Куколка для Немезиды - Наталия Миронина

Вера, хоть и задала дежурный вопрос, но отлично поняла настроение мужа. Она была рада, что Владимир здесь, его присутствие давало надежду на то, что привычный образ их жизни ничем не нарушится.

– Мне не нравится твой Бухаров, – вдруг произнесла Вера.

Владимир внимательно посмотрел на жену. Опять она удивляла его своей проницательностью. Ведь, по сути, Вера всего лишь несколько раз разговаривала с Бухаровым. Если он приезжал к ним, то это были полудружеские посиделки с шашлыками и вином. Как правило, кроме Бухарова, приходило еще несколько знакомых. Когда и, главное, почему Вера сделала такой вывод? Или то любопытство, которое подметил Владимир, увидела и она? И это не его фантазии, а, возможно, реальная угроза? Нет, не бизнесу, а спокойствию их семьи?

Задавшись всеми этими вопросами, Свиягин тем не менее счел за благо успокоить Веру:

– Не придумывай. Да, он человек иногда не очень приятный. Но поверь, у Бухарова уйма личных проблем, и ему совершенно некогда заниматься еще и нашими.

Вера пристально посмотрела на мужа, но ничего не ответила – она была благодарна за то, что Владимир ее успокоил.

Сейчас они молча сидели в низких креслах напротив окна, в котором голубел зимний вечер. Каждый размышлял о своем, но это «свое» было неразделимо с их «общим». Вера, наблюдая, как снежная пыль слетает с елей, думала о том, что жизнь к ним щедра и эта щедрость не знает границ – полной мерой отсыпала им судьба горя и любви, утрат и приобретений. Что она сейчас им готовит, неизвестно, но для Веры было очевидно одно: и она, и Володя не позволят прошлому войти в их дом. Хотя бы потому, что в этом доме живут ИХ дети.

С улицы послышался шелест шин, а еще раньше скрипнули ворота. Через какое-то время из холла донесся грохот брошенного рюкзака, что-то металлическое упало на пол, а вслед за этим раздался топот. Владимир посмотрел на Веру.

– Боец приехал, оружием бряцает.

Вера улыбнулась. Их старший сын был шумный и энергичный. За дверью раздался громкий голос: «А мама здесь?!» Не дождавшись ответа, голос воскликнул: «И папа уже дома?!» Няня Люся попыталась голос успокоить: «Тише, братика разбудишь!»

Дверь наконец открылась, и в комнату влетел Егор. Он с размаху плюхнулся на диван, попрыгал на нем, а потом радостно посмотрел на родителей:

– Я приехал.

– Мы рады. – Вера потянулась к Егору, чтобы его поцеловать, он этим воспользовался и повис у нее на шее.

– Осторожней, ты маму на пол уронишь! – Владимир подхватил мальчишку и попытался оторвать его от матери. Егор яростно сопротивлялся. Это была самая любимая игра отца и сына – борьба. Обычно она сопровождалась коротким смехом Владимира и угрожающим сопением Егора.

– Папа, ну отпусти меня, щекотно, – сквозь сопение слышалось хихиканье. А как только отец отпускал Егора, он тут же сам нападал, запрыгивал Владимиру на спину, пытаясь повалить его на пол. Больше всех в эти минуты переживала няня Люся. Она страховала Егора, не выпуская его из виду ни на минуту.

– Ах, что вы делаете, упадет сейчас ребенок! – со страхом восклицала няня, а ее лицо расплывалось в улыбке: так заразительно хохотали отец и сын.

Егор был мальчиком высоким, со светло-каштановыми волнистыми волосами. На затылке вечно торчали вихры. Вера всегда умилялась – у сына было две макушки. Пригладить эти вихры не представлялось возможным, и они оставались такой своеобразной иллюстрацией характера мальчика. Вера, педагог, понимала, что неуемную энергию надо направить в безопасное русло. В общем-то это ей удавалось: Егор ходил в бассейн, занимался спортивной гимнастикой, отчего его худенькая грудная клетка вдруг раздалась вширь, а тонкие руки обросли смешной детской мускулатурой.

– Что ты так настаиваешь на гимнастике? – Владимир мечтал, чтобы сын занялся боксом.

Вера, как всякая женщина, категорично восставала против «мордобоя».

– Будет у нас сын с кривым, сломанным носом. И потом, что это за манера, лупить других людей.

– Это не манера, а умение постоять за себя.

– Отдай в восточные единоборства. Это хоть изящнее.

– Нос все равно там сломать могут.

Пока родители спорили, Егор с удовольствием лазал по канату, прыгал через коня и кувыркался на брусьях. Любые занятия физкультурой он воспринимал как игру. Даже такие неприятные, требующие усидчивости и терпения, как упражнения на растяжку. Например, шпагат Егор умудрялся превращать в увлекательное мероприятие.

– Папа, положи мне туда шоколадку, я буду тянуться, если дотянусь, съем.

– Тебе же мама не разрешает есть сладкое. – Владимир внимательно наблюдал за сыном.

– Когда это заслуженно, то можно, – отвечал важно Егор.

После «ароматных» химических опытов и нежелания усидеть на одном месте даже пятнадцать минут самой большой проблемой оказалась любовь к вопросам. Вера и Владимир встали в тупик, когда, например, Егор поинтересовался:

– Мама, а почему в старой школе я был как все, а в этой новой, куда теперь меня возит дядя Толя, я самый бедный?

– Как самый бедный? – Вера и Владимир с недоумением уставились на сына.

Они сидели за завтраком на террасе. Вокруг расстилался большой луг, на котором усилиями садовника, найденного Верой по рекомендации, росли все известные луговые цветы. Справа от дома был гостевой флигель с гаражом на три машины, за ним располагался бассейн. Отдельно стоящее «хозяйственное» здание соединялось с «основным» подземным проходом, который еще и вел в большой винный подвал. Коллекционировать вина непьющий Владимир стал после того, как купил на одном из аукционов раритетную бутылку портвейна. Штат прислуги в доме состоял из двух водителей, сотрудников охраны, двух поваров, двух горничных и няни Люси. Вера и Владимир не считали себя «крезами», но и в «бедняки» записать их было сложно.

– А кто считает, что ты бедный? Ты сам или кто-то из ребят? – Владимир внимательно посмотрел на сына.

– Сначала ребята, а теперь и я сам.

– А по-твоему, кто богатый, а кто бедный? Кто может считаться богачом?

– Тот, у которого все есть. Вот, например, Сеня – богатый, у него даже самолет есть. А больше самолета уже нет ничего.

– Есть. – Вера с улыбкой посмотрела на сына. – Поезд.

Егор согласился. Действительно, он не слышал, чтобы Сеня рассказывал про поезд. Значит, поезда у него нет, а следовательно, он не может считаться богатым.

– И ракеты космической у него нет. Да что там ракеты, у Сени нет даже бегемота, крокодила, слона. У него нет кошки Муськи и собаки Щена, и еще братика Мишки. А у тебя, кстати, это все есть. Так кто богатый?

Егор задумался, а Владимир еще потом долго упрекал Веру, что она определила сына в частную школу. Упрекал, совершенно забыв, что сам настаивал на этом.