Друзья - Ольга Резниченко

Искать, перерывать все вещи — не хочу, да и сил… уже нет.

Терпеть. А лучше — уснуть. Утром всегда становиться легче. Ведь так? Просто уснуть.

… не знаю, кажется, из меня вышло уже всё, что я ела, и не ела…

Рвать, блевать не было сил — желудок ныл от неистовой боли,

… но глупые попытки его выплюнуть не оставляли свою затею и на мгновение…

Голова раскалывалась на части. А сознание, сознание — мутнело, да вот оставить меня всё никак не решалось.

Казалось, я задыхалась. Умирала…

Чувство, будто перед этим съела целое ведро поганок — и теперь оставалось жить мне… считанные минуты…

Черт, мне так холодно, словно сейчас не конец августа, а средина января…

Полшестого утра…

Марат, ты, наверно, еще даже не доехал до нужного тебе города, а не то что "успел" на встречу нужную попасть…

Звонить тебе, просить-молить, чтоб возвращался — глупо и безответственно. Что я… маленькая что ли? Сама не справлюсь?

… наверно, стоит вызвать скорую? Ну, или врача? Кого там требуют в этих случаях?

Я-то, со мной что будет — плевать, пусть бы даже подыхала…

но малыш, мой сыночек…

Ради него я должна сделать всё, что в моих силах, — и пусть даже преувеличиваю опасность, утрирую происходящее…

(да, именно эта причина в большинстве случаев меня и останавливала от подобных звонков: мол, а вдруг перегибаю палку, и всё не так уж страшно, как кажется, — а я уже тут воплю, кричу… умираю "раньше времени"…?)

Встать… с последних сил, выбрести в коридор.

Черт, и куда Дюан подевал трубку? Гребанные беспроводные… телефоны.

А как с мобильного вызвать? Сотни раз мне говорили, но, как всегда, было ненужно — а потому неохота забивать подобным мусором голову, память…

Ну, вот. Головокружение, какого черта ты вернулось ко мне?

Так, нельзя, нельзя расслабляться!

К соседям идти?

Черт, но еще так рано — те, наверняка, еще спят…

Но какие другие варианты?

…

А, плевать! Открыть замок, распахнуть двери…

Глава Пятьдесят Вторая

Не сразу поняла, где нахожусь, что происходит.

Мама, мамочка моя…

Она сидела рядом со мной, возле кровати,

… уткнулась в стену пустым взглядом… и о чем-то тяжелом думала.

От моих невольных движений — тут же "очнулась", посмотрела на меня. Милая улыбка коснулась ее губ, но печаль, угрюмость… с лица так и не смылись.

Боль, резкая боль в сердце эхом отозвалась на ужасную мысль.

Я, я даже боялась это произнести вслух, хотя вопрос больным басом разливался по всему телу, тяжелым языком колокола бился о стенки в моей голове, повторяясь, требуя ответов.

Я в больнице. А значит…

— Мам, что случилось?

(и снова эта… "стеклянная" улыбка, пряча истинные эмоции)

— Тебя нашли без сознания, на лестничной площадке, соседи. Пытались привести в чувства, но безуспешно…

Потому вызвали скорую… Ну, а дальше…

— Мама, что… с малышом? Ему… "плохо"?

(я едва сдержала дикий визг в горле — отчего только слезы бездумно потели по щекам)

— Нет. Что ты, радость моя. С ребеночком всё хорошо.

— Я тебе не верю…

(отрешенно прошептала я мертвым голосом)

— Патти, прошу, успокойся, — вмиг схватила меня за руку мать. — Всё будет хорошо.

— Что произошло? Что с ним? Скажи, мамочка, умоляю…

— Девушка, успокойтесь, — резко перебила меня врач (не заметила я, как та вошла в палату). — Ребенок чувствует себя отлично. Что есть слава Богу.

А вот вы…

я даже не знаю, как это назвать. Как можно быть такой халатной? А?

В ваших же руках — чужая жизнь!

(замерла я, пристыженная, в шоке)

… Зачем было тянуть до последнего? Зачем такой глупый риск? Кому он нужен?

Ваша рвота, обезвоживания — они с легкостью могли спровоцировать схватки. И всё…

Вам… невероятно повезло.

— Я, я хотела вызвать… но…

(так и не договорила, понимая, что оправдываться всё равно… — глупо;

раздраженно скривилась та — немного помолчала)

— Когда это всё началось?

— Вчера вечером, — спешно ответила я. — Почти ночью. Где-то… в одиннадцать.

— Ясно…

Есть ли у вас какие догадки, что могло вызвать такую реакцию? Мы-то думаем, пищевое отравление, но…

(невольно пожала я плечами)

— Не знаю.

— Вы вчера принимали какие-то препараты, таблетки, лекарства?

— Нет. Ничего такого…

— Не пили, не ели чего-то странного, необычного? Экзотического? Может, что-то, что прежде вызвало легкую аллергическую реакцию из употребленных вами продуктов?

— Нет. Ничего необычного. И аллергии у меня нет.

Картошка пюре, молоко и сосиска на ужин. Как всегда, в принципе.

(тяжело вздохнула та)

— Ясно. Что же,

тогда нужно будет еще несколько дней побыть здесь — понаблюдаетесь, сдадите кое-какие анализы. И, если ничего необычного не выявим, то отпустим…

— Мам, а Марата нет?

— Я ему позвонила. Сказал, что уже выезжает.

— Звонила?

— Ну, говорю же…

— А номер его… откуда у тебя?

— Тогда, когда приходил в гости, руки твоей просить…, оставил свой номер, адрес.

— ЧЕГО??? — невольно даже подскочила я на месте, вмиг расселась на кровати.

— Что "чего"? Номер, говорю, оставил, адрес… тогда.

— Чего просить???

— Ну, приукрасила я немного, подумаешь. Всё равно живете вы-то — вместе.

А как еще это можно назвать?

(тяжело сглотнула я — черт, как же болезненно умирает мечта, пусть даже возникшая, родившееся в долю секунды, как звездочка на небе)

— Друзья, мама. Дру-зья.

(невольно дрогнула ее бровь от удивления)

— Ясно.

(глубокий вдох, и вдруг встала, выровнялась во весь рост рядом со мной), — Ты, может, чего хочешь? Попить? Поесть?

(ее взгляд несмело скользнул по моему телу, меряя с головы до ног)

— Эм… нет, спасибо. Такое гадкое ощущение опустошенности внутри, истощенности, что ничего, кроме как спать, спать и спать — не хочется.

— Тогда, действительно, поспи. А я пока пройдусь — не буду мешать.