Евреи и Евразия - Яков Бромберг

Мы хотели бы здесь еще раз напомнить и подчеркнуть основную задачу, предстоящую еврейской религиозной мысли, которая, по нашему крайнему разумению, может быть выполнена только в той атмосфере первостепенного ценения религиозно-метафизических и историософистских постижений, которую принесет с собой чаемое в грядущем осуществление евразийских государственных, правовых и философских идеалов. Только на пути глубинного утверждения и обоснования несомой нашим народом догматической истины и мистического призвания возможно отстоять существование нашей национально-религиозной правды среди остального единобожески верующего человечества. Устремление исторически присущих нашему народу конкретных дарований и энергий на ложные пути внешнего, политически-правового и материального устроения или, еще хуже, социально-утопических химер приведет только к дальнейшему обессилению и разложению нашей культурно-национальной сущности, среди которого нам останется только то сомнительное, но столь многих из нас, увы, удовлетворяющее, утешение, что рядом с нами тот же нивелирующий и обезличивающий процесс проделывают и другие народы. Нам надо хорошо помнить, что размеры духовного опустошения, произведенного в еврейской душе современными богоборческими, уравнительно-смесительными утопиями так страшны, что только поворот на новые, истинно плодотворные пути способен еще спасти нас от возникновения последнего, страшнейшего сомнения в подлинности и спасительности пронесенной нами через века тяжелого исторического странствия религиозной истины. Только такой религиозный труд очищения и возрождения докажет нам и другим, что не погиб и не обесценился наш исконный, спасительный религиозный максимализм, не смущенный и не поколебленный внешней мощью зла в земной юдоли века сего, но обращающий всю силу своей пламенной веры к грядущим исходам и свершениям вселенской истории. Чем бы ни суждено было завершиться мировой трагедии христианско-иудейской распри — пока жива иудейская религиозность, не будет ни забыт, ни отвергнут народ, издревле одержимый Богом, в день последнего, страшного суда Божьего.

Как бы то ни было, старые пути, уже достаточно исхоженные и изведанные, могут привести нас только к обращению недюжинных духовных сил еврейского народа на службу духу конечного, всемирного и вечного зла. Для всякого искреннего еврея, не потерявшего бесповоротно способности правильного видения и нравственной оценки действительности, такой исход нашей земной истории должен представляться чем-то стократ более страшным, чем полное прекращение нашего национального существования, и признание проигрыша нашей тысячелетней тяжбы с христианством, или даже чем насильственное, физическое истребление целого нашего народа.

Выполнение сложных и многотрудных задач нашего будущего в составе народов России требует от нашего народа прежде всего большого и творческого усилия для выделения из своего состава таких духовных и организаторских сил, которые смогли бы взять на себя великий труд национального водительства и представительства в тех трагических условиях реальной исторической данности, каких можно ожидать после крушения ныне разлагающегося и изживаемого коммунистического режима насилия и устрашения, уже успевшего отравить народы России столь сильно действующими ядами социального разложения. Наш старый представительствующий слой, насквозь отравленный ложью утопического богоборчества, растерявший все духовные ценности, связывавшие его с живым этническим примитивом народа, безнадежно и безоправдательно скомпрометированный своим активным участием или попустительством в ужасах утопического эксперимента нашего времени, — духовно нищ, нравственно разложен и обречен быть выброшенным на свалочное место истории.

Счастливый факт концентрации основного этнографического массива нашего народа в непосредственном соседстве и культурном окружении русского народа не только спасает нас от нивелирующего процесса обезличения, в которое вовлечено западное еврейство; в религиозной стихии православия, с его онтологическим ценением национальной свободы и своеобразия, заложено немало духовных энергий и кладов, из которых сможет черпать наша культурно-религиозная мысль в своем искании выхода из нынешнего своего состояния жалкого упадка на вольные просторы истинно благодатного творчества.

Нельзя отрицать огромное значение современных попыток обоснования и апологии иудаистической догматики со стороны некоторых представителей западного еврейства, воспитанных на лучших традициях немецкой идеалистической философии (в особенности высоко следует поставить в этом отношении замечательную религиозно-философскую систему Франца Розенцвейга[29]), о которой см. статью C.Л. Франка в № 2 журнала «Путь»[30].

