Грани обмана - Нинель Мягкова

благодаря богатейшим шахтам, скважинам и карьерам, где добывали редкие металлы и драгоценные камни. Его высочество тоже приложил руку к процветанию родного края — три свежих месторождения алмазов за практику старшего курса добавили и еще добавят в казну немало золота.

Уинтроп с сожалением покачал головой.

— Пока не поймал, — удрученно отозвался он и замолчал, пережидая приступ неудержимого хохота со стороны приятеля.

— Теряешь хватку, Мэд! — фыркнул наконец его высочество, изволив отсмеяться. — Раньше дамы на тебя сами запрыгивали, а ныне сбегают?

— Не торопись с выводами, — посоветовал дознаватель и принялся рассказывать все с самого начала, от странных проверок по пансионам до его личных выводов, граничащих с крамолой.

Принц сперва фыркал, потом снова ржал как конь, но под конец рассказа притих и помрачнел.

— Это очень серьезное обвинение, друг мой, которое мы толком не знаем, кому предъявить, — подумав, выдал он.

Уинтропу немного полегчало.

Во-первых, Элайдж сходу дал понять, что на его стороне, объединив их в понятие «мы». А во-вторых, не отмел его выкладки сразу же, как несостоятельные, что в свою очередь говорило как о его непричастности к творящемуся безобразию, так и о готовности оное исправлять.

Пока что, правда, оставалось неясным, что именно им следует предпринять.

— Пообщаться бы с твоей магичкой, — задумчиво протянул принц. — Не сорвалась, говоришь, осознанно управляла даром?

— Еще как! — мечтательно закатив глаза, подтвердил Уинтроп.

Кто бы ему сказал месяц назад, что он будет искренне восхищаться умением женщины творить заклинания, он бы рассмеялся несущему столь возмутительный бред в лицо. Но факты упрямая штука: воспоминания о раскинутых тонких руках, удерживавших немыслимую мощь дара, заставляли его испытывать восторг и уважение к редкому мастерству. А уж учитывая что девушка освоила все это самостоятельно, по учебникам…

— Получился бы неплохой прецедент, — все так же сосредоточившись на некоей идее, добавил принц, и Уинтроп насторожился. Элайдж, заметив его интерес, пояснил: — Я давно подумываю, как бы ограничить это запечатывание, чтобы не штамповали всех подряд. Мне кажется, таким образом мы лишь провоцируем отток одаренных дев заграницу. Ты себе не представляешь, сколько их каждый год уезжает в тот же Хакон! Проблема в том, что и отец, и церковь категорически против подобного вольнодумства. Боюсь, подними я этот вопрос сейчас, меня могут объявить еретиком, отступником и Высший знает кем еще, вплоть до отлучения.

— Уезжают, говоришь? — выцепил из речи наследника самое странное дознаватель. — Как, интересно, если у нас незамужним девам нельзя путешествовать в одиночку? Целыми семьями, что ли?

— Да нет, — пожал плечами принц. — Замуж выходят за хаконцев и едут. Десятками! Только в прошлом году три девицы — из хороших, приличных родов — сразу же после дебюта выскочили кто за торговца, кто за секретаря дипмиссии, и укатили. А сколько таких из народа, попроще, я уж и не считал.

— А надо бы... — пробормотал Уинтроп себе под нос.

Все сказанное его высочеством вертелось в его голове так и эдак, не желая укладываться в стройную картину, но дознаватель нутром чуял, что детали должны, просто обязаны сложиться воедино. И ключом ко всему послужит именно его сбежавшая почти-невеста!

— Вот ты и займись! — подсказал принц. — Ты же у нас по магическим преступлениям. А тут как раз преступление налицо — вывоз одаренных! Интересно, кто их надоумил-то. Насколько мне известно, девы со слабеньким даром норовят изобразить срыв, чтобы получить печать и выгоднее выйти замуж, а эти ишь какие…

— Выезжают-то они сами, по собственной доброй воле! — возразил Уинтроп, остро осознавая, что встрял в крайне опасное и неудобное расследование.

К каким бы результатам он ни пришел, возможно, вместе с принцем подвергнется опале, отлучению от церкви и Великий знает еще чему. Только если у Элайджа есть отец, который точно заступится за единственного отпрыска, дознаватель рисковал головой.

Хотя оставить дело на самотек он не смог бы. Совесть не позволит.

Из кабинета он вышел растерянный и оглушенный.

Вместо того чтобы разделаться с одной проблемой, он приобрел сразу две новых. Государственной важности.

К тому же необходимость найти беглянку стала острее. Не только ради женитьбы на ней — то скорее приятный бонус. А вот выяснить, каким образом ей удалось постичь тонкую науку заклинаний, не помогал ли ей кто, не предлагал ли переехать в другую страну — это задача поважнее.

— Настоящая ведьма! — уловил он краем уха чужой разговор и застыл как вкопанный.

Фраза настолько точно отвечала на мысли в его голове, что Уинтроп невольно сделал шаг по направлению к беседовавшим в отдалении, на парковой дорожке, дамам.

Фрейлины ее величества, к которым некогда относилась и его мать, передвигались по дворцу исключительно группами. Дознаватель не сказал бы точно, привычка ими двигала или сложный этикет. Сама королева давно уже не покидала своих покоев, лишь изредка выходя в огороженный от чужих взглядов внутренний дворик.

Поговаривали, что ее величество сошла с ума после наложения печати, но досужие ли то домыслы злых языков или действительный диагноз целителей — неизвестно.

— Кто, простите, ведьма? — осведомился Уинтроп после привычно долгого и витиеватого обмена любезностями.

— В городе есть одна. Гадает на таро, предсказывает судьбу, читает прошлое. Мы думали, шарлатанка, притворщица, но она на самом деле видит людей насквозь! — заговорщическим шепотом поведала местрис Сайдок, старшая фрейлина. — Я лично у нее побывала, так она сразу сказала, что я из высшего общества, близка к ее величеству, и…

Тут дама осеклась. Похоже, продолжение предсказания ей не слишком польстило, хоть и оказалось близко к истине.

«Сходить, что ли?» — тоскливо подумал Уинтроп и одернул себя. Не хватало еще в тонком деле расследования полагаться на всяких гадалок!

Глава 24

Отделаться от девиц оказалось куда сложнее, чем мне представлялось.

Мартина, Гиселла и Стефани дружно и наотрез отказались возвращаться в родной городок.

К моему вящему изумлению, местрис Вайн их поддержала.

— Им там жизни не дадут, — грустно пояснила гадалка, когда три неудавшиеся невесты устроились за столом на завтрак.

Места было мало, стульев нашлось всего три, потому мы с местрис Вайн дружно сделали вид, что очень заняты на кухне. Я и правда не могла отойти от плиты — жарила оладьи, виртуозно переворачивая их в воздухе. Великовозрастные дети глазели на представление, открыв рот, хозяйка дома и та засмотрелась.