Нищий - Евгений Щепетнов

ГЛАВА 8

Я сидел на носу шлюпа и смотрел в бурлящую под ним морскую пучину… мне всегда казалось, что там, в глубине вод — все равно каких, морских или речных, — таятся страшные чудовища, неведомые монстры, спрятаны потерянные человечеством города.

О здешнем океане я вообще ничего не знал. Даже на Земле, с ее современной техникой, обследовавшей, казалось бы, все и вся, на океанском дне делались все новые и новые открытия — а уж здесь, в этом мире, что там таится?

Шел уже десятый день нашего путешествия к Кардизону. Это было выматывающее, мучительное странствие — хорошо хоть я не был подвержен морской болезни, которая, первые дни, просто положила на палубу половину моих спутников. Моряки команды злорадно хихикали над ними, а я все время смотрел за тем, чтобы не произошло какой-нибудь гадости с их стороны. Суденышко, конечно, было мало приспособлено для путешествий через океан — на таких пираты ползали вокруг островов, перехватывая купеческие суда и тут же скрываясь на мелководьях, — осадка шлюпа была невелика и позволяла такие маневры. Но сказать, что корабль совсем не был пригоден к дальним переходам, тоже нельзя. На нем все было продумано — камбуз, кают-компания, каюта пассажиров, даже гальюн был на корабле — я уже знал, что не все суда этого типа строились с подобной «роскошью».

Постепенно мои спутники привыкли к болтанке и уже не выбрасывали за борт все, что появлялось в их желудках. На ногах из всей нашей команды с самого начала оставались я, Каран, трое охранников и, как ни странно, Амалон. Этот деятельный старик завоевал сердца даже членов захваченного экипажа — он лечил, рассказывал какие-то истории из жизни империи и двора и много интересного об окружающем мире. Капитан шлюпа — его звали Гарран — смотрел вначале волком, потом немного оттаял. В принципе, как мне казалось, он смирился со своей участью. Я пообещал ему, что, когда прибудем в Карас, я его отпущу. Гарран, может быть, и не очень поверил моим словам — только что ему оставалось?

Дни тянулись за днями… Конечно, такое длительное путешествие было тяжким. Воды стало не хватать, ее делили на всех, на день приходилось меньше литра на человека, и она уже стала подтухать — казалась на вкус прогорклой и неприятной, потому мы вынуждены были сдабривать ее вином. Мне не хотелось пить воду с вином — я боялся снова сорваться и запить. Все это время, что я находился в чужом мире, я держался и не позволял себе ни разу расслабиться. Но и пить тухлятину без дезинфекции тоже было нельзя.

Оставалось несколько дней хода до материка, когда на горизонте за нами показался парус. Вначале он был очень маленьким, но потом все увеличивался и увеличивался, пока не стало видно, что нас нагоняет большой трехмачтовый корабль, с узким корпусом, идущий на всех парусах.

Гарран пристально всмотрелся в настигающий корабль.

— Это имперский военный фрегат, — лицо капитана сразу как-то осунулось и побледнело, — они требуют, чтобы мы легли в дрейф и приняли на борт десантную группу, то есть сдались, иначе всех нас повесят, как передал сигнальщик. Похоже, они считают, что команда шлюпа заодно с вами. Втравили вы нас в беду… так я и знал.

— Какое у них вооружение? Сколько команды?

— Катапульты четыре штуки. По две с кормы и с носа. Команда — человек сто пятьдесят, не меньше, вместе с абордажной группой. Скорость у них выше, чем у нас, нам не уйти. Ну что делать будем, господа пираты? Сдаваться? Шансов у нас нет.

Как будто в подтверждение его слов мимо шлюпа просвистел здоровенный камень, не менее чем с человеческую голову размером, и, подняв фонтан брызг, ухнул в воду перед самым носом. Еще один ударил сзади, под кормой, в кильватерный след.

— Пристреливаются, — вокруг глаз капитана обозначились глубокие морщины, — сейчас по корпусу долбать будут. Но это так, ерунда, корпус дубовый, главное, чтобы не попали в мачту. Страшнее, если начнут зажигательные снаряды метать. Так, понеслась долбежка по корпусу! Все лишние вон с палубы! В укрытие! — Он продолжил: — У нас стоят все паруса, какие возможны, единственный шанс — уклоняться, меняя курс. Впрочем, толку-то. В конце концов настигнут, и тогда всем хана.

Уже несколько часов здоровенные камни долбали в корпус шлюпа, он весь содрогался от ударов — один из матросов доложил капитану, что в трюме усилилась течь, — но все еще держался. Капитан менял курс, многие снаряды летели мимо и плюхались в воду. Паруса пока были целы, и на расстояние выстрела из лука фрегат все еще не мог подобраться — искусно меняя направление движения, капитан не давал подойти преследователю совсем близко. Некоторые камни залетали на палубу, скача по ней как мячи и сбивая все, что было у них на пути. Одним камнем был убит матрос, из числа тех, кого мы захватили у шлюпок, и его труп с разбитой головой лежал возле борта, забрызганного кровью.

Сзади меня кто-то тронул за плечо:

— Викор, пробуй! — Это был Амалон, серьезно смотревший мне в глаза. — Пробуй, иначе нам всем конец!

— Амалон, я не могу! Я не умею! — Меня охватило отчаяние. Ладно еще, когда сам погибаешь, но уносить за собой два десятка людей!

— Пробуй, забери тебя дьявол! Что ты теряешь?! Иначе нам конец!

Я кивнул и пошел на корму шлюпа, за которой виднелся в нескольких сотнях метров фрегат врага, две носовые катапульты которого выпустили очередные снаряды. Я проводил их взглядом — слава богу, что точность попаданий была минимальная, не пушки, в конце концов…

Встав на корме, я сосредоточился и стал читать нараспев заклинание, которое продиктовал мне Амалон еще раньше, я знал его наизусть. Это была длинная, труднопроизносимая фраза на непонятном языке, с непонятными словосочетаниями и модуляциями голосом — я всяко пытался их воспроизвести. Амалон и остальные мои спутники с надеждой наблюдали за мной, я чувствовал это всей спиной, заволновался… и сбился. Вздохнул, сосредоточился — и начал все заново. Холодная ярость и отчаяние придавали силу моим словам — я не для того столько боролся, выживал, чтобы погибнуть в чужом море, бесславно повиснув на рее, как тухлая груша.

Я повторял и повторял заклинание снова и снова, пытаясь подобрать нужный тон, нужный тембр голоса… Вначале ничего не происходило, потом постепенно небо стало темнеть, темнеть, рванул порыв ветра, и вдруг на море образовался вначале небольшой вихрь, он стал закручиваться, увеличиваться в размерах, набирать мощь, и вот уже, сверкая молниями, взревел огромный вращающийся ствол, который пополз в сторону вражеского фрегата все быстрее и быстрее. Они стали убирать паруса, на мачтах по реям забегали люди — но было поздно. Страшный «хобот» ударил в мачты фрегата, те сломались как спички, затем ураган стал поднимать, закручивать и вертеть корабль, с которого сыпались фигурки людей.