Невеста из USA - Виталий Гладкий

Думаю, они стоили не дешевле котлов Рыжего.

- Может, выедем немного позже? - сказал Макс. - Шашлыки уже готовы…

- Да пес с ними. Некогда. Срочный вопрос.

- А что с этим?… - спросил Макс, кивком головы указав в мою сторону.

- В подвал. Мы с ним еще не закончили. Не так ли, Георгий Иванович?

- Да-да, конечно, конечно…

- Ну вы чё, в натуре! - возопил я со страдальческой миной на лице. - Я ж ни в чем не виноват! Зачем так? Я не хочу в подвал!

Но Курамшин уже не слушал меня. Он поднялся и пошел к вилле. За ним мелко посеменил и Григорий Иванович.

Таких клиентов, как Курамшин, держали и римские патриции. Они ничего не делали, только служили богатым господам в качестве развлечения за пиршественным столом. А назывались эти людишки параситами. Отсюда и пошло слово паразит.

Меня на сей счет как-то просветил Марк, когда у него было хорошее настроение. На него иногда находит такой стих, и он начинает преподавать мне высокие материи.

- Заткнись! - грубо сказал мне один из моих конвоиров - тот, что со шрамом на щеке. - И топай.

Он бросил вожделенный взгляд на мангал, откуда доносился совсем уж потрясный запах, и громко сглотнул голодную слюну.

Я лишь вздохнул тяжело - похоже, обед с шашлыками мне точно не светит - и пошел в свою темницу, сопровождаемый теми же двумя быками, что и раньше. Будущее вырисовывалось довольно смутно, и мне необходимо было хорошо подумать. А также немного подождать. Я почему-то был уверен, что долго в подвале не задержусь.

Сокамерник встретил меня радостным возгласом:

- Вы вернулись!

- Естественно. Похоже, меня тут прописали. Как я уже понял, отсюда дороги нам не будет. Да ты и сам это говорил.

- Да уж…

- Не грусти. Надейся. Зло рано или поздно все равно будет наказано.

- Это все софистика. В жизни чаще всего бывает наоборот. Добрыми честными людьми помыкает все, кому не лень, а злобные твари, которым вообще не должно быть места на земле, живут и процветают.

Я смутно представлял, что такое софистика, но на всякий случай согласился:

- Что да, то да… Кое кого и впрямь неплохо бы вывести в расход. Остальным дышать станет легче.

- Ну зачем сразу в расход… Отстранить их от власти, забрать то, что они награбили, наконец посадить в тюрьму. Но чтобы все было по закону!

- Да ты, я вижу, непротивленец… - Я саркастически хмыкнул. - У нас закон, как дышло, куда повернул, туда и вышло. Только не говори мне, что за рубежом все иначе! Ежели сильно захотят верхи, то упрячут тебя так далеко, что туда не дойти и не доехать. Все, что они рассказывают нам, сирым, о «честных и благородных» судьях, - это всего лишь лакировка, коварный обман. Во все времена были правы только толстосумы. И те, кто имеет власть. Всякие прочие личности и беднота сидят в таком подвале, как мы с тобой. С одной существенной разницей - иногда их выводят погулять: устраивают праздники, карнавалы, чемпионаты мира по футболу, конкурсы красоты, ввели в практику сезонные распродажи, раздают дешевые подарки, - скорее, подачки. Чтобы не бунтовали.

- Не знаю… может, вы и правы…

- Не сомневайся. Сегодня на меня снизошло вдохновение. Поэтому я и говорю тебе - надейся!

Мы оба, как по команде, умолкли. Я присел рядом с сокамерником на подстилку - кажется, это была перепрелая солома - и по устоявшейся солдатской привычке мгновенно задремал.

Проснулся я от того, что чей-то очень знакомый голос называл мое прозвище:

- Сильвер! Сильвер, ты здесь?

- А где же еще?

- Уф… Наконец-то… Выходи!

Это был Плат! Как я рад был его слышать! Но я постарался не выдать своей радости и с деланным недовольством проворчал:

- Ты бы лучше нам посветил.

- Нам?…

- Ну да. Я здесь не один.

- Момент… Дай фонарик, - попросил он кого-то.

Поддерживая сокамерника под руку - он сильно ослабел и едва передвигался - я одолел все двенадцать ступеней и очутился в объятиях Сереги.

- Живой? - спросил он, ощупывая меня с таким рвением, словно я был дорогой вещью, а он хотел меня купить и боялся прогадать.

- Живой. Но злой, как собака. Кое-кому придется заплатить за мои страдания.

