Храмы Богов - Сергей Александрович Баталов

жарче. Видимо, вода в подземной реке перемешивалась не очень равномерно, в ней существовали отдельные «ручейки» с более горячей водой. Молодой охотник почувствовал нестерпимый жар, инстинкт потянул его наверх…

Однако его опыт говорил об обратном. Холодная вода, если таковая в этом потоке имелась, могла находиться именно внизу подземного русла. Ар’рахх переборол эмоции, ушел в глубину.

Сразу стало заметно прохладнее.

Но постепенно накатывалась новая беда – нехватка воздуха. С этой напастью можно было бороться еще долго – внутри шкуры Б’рна оставалось кое-какое количество воздуха, но оно тоже было небесконечным.

…Шкура Б’орна с Ар’раххом внутри вынырнула из озера почти у самой скалы. Она всплыла на поверхность, почему-то перевернулась кверху «брюхом»

У Сашки защемило сердце: его друг не подавал никаких признаков жизни, было похоже, что он, скорее всего, заживо сварился в горячей воде подземной реки.

Александр зло плюнул себе под ноги, тыльной стороной руки вытер навернувшуюся слезу.

«Лучше бы это я сдох в этом чертовом кипятке!» – зло подумал он, запоздало раскаиваясь в том, что позволил Ар’рахху вместо него добывать Сердце Богов. – «Это мой крест! Мне нужно было его и нести! Что ж. На моей совести стало на одну смерть больше»

Он уныло побрел к воде, где покачивался заранее сплетенный им и молодым охотником небольшой плот – на то случай, если Ар’рахху понадобиться помощь.

Кто же знал, что «помощь» понадобиться именно такая?

Александр забрался на плот, оттолкнулся от берега шестом, направляя свое плавсредство к тому месту, где плавало тело охотника за артефактами.

«Тело» неожиданно шевельнулось. Оно перевернулось спиной вверх, повернулось передней частью по направлению к берегу и без всплеска ушло под воду.

Сашка, едва не свалившись в горячую воду от радости, повернул обратно к берегу.

Ар’рахх показался из воды почти у самого берега.

Землянин помог ему выбраться из шкуры Б’орна, ни словом не упомянув о том, что не видит в руках зеленого верзилы цели их экспедиции – Сердца Богов. Казалось, он настолько рад видеть своего друга живым и здоровым, что его совершенно не интересует: удалось, или нет Ар'рахху добыть вожделенный артефакт. И только внимательнее приглядевшись к своему осьминогу, молодой охотник понял – почему.

Он не стал дожидаться вопроса об Сердце Богов, вернулся к костюму, брошенному на песке, нагнулся, достал из него большой кристалл – тот самый, поклоняться которому уже много Лет шли тысячи паломников со всех сторон Дракии.

Александр ошалело уставился на сокровище в руках «брата по крови», судорожно проглотил комок, застрявший в горле.

– Утром, как только взойдет Отец Богов, нас не должно быть на этом берегу! – Выдохнул он, возвращая Сердце Богов тому, кто его добыл.

Зеленый верзила согласно кивнул, и тотчас же пошел готовиться к завтрашнему вылету.

Перед рассветом землянин разбудил молодого охотника. Он почему-то шепотом попросил его помочь собрать все, что накопилось в лагере за время их пребывания в нем. Остатки шкур, кости, обрывки ремешков, палочки – все, что могло указать на то, что здесь были человек и драк, пришелец затолкал глубоко в шкуру Б’рна. Затем он положил в нее несколько крупных камней, отплыл на плотике довольно далеко от берега и… утопил все это в кипяточном озере.

На законный вопрос Ар’рахха: «Зачем?» ответил, что не нужно оставлять следов, которые могли бы натолкнуть стражников Храма Сердца Богов на мысль о том, кто были похитителями из сокровища, и как они это сделали.

Зеленый верзила на мгновение задумался, опустив голову, но потом коротко кивнул, соглашаясь с доводами своего друга, и первым пошел натягивать шкуру на свой летательный аппарат.

Взлетели вовремя, практически одновременно с моментом, когда стражники Храма открывают вход в святилище. Александра подмывало сделать «круг почета» над Храмом, но осторожность взяла верх. Они с охотником сделали круг, набирая высоту, но в другую, противоположную от Храма сторону.

Лишь одинокий пилигрим наблюдал, как кружили над озером неизвестные существа. Но вскоре существа повернули на Восток и спустя какое-то время превратились в точки, чтобы потом вовсе исчезнуть в огромном красном овале Отца Богов, выбирающегося из своей ночной опочивальни.

…И разбойники, и защитники цитадели не пожалели сил и времени, устраивая погребение для воинов, павших у стен замка. Жара от погребального костра стояла такая, что невозможно было подойти ближе, чем на две дюжины шагов. Зато души воинов не встречали преграды, когда возносились к Богам, ибо всем известно, что чем меньше пепла остается на погребальном костре, тем безгрешнее души тех, кто на этом костре погребен.

После таких похорон полагалось три Дня траура. В это время запрещались любые поединки, войны; даже ссоры были под запретом. Считалось, что в того, кто не соблюдает эти правила, могут вселиться души погибших.

Правила соблюдались строго: отправиться раньше срока на Тропу Богов не хотелось никому.

Атаманша на время траура вообще закрылась в палатке с ближайшими подручными и строго-настрого наказала ее не беспокоить ни при каких обстоятельствах. Ясно было, что дело тут не только в трехдневном трауре, но беспокоить предводительницу все равно не осмелился никто.

Для К’нарра и его «внучки» настали тяжелые денечки.

Работорговец врачевал одну из воюющих сторон, его возлюбленная – другую.

Весь день от негоцианта не отходил местный лекарь, скептически посматривая на все, что делал с раненными плененный целитель, выдающий себя за известного на Севере негоцианта. Но весь его нигилизм улетучился в одно мгновение, стоило К’нарру один только раз дунуть в глаза раненному какую-то желтоватую пыль, а потом без единого стона оного проделать сложнейшую, невиданную для этих мест операцию по удалению наконечника стрелы, застрявшего глубоко в позвоночнике. Причем – со стороны живота, то есть спереди. Обычно от таких ран воины просто погибали – или во время извлечения дротика, или в процессе «выздоровления».

Поэтому лекарь и повелитель замка удивились еще больше, когда этот раненный выжил.

Весь гной, который обычно убивает таких раненных, работорговец вывел из его организма с помощью обыкновенных полых трубочек – соломинок… Оба недоверчиво переглянулись, отходя от раненого. Но – по разным причинам. Лекарь – от восхищения мастерством неизвестного целителя, воин – от окрепнувших подозрений, что плененный врачеватель все-таки не тот, за которого он себя выдает: работорговец К’нарр никогда в лекарском промысле силен не был. Скорее, наоборот.

День шел за Днем.

Количество раненных у воюющих сторон не увеличивалось. Работорговец, убедившись, что в ближайшее время его помощь может не понадобится, перепоручил наблюдение за раненными своему местному «коллеге», а сам попросился на недолгий отдых.

В подвал его препроводил лично