Без свидетелей - Дороти Сэйерс

— Да. Именно. Оно… она… так считала.

— Это переводит вопрос в совсем иную плоскость. Ведь проблема тут не в том, что кто-то приблизил смерть больного из сострадания. Грех заключен не в деянии, а в намерении. Существует разница между божественным и человеческим законом. Не подобает человеку приписывать себе право лишать другого жизни ради собственной выгоды. В итоге он решит, что вообще стоит над всеми законами. Лицо, которому удалось безнаказанно совершить умышленное убийство, всегда представляет собой угрозу для общества. В этом причина того — вернее, одна из причин — почему Господь запрещает личную месть.

— Вы хотите сказать, что одно убийство приводит к другому?

— Очень часто. Во всяком случае, оно приводит к готовности совершить новое убийство.

— О да. В том-то все и дело. Но этого бы не произошло, если бы я не сунул туда свой нос. Может быть, мне было бы лучше воздержаться от вмешательства?

— Понимаю. Это очень сложно. Для вас это, конечно, крайне тяжело. Вы чувствуете ответственность за происшедшее.

— Да.

— Но вы-то сами не стремитесь к личному отмщению?

— О, нет. В сущности, это вообще не имеет ко мне отношения. Я влез в это дело, как дурак, чтобы помочь человеку, попавшему в неприятное положение, как раз из-за того, что у него появились кое-какие подозрения. И это мое проклятое вмешательство дало толчок новым преступлениям.

— Не стоит так сильно винить себя. Быть может, страхи, вызванные нечистой совестью, привели бы преступника к этому и без вашего вмешательства.

— Это правда, — согласился Вимси, вспомнив Мистера Тригга.

— Мой вам совет — делайте то, что кажется вам правильным с точки зрения закона, который мы обязаны соблюдать. Последствия этих действий оставьте на усмотрение Господа. И постарайтесь думать даже о злых людях без осуждения. Вы понимаете, о чем я говорю. Преступник должен предстать перед судом, но помните о том, что всех нас в конце пути ждет суд. Ни вам, ни мне его не избежать.

— Я знаю. Повергни врага, но не пляши на его трупе. Вы совершенно правы. Простите, что побеспокоил вас, и извините меня за то, что убегаю так быстро: у меня назначена встреча с другом. Большое вам спасибо. Я больше не чувствую себя таким подонком из-за этого. Но раньше меня это действительно очень мучило.

Мистер Тредгоулд смотрел вслед лорду Питеру, когда тот быстрой походкой удалялся между могил. «О, Господи», — подумал викарий, — «До чего же они все милые. Такие добрые, щепетильные, и при этом так неуверенно себя чувствуют там, где нельзя опереться на правила поведения, которым учат в привилегированных школах. Эти люди гораздо более нервны и чувствительны, чем принято думать. Достучаться до них чрезвычайно трудно. Нужно будет завтра особо помолиться за него во время обедни».

Будучи практичным человеком, мистер Тредгоулд немедленно завязал на платке узелок, чтобы не забыть о своем благочестивом намерении.

«Проблема — вмешиваться или не вмешиваться — закон Господа и закон кесаря. Полиция, да, полиция, — для полисмена здесь проблемы нет. Но для обычного человека… да, трудно разобраться в собственных побуждениях. Интересно, что его сюда привело. Может быть, это… Нет!» — вздрогнул викарий. — «Я не имею права строить домыслы». Он снова вытащил носовой платок и завязал на нем еще один мнемонический узелок, дабы не забыть на следующей исповеди признаться в том, что повинен в грехе любопытства.

Глава XX

УБИЙСТВО

Зигфрид: Что это означает?

Избранд: Всего-навсего похищение.

За последние полчаса Паркер тоже перенес массу разочарований. Мало того, что мисс Виттейкер, как выяснилось, терпеть не могла фотографироваться; после смерти мисс Доусон она к тому же уничтожила все фотопортреты, которые были в доме. Конечно, фотографии мисс Виттейкер, скорее всего, имелись у ее друзей. Наверняка они были и у мисс Финдлейтер. Но в данный момент Паркеру совсем не хотелось поднимать в Лихэмптоне переполох. В конце концов, эти фотографии вполне могла достать и мисс Климпсон. С этими мыслями Паркер направился на Нельсон-авеню. Нет, мисс Климпсон дома нет, и сегодня ее уже спрашивал один джентльмен. Глаза у миссис Бадж прямо выкатились от любопытства: видимо, у нее появились кое-какие сомнения насчет «племянника» и его друзей. Тогда Паркер решил обойти всех местных фотографов. В Лихэмптоне их было пять. У двух из них Паркеру удалось выманить несколько групповых снимков, сделанных во время благотворительных церковных базаров и любительских спектаклей, где присутствовала мисс Виттейкер. Однако разобрать ее черты на этих фотографиях было совершенно невозможно. Вообще же за время жизни в Лихэмптоне леди не заказала ни одного студийного фотопортрета.

