Бриллиант - Марна Келлог

Мистер Раш кивнул:

— Вы правы. Мы еще не совсем понимаем, насколько все может усложниться.

— Зато знаем, что это затронет два правительства, британское и российское, не говоря уже о каждом психе на этой планете, считающем, что и он имеет права на наследство. И можно быть уверенным, что королева и ее семейство не останутся в стороне. Ваш поверенный сознает это?

— Естественно.

— Прекрасно, потому что подобная ситуация может либо обернуться большой прибылью, либо такой лавиной дерьма, которая завалит всех нас.

Глава 40

Существует пара неплохих высказываний о пиаре. Если вы в бизнесе, такой вещи, как отрицательная реклама, просто не существует, потому что при толчке в нужную сторону любой негатив превращается в позитив. И еще одно: говори обо мне что хочешь, лишь бы имя писал без ошибок. Поэтому, пока Оуэн расписывал кошмар международного пиара, я знала, о чем он думает: что бы ни случилось, ситуация всегда должна быть выигрышной.

— Все должно идти точно по плану.

— Совершенно с вами согласен, мистер Брейс.

— Кик, я требую, чтобы охрана дежурила у сейфа с этими ящиками двадцать четыре часа в сутки. Кто еще знает о коллекции?

— Пока только мы четверо, — заверила я. — Насколько мне известно.

Оуэн взглянул на мистера Раша.

— Мои ближайшие родственники и адвокаты, разумеется. Решение принадлежит не мне одному, — пояснил тот.

— Понимаю. И не боюсь, что ваши родственники проболтаются. Уверены, что это все?

— Ну… разумеется, есть и такие, кто подозревает о существовании коллекций. Ходят даже слухи, что за нами следила та или иная преступная группировка, и время от времени мы получали угрозы, но не слишком обращали на все это внимания.

— Та или иная группировка, — повторил Оуэн. — И еще кто? Российское правительство? КГБ или что там сейчас вместо него?

Мистер Раш пожал плечами:

— Да. Или закоренелые экстремисты. Сами знаете: обычные подрывные элементы. Фанатики-коммунисты, марксисты, сторонники восстановления монархии и тому подобное.

Оуэн посмотрел на меня, и я снова прочла его мысли, отчетливо, как в раскрытой книге: «Мало того, что у меня петля на шее, которая затянется через три месяца, если план с мебелью и картинами не сработает, так теперь еще и это. Подрывные элементы прямо у нас на пороге. Этого нам как раз и не хватало».

— Хорошо, — выговорил он наконец, — будем справляться с неприятностями по мере их поступления. Кик, не попросите мистера Гарднера присоединиться к нам?

— Да, сэр.

Эндрю Гарднер был директором ювелирного отдела. Некрасивый, но утонченный человечек лет сорока пяти, он считался настоящим профессионалом, обучавшимся едва ли не с рождения, как все эксперты-ювелиры, неизменно оставаться бесстрастным, не проявляя никаких эмоций. Наверное, скажи кто-то, что его жена и дети похищены и если он не внесет выкупа к трем часам, их сожгут заживо, он спокойно кивнул бы головой и ответил: «Понятно», — после чего сделал бы все, что мог. Но при этом глазом бы не моргнул. Он управлял ювелирным отделом «Баллантайн» так же четко и хладнокровно, как мясник — своим холодильником. Весь отдел был чем-то вроде гигантской морозилки.

Но он действительно знал свое дело. А в моих устах это ценный комплимент.

— Очень впечатляюще, мистер Раш, — объявил Эндрю, обходя стол и изучая отдельные экземпляры. В правом глазу воинственно поблескивала лупа. В то время как Оуэн старался держаться подальше от эрделей, Эндрю, казалось, вообще их не замечал. Впрочем, как и они его.

— Очень мило, — одобрил он колье с рубинами размером в шиллинг в оправе из бриллиантов в два карата, осторожно кладя его в футляр. Зато диадема едва удостоилась кивка.

— Может, мы присядем? И вы расскажете мне немного больше об этой коллекции. Как она к вам попала?

Тон был достаточно сухой, а манеры и того суше. Он выглядел напыщенным ослом, и тут была моя вина: не успела коротко просветить его.

Оуэн предостерегающе глянул на меня.

— С удовольствием. Я великий князь Дмитрий, правнучатый племянник царя Николая II и представитель царской семьи. Когда моя прапрабабка вдовствующая императрица Мария Федоровна уезжала из России, царь Николай попросил ее взять с собой большую часть фамильных драгоценностей.

— Но мне всегда казалось, что они не ладили. Странно, что он обратился к ней с подобной просьбой.

— Видите ли, не всем слухам можно верить, — любезно пояснил мистер Раш. — Иногда исторические факты каким-то образом искажаются, и потом ничего уже не поправить. Достоверно известно, что они всегда были близки. А вот царица и Мария Федоровна недолюбливали друг друга, и это чистая правда. Поверьте, сэр, я привез с собой все доказательства как подлинности, так и права собственности на эти драгоценности, вплоть до последнего камешка.

— Вам, вне всякого сомнения, известно, что многие из драгоценностей британской короны российского происхождения. Проданы той, которая, как вы заявляете, была вашей прапрапрабабкой, — высокомерно сообщил Эндрю. — И вы хотите, чтобы мы поверили не только в то, будто, кроме тех драгоценностей, были и другие, но и в то, что вы — номинальный наследник российского трона?

— Видите ли, Эндрю… — начала я.

Дмитрий Раш порывисто встал. Собаки мгновенно насторожились, и, о Господи, у меня не осталось ни малейшего сомнения в том, что этот человек принадлежал к императорской фамилии. Осанка, манера держать себя, властный вид! Я никогда не слышала более пренебрежительного тона.

— Прошу прощения, мисс Кесуик, мистер Брейс. Меня ввели в заблуждение, позволив поверить, что я могу рассчитывать на ваше содействие.

— Эй, постойте! — вскочил Оуэн, поднимая руки. — Вы можете рассчитывать на любое содействие! Даю вам свое слово.

— Мистер Раш, — торопливо объяснила я, — дело в том, что мистер Гарднер ничего не знал о давнишнем договоре «Баллантайн» с вашим семейством и сейчас настроен скептически, что, согласитесь, вполне понятно. Эндрю, а вы послушайте меня. Мы очень-очень долго надеялись, что этот день придет. Лично я ждала больше тридцати лет, а компания — и все восемьдесят. Уверяю, все вполне законно.

Я снова повернулась к гостю:

— Мистер Раш, ваш приезд — большая честь для нас, и клянусь, что обещание, данное вашей прапрапрабабушке, вдовствующей императрице… — Тут я бросила на Эндрю красноречивый взгляд, яснее всяких слов говоривший: «Еще одно слово, сукин ты сын, и я сама тебя пришибу». — …сэром Крамнером, по-прежнему сохраняет силу. Пожалуйста, давайте продолжим.