Картины былого Тихого Дона. Книга первая - Петр Краснов

Так, то в конном, то в пешем строю сражались донцы с новым неприятелем, сражались среди крутых гор, в маленьких каменных городках, всюду оказывая большую помощь своей пехоте.

Суворов, как и всегда, двигался быстро. 14 апреля он побил французов на р. Адде, а 17-го его полки торжественно вступали в Милан, главный город северной Италии.

Первый подошел к Милану донской майор Миронов.

Расспросив жителей и узнав от них, что французы ушли из Милана, он послал о том донесение Денисову. Начальник города выехал за ворота. В это время подъехал с тремя казачьими полками и Денисов. Адриан Карпович расспросил Миронова. Миронов передавал, что в городе до 40000 жителей, весь народ на улицах, идет гулянье, так как это канун дня Светло-Христова Воскресения. Все разодеты, но все мужчины при оружии.

Тогда Денисов обратился к начальнику города и сказал ему по-французски:

- Мне приказано занять Милан. Объявите жителям, чтобы они соблюдали тишину и дружелюбие. Мои казаки их не тронут. Но если на меня сделают нападение, то тогда пусть пеняют сами на себя - камня на камне не оставлю! Через час я буду входить в город.

Начальник города проверил часы и поскакал, разослав по улицам разных людей. Денисов же, приказав двум полкам обойти Милан и занять противоположные ворота, с третьим полком ровно через час вошел в Милан. Он вел свой полк рысью, торопясь занять крепость, находившуюся внутри города. Но едва казаки подошли к ней, как оттуда вышла французская колонна и дала залп по казакам. 2 офицера и около 10 казаков были ранены. Ранено было и несколько жителей. Казаки не смутились. Они бросились вперед, загнали французов в крепость, подняли мост через ров, окружавший крепость, и заняли ворота. Поставив один полк стеречь крепость, а остальные два расставив по улицам и площадям, Денисов отправил донесение австрийскому генералу Меласу.

Три донских полка до вечера оставались одни в громадном городе, полном чужого народа, в виду крепости, в которой заперлись французы. Они не расседлывали лашадей и не могли даже их накормить, и сами ничего не ели.

Только вечером пришли австрийцы и вошли в город с музыкой, барабанным боем и распущенными знаменами.

На другой день утром, в самый первый день Пасхи, в Милан торжественно въехал и Суворов.

Увидав Денисова, Суворов сказал ему:

- Спасибо, Карпович! С Богом, поезжай к своим казакам!.. После занятия Милана Суворов скоро очистил всю северную Италию от французов.

В последних числах мая французский начальник, генерал Макдональд получил подкрепление из Франции, со свежими войсками разбил австрийцев и спешил соединиться с другим французским генералом Моро. Если бы они соединились - маленькому отряду Суворова пришлось бы очень плохо. И вот, Суворов решил броситься навстречу Макдональду и разбить его до соединения с Моро.

По страшной жаре, большими переходами, скорым шагом вел Суворов свои войска. Известия, которые он получал от австрийцев, были неутешительны. Французы их били. Нужно было торопиться на помощь.

5 июня русские дошли до небольшого городка Александрия и здесь в казачьем стане читали следующий приказ Суворова:

1. Неприятельскую армию взять в полон.

2. Казаки колоть будут; но жестоко бы слушали, когда французы кричать будут «пардон» или бить «шамад». Казакам самим в атаке кричать: «Балезарм, пардон, жетелезарм,» и сим пользуясь, кавалерию жестоко рубить и на батареи быстро пускаться, что особливо внушить.

3. Казакам, коим удобно, испортить на р. Таро мост, и затем начать отступление. С пленными быть милосерду; при ударах делать большой крик, крепко бить в барабан; музыке играть, где случится, но особенно при погоне, когда кавалерия будет колоть и рубить, чтобы слышно было своим. Их генералов, особливо казаки, и прочие, примечают по кучкам около их; кричать «пардон», а ежели не сдаются - убивать!» Подписал Суворов.

Напряжение всех сил в войсках было полное. Солдаты не шли, а летели. Но Суворов чувствовал, что наступает решительная минута. Перед ним разбитые австрийцы и победоносный Макдональд, у которого вдвое больше войска, чем у Суворова. Теперь надлежало победить или умереть! Сильно надеялся Суворов на казаков и на своих чудо-богатырей - русских солдат. 6 июня утром войска подошли к городку Страделла и здесь на каменной дороге, вдоль каменных заборов расположились на отдых. Все полегли. Казалось, и встать не будут в состоянии. Измученные лошади стояли опустивши головы, казаки, опершись на пики, дремали. Солнце пекло невыносимо. Голубое небо было без облака, камни были раскалены, от цветущих роз и от полей кукурузы, только что зацветавшей, несся пряный запах. Поднятая было пыль тихо улеглась. Красивые смуглые итальянцы и итальянки пугливо высматривали казаков…

Вот белый австриец, с пыльным и потным лицом, привез одно донесение. Вон скачет другой…

Австрийцы погибают, нужна немедленная подмога!

