Водный мир. Осада - Александр Павлович Быченин

— Поясните, сяньшэн? — с интересом прищурился Агуэй, но я на этот невинный взгляд не купился — не может такого быть, чтобы Толян не понял намёка.

Но раз уж спрашивает, то почему бы и нет? Опять же, не он один заинтересовался, Эйген, вон, тоже взглядом сверлит — мол, сойдутся у нас мысли?

— Подпространство, — произнёс я задумчиво. — Континуум ВП. Три временны́х координаты — Т, t и τ. Если каждый вид артефакта суть одно из временных измерений, закапсулированное в двух других, то должно существовать три типа артефактов. Два — «слезу ангела» и «дерьмо демона» — я знаю. А теперь вот, похоже, и третий нарисовался.

— Совершенно верно, мой мальчик! — просиял Евгений Викторович. — Ты в очередной раз меня не разочаровал! Хотя мог бы и раньше догадаться, потому что с третьим типом артефакта ты уже сталкивался.

А ведь верно! Тогда, в «пузыре»! Мне Алекс показывал то, что осталось от корабля «потусторонников», провалившегося в наш родной континуум ПВ! Разница ведь, по сути, только в размерах! И ещё, если верить рассказам того же Заварзина, точно такой же, только меньше и другой (да-да, именно так Алекс и выразился!) прячется в недрах металлического астероида, на котором построена станция Картахена. Но оба они, насколько я понял, пребывают в… э-э-э… разряженном состоянии, что бы это ни значило. А вот эти мелкие, интересно, в каком?..

Кстати, тут ещё один крайне интересный вопрос возникает…

— Хотите сказать, вот это вот всё — «подпространственные» корабли? — брякнул я, не подумав. И на всякий случай уточнил: — Ну, небольшие? Катера, там, или ещё какие «москиты»?

— Не обязательно, сяньшэн, — отозвался Толян. — Даже скорее всего нет. Суть всех типов артефактов одинакова — это некий объём континуума ВП, запертый в двух временных координатах. А раньше вы сталкивались именно с кораблями, поскольку именно они чаще всего оказывались в нашем пространстве ПВ. Просто нужны определенные условия, чтобы стартовал процесс капсулирования — это раз. А ещё сформировавшемуся артефакту нужно переместиться в антивселенную, что тоже само по себе не происходит.

— А у нас на Гессионе, получается, такие условия присутствуют? — сделал я самый очевидный вывод.

— Ответ положительный, сяньшэн.

— Ну и где вы их раскопали? — задался я следующим вопросом из разряда банальных. — Что-то мне ничего похожего в «изнанке» не попадалось…

— Места знать надо, юнец! — мстительно ухмыльнулся Агуэй. — И то мимо пройдёшь, и не заметишь!

— Так вы их в «единичке» нашли, что ли? — удивился я.

— Нет, мой мальчик, не в самом «хабе», — помотал головой Эйген. — Скорее, на… даже не знаю, как назвать… в том месте… если это можно назвать местом…

— Ну же, профессор! Не томите! — не выдержала Милли.

— В общем, на тех переходных участках, где из континуума «межпространства» формируются «соты», — без особой надежды на понимание закончил мысль Евгений Викторович.

— Ого! — впечатлился я. — Это что же получается, через «соты» можно и не как пробка из шампанского летать, а по-человечески, с чувством, с толком, с расстановкой?

— Не совсем понимаю, о чём ты, юнец, — задумался Агуэй, — но нет. В «мембрану» можно только на скорости. А вот внутри Паутины можно и потихоньку, аккуратно, если, конечно, знать, как именно. Я знаю. А вот ты — нет! А мог бы, если бы пошёл ко мне в ученики!

— А ты звал, дурень старый⁈ — выкатил я встречную предъяву. — Наоборот! Сам же заявлял, что не возьмёшь на обучение!

Ага, и сам же себя тогда же опроверг, потому как по факту я ученик и есть. Разве что не признанный ни одной из сторон. Это просто такой у шамана педагогический метод. Своеобразный, как и он сам, хе-хе.

— Это неважно! — барственно отмахнулся бывший куму-пойаи. — Главное, я знаю, где и как добывать артефакты, а ты — нет! А потому до сих пор довольствуешься крохами с моего стола!

— Толян, ты бы это, не перебарщивал с гурманством, — поморщился я. — Видишь, как это дело на бесхитростную аборигенскую душу влияет?

— Учту, сяньшэн.

— Угу, обязательно учтёт! — заверил шаман. — Но потом. Пока же вот.

И он широким жестом обвёл журнальный столик с успокоившимися артефактами.

— Ну да, артефакты, — кивнул я. — И что дальше? Вам не кажется, коллеги, что сейчас ваши научные изыскания немного не ко времени? Мне про оборону думать нужно, а вы тут всякими мелочами отвлекаете…

— Ваня, мальчик мой! — укоризненно глянул на меня профессор. — Мы ведь именно об этом и думаем! Можно сказать, ночей не спим! И предлагаем тебе средство для защиты наиболее важных объектов — как на поверхности планеты, так и в космическом пространстве! Если позволишь, абсолютной защиты!

— То есть вот эти вот каменюки, — взглядом указал я на журнальный столик, — они не «разряжены»? Ну, в смысле?..

— Мы поняли, сяньшэн, — заверил Толян.

— Именно так, — подтвердил и профессор. — Да. Именно так дело и обстоит. Перед нами некоторое количество артефактов, способных при определённом воздействии «разрядиться», исторгнув объём континуума ВП в пространство ПВ с образованием в результате этого процесса всем нам прекрасно известного «пузыря», изолированного от нашей вселенной сферой гравитационных искажений.

— Ладно, — задумчиво побарабанил я пальцами по подлокотнику, — допустим, предположим… а какого размера будет эта самая сфера? Вы, Евгений Викторович, возьмётесь предположить?

— Нет, мой мальчик, — помотал головой профессор. — Предполагать не возьмусь. Но в этом нет абсолютно никакой необходимости, поскольку мы обладаем эмпирической зависимостью между размером артефакта и его, кхм, энергозапасом с диаметром сферы гравитационного искажения. Каковая, как ты понимаешь, возникает при его… ну, пусть будет активация. Нам так всем привычней.

— Рискну предположить, профессор, что… э-э-э… «выплеск» континуума ВП