Но отсутствие живущего истинно национальной жизнью культурно-народного субстрата, сведенного к размерам нескольких десятков разбросанных религиозных общин, лишает эти попытки большого значения в смысле исторической действительности даже для самого западного еврейства, для которого гораздо более типичным и остаются жалкие «реформаторские» потуги «съездов либерального еврейства» и т. п., и настоящее понимание и применение они смогут найти только на Востоке.

Тем из нас, кто, по инерции слишком долго длившейся национальной замкнутости, страшится сближения с иноверной религиозной стихией, следовало бы почаще вспоминать, что элементы отталкивания от иноверия в нашей религиозной традиции всегда связаны со стихийной реакцией против опасностей язычества и безбожия (приведем как первые попавшиеся примеры среди бесчисленного множества других: Исх. XXIV, 16; Иезек. XXIII, 30). И нам пора преодолеть пережитки нетерпимого невежества, кощунственно отождествляющего с язычеством единобожие, хотя и иноверное, у окружающих нас народов, тем впадая в тот же грех самовозносящейся гордыни, что и католичество, столь часто усматривающее даже в наиболее близких к себе христианских церквах только потенциальный объект миссионерского воздействия.

Но мы должны также признать, что и русский народ, как основной и связующий народ евразийского мира и преобладающий в нем не только численно, но и по своим культурам и политическим заслугам, вправе, со своей стороны, предъявить нам, евреям, большие и важные требования. Именно заложенные в русском православии начала уважения и ценения чужой духовно-региозной самобытности и свободы тем более оправдывают его охранение и защиту православия как своей высшей, последней духовной ценности, в наши дни угнетаемой и поносимой приспешниками воинствующего безбожия, в сонмище которых мы находим непомерно большое число представителей еврейской периферии, факт восстания которых против религиозных начал вообще, в том числе и еврейских, никак не может служить нам оправданием.

В наши дни, спасаясь от напора разрушительных волн всезатопляющего разлива европейской безбожной и бездушной, безлико-смесительной пошлости, от упадочного эпигонства некогда великого и творчески активного западного духа, среди величайшей на памяти людей исторической бури и непогоды, оснащается в дальний путь, к новым, еще неведомым берегам и вершинам, корабль многострадальной России, подобно некоему новому ковчегу Ноеву, и в нем сокрыты истинные, последние смыслы и исходы грядущих вселенских судеб. Войдут ли в этот ковчег, яко тварь чистая, и потомки народа, древле явившего миру трагический пафос религиозно-мессианского избранничества?

Это зависит прежде всего и больше всего от самого еврейского народа, от того, найдется ли в нем самом достаточно творческих сил, воли к бытию, мужественной и зрячей ненависти к духу зла, гибели и небытия, чтобы спастись и возродиться из нынешнего своего глубокого исторического и духовного упадка.

В промежутке между написанием первого очерка настоящей работы и ее напечатанием судьба забросила пишущего эти строки в атлантическую метрополию Нового Света — Нью-Йорк. Таким путем ему открылось поле наблюдения за различными чертами «осуществления» еще одной утопии, некогда упорно привлекавшей к себе еврейскую периферию, успевшую заразить ею народную массу, пожалуй в большей степени, чем какой бы то ни было другой. Заманчивые горизонты страны долларов не только влекли к себе жадные глаза неприспособленных и неудачников перспективой вольготной и сытой жизни. Из-за них также до уха периферийной интеллигенции доносились некие райские звуки. Бойцов за идеалы парламентаризма и «свобод» Америка не только снабжала целым арсеналом наглядных доводов и доказательств от противного, но и, сверх того, дарила их настоящей находкой, еще одной утопией, для которой не только русская, но и европейская обстановка тех времен едва ли давала достаточно питательных материалов. Социальный идеал безликой, стандартизованной массы рабочих муравьев, упорным трудом сооружающих гигантское тело нового, механического Левиафана, окончательно преодолевал все религиозные и иррациональные предрассудки, давая достойное увенчание всему комплексу революционноутопических замыслов.