Галактики как песчинки - Олег Авраменко

— Да, ты прав. Тогда поднимайся по лестнице, вторая дверь слева. Только не вздумай рыться в моём белье.

Уже направляясь к двери, Валько ухмыльнулся:

— К тебе возвращается чувство юмора. Это хороший знак.

Он отсутствовал не более пяти минут. За это время мы с Олегом не произнесли ни слова и избегали встречаться взглядами. Мы оба чувствовали себя неловко — мне было стыдно, что я целый месяц водила его за нос, хоть и не по своей воле, а он, похоже, робел передо мной.

Наконец из холла донёсся быстрый топот ног, и в гостиную ворвался Валько — бледный как покойник, с лихорадочно сверкающими глазами.

— В чём дело? — всполошилась я. — Что стряслось? Ты связался с Эстер?

— Нет. Сейчас это... нежелательно. Её лучше не втягивать. Я кое-что обнаружил. Такое...

— Ну, что же?

— Я подключился через твой терминал к компьютеру твоего отца. И посмотрел, чем он занимался перед уходом. Теперь я всё понял.

Снедаемая нетерпением, я схватила его за грудки и хорошенько встряхнула.

— Так что же ты понял?!

— Эти ребята, — Валько указал на мирно спящих рядышком Аню и Сашу, — никакие не доморощенные подпольщики. Твой отец проанализировал досье всех пятерых — Кореевой, Киселёва, Иванова, Компактова и Ворушинского — и выявил в их биографиях одну общую черту. Короче говоря, они агенты извне, внедрённые на Новороссию три года назад.

Олег потрясённо ахнул. А я почему-то сразу успокоилось. От этой новости ситуация не стала лучше, но во всяком случае прояснилась.

— Они не пятидесятники, — сказала я.

— Конечно, нет. Они люди. Другой вопрос — откуда они, кого представляют и какие цели преследуют.

— Сейчас мы это выясним. Сейчас мы всё выясним. Обождите минутку.

Я выбежала из комнаты, быстро поднялась на второй этаж, вошла в спальню отца и Анн-Мари, а оттуда — в ванную. Порывшись в аптечке, я вскоре нашла упаковку инъекционных ампул с надписью: «Диметилатропина гидрохлорид». Не самый лучший препарат, зато весьма эффективный, который напрочь лишал человека воли и способности сопротивляться. Я не ошиблась в Анн-Мари — она оказалась достаточно предусмотрительной и на всякий пожарный обзавелась средством для «развязывания языка». Ещё я прихватила из аптечки синергин, после чего вернулась в гостиную.

Там Валько при содействии Олега деловито обыскивал наших пленников. На журнальном столике возле дивана уже лежали Анины серьги и колечко, пара наручных часов — изящные женские и массивные мужские, телефоны, медальон с золотой цепочкой и несколько пластиковых карточек.

— Если они агенты, — объяснил мне Валько, не прекращая обыск, — то у них могут быть штучки вроде наших аварийных передатчиков... Ага! Вот это интересно.

Он выудил из заднего кармана Аниных брюк какой-то небольшой плоский приборчик с тремя сенсорными кнопками и крохотным дисплеем, на котором высвечивался текст: «Активно: П Л Т». Теми же буквами — «П», «Л» и «Т», — были маркированы и кнопки.

— Так-так, — задумчиво произнёс Валько. — Что бы это значило?

— Что бы ни значило, лучше не трогай, — посоветовала я.

— Вообще-то ты права. Однако устройство активно, и это мне не нравится. Очень не нравится.

— Мне тоже, но...

— Послушайте! — несмело вмешался Олег. — А «П» и «Л» не может означать «парализаторы» и «лучевое оружие».

Я вопросительно посмотрела на него:

— В каком смысле?

Он смутился.

— Ну... У Вейдера есть своя секретная виртуальность. Даже несколько виртуальностей. В одной из них игроки должны захватить военную базу чужаков. И у каждого имеется генератор специального защитного поля — в радиусе тридцати метров вокруг него парализаторы и лучевики противника не действуют. А наше оружие, конечно, в полном порядке.

Валько фыркнул:

— Ха! Можно не сомневаться, что с таким преимуществом вы всякий раз задаёте мохнатикам жару. У нас тоже хватает игр, где хорошие парни обладают всевозможным супероружием, с помощью которого укладывают чужаков штабелями. Такие игры вредны, они расслабляют человека, на подсознательном уровне внушают ему ложное чувство неуязвимости. Поэтому всем нашим военнослужащим строжайше запрещено в них участвовать. Да, что касается оружия массового уничтожения, то тут мы на две головы выше всех Иных рас; однако старые добрые парализаторы и всевозможные лучевики как у нас, так и у чужаков совершенно одинаковы, в их конструкции ничего принципиально не менялось уже лет пятьсот, они надёжны и безотказны.

