помогло. Ну и черт с ним. Не ложиться же здесь помирать, в самом деле. Если я сюда зашел, значит, смогу и выйти. Главное, держать направление и не паниковать.

Я снова зашагал назад, как мне казалось, не меняя направления. Вот только без паники не получалось. В голове метрономом отщелкивали пройденные шаги, и волнения с каждым шагом прибавлялось. На шестистах я остановился. Что теперь? Снова менять направление? Или вернуться?

— Эй!!! Есть кто живой?!! Э-э-эй!!!!

В глотке запершило. Я заткнулся и закашлялся. Сыро. И орать бесполезно.

Поймал себя на том, что мысли начинают скакать без всякой логики. Снова вдохнул, выдохнул. И снова закашлялся. Сыро. И, если честно, страшно. Причем страшно беспричинно.

Направление было выбрано неверно. Значит, надо вернуться назад. Я сосредоточился и развернулся. Теперь точно на сто восемьдесят. Шестьсот шагов назад, а дальше сменить направление и попытаться еще раз.

Нога ныла, но я не обращал на нее теперь внимания. А что, если опять мимо? Что тогда? Сколько так можно ходить? Блуждать в бесконечном тумане? Пока не помру с голодухи.

Тут же прислушался к ощущениям. Нет, есть не хотелось. Голода не было. И от этого стало еще страшнее.

Сто шагов, отметил для себя пройденный рубеж.

А чего, собственно, я боюсь? Смерти? Так я ж себя и других уверял, что я ее не боюсь. Потому что терять мне нечего. Потому что нет у меня в этой жизни ничего. Выходит, врал? Да вроде нет. Что тогда?

Сто пятьдесят шагов.

С другой стороны, кто говорит про смерть? Может быть, я не умру. Может быть, я буду вечно скитаться в этом тумане и искать. Что искать? Друзей? Зону? Выход? Себя?

И чем тогда этот туман отличается от всей нашей жизни? Поиски себя и ближнего в бесконечном тумане. Поиск выхода и жутковатое понимание, что выход — смерть. Потому что другого выхода из тумана жизни не бывает.

О, господин мизантроп, вас никак на философию пробило. Если бы это сказал сейчас Мунлайт, я, наверное, среагировал и отвлекся от глупых мысленных топтаний на месте. Но Муна не было, а на собственные подначки реагировать еще глупее, чем на чужие. Самоирония не задела.

Пятьсот.

— Эй!!! Люди!!!

Крик получился хриплым. Глотку саднило. Я закашлялся и остановился. На мгновение показалось, что в стороне что-то мелькнуло.