Зато Паркеру удалось получить несколько превосходных фотографий мисс Финдлейтер. С них смотрела хрупкая, светловолосая девушка с довольно сентиментальным выражением лица, пухленькая и миловидная. Паркер немедленно отправил эти фото в Лондон. Он вложил в конверт записку, в которой просил ознакомить всех полицейских с этими снимками и с описанием того, во что была одета девушка, когда ее видели в последний раз.

Когда вся компания собралась у «Георга», веселое настроение было только у двух участников экспедиции. Одним из них был второй полисмен, который под видом сбора информации не без приятности поболтал с местными трактирщиками и владельцами гаражей. Другим был начальник полиции. Он праздновал свой триумф: обзвонив несколько полицейских постов, расположенных в сельской местности, он узнал, что автомобиль номер ХХ9917 действительно видел один скаут в прошлый понедельник на Крауз-бич. Сэр Чарльз, который с самого начала утверждал, что молодые дамы действительно отправились на Крауз-бич, теперь ликовал, одержав верх над полицейским из Скотланд-ярда. Вимси и Паркер уныло согласились с тем, что теперь им следует съездить на Крауз-бич и навести там справки об обеих дамах.

В это время один из фотографов, кузина которого была штатным сотрудником газеты «Лихэмптон Мэркьюри», позвонил в офис этого суперсовременного источника информации, очередной выпуск которого был уже готов к печати. В последнюю минуту в текст вставили срочное сообщение. За ним чуть позднее последовал специальный выпуск. Кто-то успел позвонить и в лондонскую «Ивнинг Ньюс», которая немедленно отреагировала кричащим заголовком на первой странице:

«ДЕЛО СДЕЛАНО, БЫТЬ БЕДЕ».

На следующее утро «Дейли Мелл», «Дейли Вьюс», «Дейли Вайер» и «Дейли Тайдингс», которые перманентно страдали от недостатка сенсаций, крупными буквами напечатали сообщение об исчезновении двух молодых женщин.

Как оказалось, на уютном, престижном курорте Крауз-бич никто и слыхом не слыхивал ни о мисс Виттейкер, ни о мисс Финдлейтер, ни об автомобиле номер ХХ9917. Они не останавливались в здешних отелях, не заезжали ни в один гараж, чтобы заправить или починить машину. Их не видел ни один полицейский. Начальник полиции настаивал на своей теории, что с дамами произошел несчастный случай. По окрестностям разослали поисковые группы. Со всей округи направляли телеграммы в Скотланд-ярд. Выяснилось, что парочку видели в Дувре, в Ньюкасле, в Шеффилде, в Винчестере, в Регби. В Фолкстоуне какие-то две молодые женщины выпили в кафе по чашке чая, ведя себя при этом крайне подозрительно. По улицам Дорчестера в понедельник поздним вечером с шумом промчался неопознанный автомобиль. В Нью-Альресфорде некая темноволосая девушка, находившаяся «в состоянии сильного возбуждения», зашла в паб перед самым закрытием и спросила, как проехать в Хазельмейр. Просмотрев все эти донесения, Паркер отложил в сторону сообщение бойскаута, поступившее в субботу утром. Мальчик утверждал, что в понедельник он видел двух леди, которые расположились на пикник рядом со своим автомобилем на холмах недалеко от Шелли-хед. У них был именно «остин-7». В этом скаут был уверен, поскольку он вообще увлекался машинами (самая веская причина для проявления пристального внимания, какая только может быть у мальчика его возраста). Кроме того, скаут заметил, что на автомобиле был лондонский номер, хотя и не сумел вспомнить, какой именно.

Шелли-хед находится на побережье. От Крауз-бич его отделяет примерно десять миль. Это на удивление безлюдное место, особенно если учесть, как близко от курорта оно расположено. Под стеной отвесных меловых скал тянется полоса пляжа, усыпанного чистым светлым песком. На этом пляже никогда не увидишь купальщиков, на него не выходят окна домов. Сами скалы, поросшие невысокой травкой, переходят в просторы холмов, покрытых вереском. За холмами идет полоса соснового леса. За ней вьется узкая, петляющая, изрезанная колеями дорога, которая под конец выводит на большое гудронированное шоссе, соединяющее Рэмборо и Райдерс-хед. По холмам практически никто не ездит, хотя там проходит немало ухабистых проселочных дорог, по которым вполне можно проехать на автомобиле, если, конечно, вы готовы смириться с недостатком комфорта и не слишком переживаете из-за состояния рессор.