В качестве демонстрации к своим словам он достал из кармана парализатор, замаскированный под обычный фонарик, направил его в стену и нажал на спуск.

Ничего не случилось. Ровным счётом ничего. Озадаченно хмыкнув, Валько повторил попытку. Всё тот же результат.

Между тем Олег взял пистолет Саши Киселёва и выстрелил в стену. Раздался характерный треск разряда, сверкнула голубоватая вспышка.

— Вот видишь, работает.

Валько прижал палец к сенсорной кнопке «П» прибора. Текст на дисплее сменился: «Активно: Л Т». После этого испробовал свой парализатор — он работал исправно.

— Ну и дела!..

Сделав «П» снова активным, он убедился, что его оружие опять заклинило.

— Круто! Нечего сказать... А «Л», значит, «лучевики»? Тогда и вправду можно мочить чужаков, как мух. Надо только избегать выстрелов издали... — Он повернулся к Олегу: — А что такое «Т»?

Тот пожал плечами:

— Не знаю. В той игре у нас была защита только против парализаторов и лучевиков.

Валько задумчиво почесал нос.

— Гм-м. Танки? Торпеды? Термоядерное оружие?.. Нет, глупо.

— Топоры, томагавки, — злорадно предположил Олег.

— Прекрати! Сейчас не время для шуток.

— Вот именно, — вмешалась я. — Не время. Ни для шуток, ни для экспериментов. Прежде всего нужно выяснить, что случилось с отцом и Анн-Мари.

— Да, действительно, — согласился Валько. Он поочерёдно нажал все три кнопки — «П», «Л» и «Т». Дисплей высветил: «Не активно». — Вот так-то лучше. Ну, и кого будем допрашивать — Корееву или Киселёва?

— Лучше Аню, — предложил Олег. — Из них двоих она главнее. К тому же Саша мне больше нравится.

— Хорошо, — кивнула я и указала на конфискованные у пленников побрякушки: — Но сперва нужно убрать их подальше... Нет, постойте. Этого мало. «Жучки» могут быть и в одежде.

— Ты что, предлагаешь раздеть её? — смущённо спросил Олег.

— Да, догола. И не красней, как невинная барышня. Можно подумать, ты никогда не видел голых девчонок. Хотя ладно. Сбегай ко мне, принеси один из моих халатов. Пощадим твою стеснительность.

К тому времени, когда Олег вернулся, я сняла с Ани всю одежду, включая бельё. Прикрыв наготу девушки коротким халатиком, я распорядилась вынести все её вещи в холл, а после некоторых раздумий велела ребятам оттащить туда же и бесчувственного Сашу Киселёва. Кто знает — может, спрятанные в его одежде «жучки» сработают и от Аниного голоса.

Плотно закрыв дверь гостиной, мы удобно усадили Аню на диван. Валько и Олег уселись справа и слева, придерживая её за руки.

— Ноги тоже держите, — сказала я. — Ниже колен, чтобы она не брыкалась, когда очнётся.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — произнёс Валько. — Лично я совсем не разбираюсь в «наркотиках правды».

— Зато я немного разбираюсь, — ответила я, доставая из упаковок ампулы. — Не слишком хорошо, но достаточно, чтобы не повредить её здоровью.

Склонив Анину голову набок, я сделала ей в шею инъекцию синергина, нейтрализуя действие парализатора. Подождав, когда она начнёт проявлять признаки жизни, я вколола ей диметилатропина.

Через полминуты Аня подняла голову, распахнула глаза и уставилась на меня мутным, бессмысленным взглядом. Зрачки её были расширены, дыхание глубокое, учащённое — явное свидетельство, что наркотик подействовал.

Она резко дёрнулась, благо Валько с Олегом надёжно удерживали её. Аня тихонько заскулила, из уголка её рта потекла слюна.

— Молчать! — властным тоном приказала я. — Сидеть смирно. Отвечать на мои вопросы. Ты поняла меня?

— Да.

— Кто ты? Откуда? Расскажи о себе.

— Кореева Анна. Родилась в городе Артёмовске, Петропавловский уезд, Христовоздвиженская губерния, двадцать шестого августа три тысячи пятьсот...

— Нет! — перебила я. — Говорить правду. Только правду. Назови своё настоящее имя.

— Я... не могу сказать.

— Ты должна. Отвечай!

Она вяло мотнула головой:

— Мне нельзя.

— Почему?

— Запрещено.

— Кем?

— Мной.

— Я снимаю запрет, — сказала я. — Разрешаю отвечать.

— Ты не можешь разрешить. Мне нельзя об этом говорить.

— Чёрт! — отозвался Валько. — Она что, зомби?

— Ты психокодирована? — спросила я.