Суворов приказал четырем казачьим полкам садиться. Сели на коней и пошли рысью. Шли около пяти часов.

Там, куда они шли, французы приканчивали австрийцев. Они взяли у них восемь пушек и готовили последнюю решительную атаку, чтобы уничтожить австрийские полки. Макдональд перешел через реку Тидоне и войска дрались в полях, пересеченных сотнями канав, обсаженных кустами… К самой отчаянной сече подвел Суворов казаков. Его нельзя было узнать. В белой рубашке, с непокрытой головой, он погонял свою лошадь нагайкой и, показывая казакам на французов, воскликнул:

- Помилуй Бог, как хорошо! Атака! Руби, коли, ура!.. Казаки с полуслова поняли своего начальника. Через десятки рвов и канав, склонивши копья, понеслись они на французов. Их была горсть, в сравнении с громадным каре французов. Но полки врубались в эти каре и казачья пика делала чудеса. Громадная армия Макдональда была остановлена в своем напоре Суворовым с четырьмя полками донских удальцов! Прошло около получаса, пока французы опомнились, но эти полчаса решили дело в пользу Суворова. На дороге показались русские полки. Их вел великий князь Константин Павлович. Под палящим, полуденным зноем пехота не шла, а бежала, люди выбились из сил; растянулись полки. Солдаты падали, и многие из упавших уже не вставали. Но остальные шли. Это были храбрые из храбрых, чудо-богатыри!

Войска подходили и выстраивались против флангов неприятеля, но полки были очень слабы. Не хватало людей. Многие не дошли. Сейчас же было приказано и атаковать. Багратион подошел к Суворову и вполголоса сказал, что нужно повременить.

- В ротах, - говорил он, - не насчитывается и по 40 человек. Люди измучены…

- А у Макдональда нет и 20-ти, - на ухо сказал Суворов Багратиону. - Атакуй с Богом.

Музыка и барабаны загремели. Солдаты запели песни и пошли на французов, французы усилили огонь, много наших падало, но смыкались за ними ряды и суворовские полки кидались в бой. Суворов, сопровождаемый верным урядником Селезневым, разъезжал между полков, осыпаемый пулями, и говорил:"Вперед, вперед, коли!»

Иногда Суворов заезжал слишком далеко вперед, и тогда Селезнев хватал за поводья его лошадь и поворачивал назад.

- Ты что, - кричал Суворов на преданного донца, - как ты смеешь! Генерала! Фельдмаршала!.. и бил Селезнева плетью, но Селезнев упрямо сворачивал лошадь и говорил: «Не пущу! Прикажи - и без тебя пойдут! а жизнь твоя дороже для нас!..»

Казаки возобновили свои атаки. Они прорывали французские цепи и налетали на резервы. Каждый дрался за десятерых. Лучшие французские войска генерала Виктора были смяты казаками под командой князя Багратиона…

Остатки разбитой французской армии с трудом перебрались через реку Тидоне и отступали в беспорядке.

Суворов их не преследовал. Это было не под силу и его чудо-богатырям. Казачьи лошади, утомленные многими атаками, которые он сделал через рвы и канавы, ложились под седлами и отказывались от корма. Везде валялись убитые и раненые донцы. Но дело было сделано. Макдональд был разбит.

Только ночь и дал на отдых войскам Суворов. В 10 часов утра, 7 июня, он повел их вперед, чтобы не дать Макдональду получить подкрепления. Уже под вечер русские настигли на р. Треббии французов. Казаки Грекова и Поздеева атаковали их с фланга, в то же время Багратион теснил с фронта. Французы отступили, потеряв 600 человек пленными и одно знамя. Наступила теплая лунная ночь. Между врагами, журча и шумя среди камней, бежала мелкая речка Треббия… Ночью в русле ее произошел бой, он стих, но из-за него казакам не пришлось расседлывать. С рассветом Суворов начал наступление. Между тем, к французам подошло подкрепление и теперь они были вдвое сильнее, нежели русские и австрийцы. Наши атаки были всюду отбиты. Казачьи лошади уже не могли ни скакать, ни перепрыгивать через канавы. Они атаковали рысью…

Суворов отдыхал под большим камнем в двух верстах от места боя. К нему подъехал генерал Розенберг и доложил, что держаться больше нельзя, необходимо отступать.