- Это все потом… Уходим! - скомандовал Плат своей команде.

Это были не наши парни. Одетые в камуфляж и в масках, они производили сильное впечатление. Парни были вооружены помповыми ружьями, пистолетами, а в руках одного из них я заметил автомат «узи».

- Бойцы Рыжего? - высказал я предположение.

- Да. Подоспели вовремя…

- Еще как вовремя. Трупы есть?

- Нет. Слава Богу, все прошло чисто, без сучка и задоринки. Тут всего трое охранников. Мы их повязали, как младенцев. Они как раз шашлыки жрали, и им все было по фигу. Знай, где тебя держат, мы могли бы вскрыть подвал так, что они этого и не заметили бы.

При упоминании шашлыков у меня засосало под ложечкой. Сокрушенно вздохнув - эх, ну почему Плат прибыл так поздно!? гляди, и мне перепал бы шампур-другой свежатинки - я спросил:

- А кроме охранников, здесь был еще кто-нибудь?

- Конечно. Садовник - мужик в годах, и экономка, его жена. Мы заперли их в павильоне.

- Между прочим, здесь находилась и Дженнифер. Разве вы не нашли ее?

- Что!? Не может быть!

- Еще как может. Вы все хорошо обыскали? Или пробежались галопом по Европам?

- Обижаешь… Бойцы опытные. Им не улыбалась перспектива получить пулю из-за угла. Дом обшарили весь, от чердака до подвалов. Между прочим, нам пришлось слегка попотеть, пока мы не выбили у одного из захваченных нами быков координаты твоей темницы.

- А гараж вы смотрели?

- Естественно.

- «Мерс» там стоит?

- Нет. Только «джип». Но он в ремонте. Передок разобран. А так гараж практически пуст.

- Значит, она уехала вместе с папиком…

- Каким папиком?

- Хозяин этой виллы - Курамшин, босс городского отделения «Альянса». Дженнифер называет его папочкой.

- Ни фига… - У Плата глаза полезли на лоб.

- Мало того, невеста нашего жениха-страдальца почему-то превратилась в Жаннет. Как тебе такой пердомонокль?

- Обалдеть… Это правда или ты шутишь?

- Какие там шутки… Мне повезло, что этого Курамшина куда-то срочно вызвали. Иначе вы застали бы меня в виде отбивной.

- Все равно я ничего не понимаю…

- Думаешь, я въехал в ситуацию? Бред какой-то. По-моему, Плат, нас дурят, как младенцев. Интрига закручена еще та. И мы до сих пор не можем понять, во что влипли…

Наш разговор шел в машине. Позади пылили две тачки с бойцами Крапивина. За рулем нашей многострадальной «девятки» сидел Михеич, который время от времени оборачивался и счастливо улыбался.

Я тоже отвечал ему благодарной улыбкой.

Это была его заслуга, что меня так быстро выдернули из лап Курамшина. Он не стал вмешиваться в ситуацию (да и что один Михеич мог бы сделать против целого отделения лбов со стволами?), а проследил, куда меня определили. Затем он связался с нашей базой, куда как раз прирулили парни Рыжего, и Плат помчался мне на выручку.

Вот и вся история… которая могла закончиться для меня очень печально. Такие люди, как Курамшин, никогда не останавливаются на полпути. Ситуацию со мной он довел бы до конца. Это точно.

Моего сокамерника мы доставили прямо к двери его квартиры. Он так волновался, что даже перепутал этажи.

- Кто там? - раздался тонкий детский голосок из-за двери.

- Сынок, это я…

- Папа? Пап, это правда ты?

- Ну конечно, правда. Открывай, Петруха.

Звякнули щеколды, брякнула цепочка, и на пороге появился вихрастый малыш лет шести-семи. Он прыгнул на руки к Николаю с такой прытью, что едва не свалил нетвердо держащегося на ногах отца. Хорошо, что я вовремя поддержал его.

- Папа, папочка, родной, как я по тебе соскучился… - Малыш обхватил шею отца с таким выражением неземного счастья на своем детском личике, что мне вдруг стало очень тоскливо.

В этот момент я сильно позавидовал своему сокамернику. Счастливчик, у него есть сын. Кто бы меня так обнял…

- Петя! Кто там? - послышался женский голос из глубины квартиры.

Нужно сказать, что дела у Николая, похоже, шли неплохо. Квартирка у него была не супер, но очень даже приличная и просторная.

- Мама, мама, папа приехал!

Понятно, малышу сказали, что папа в командировке. Хороша командировочка, ничего не скажешь…

Дальнейшее течение событий в квартире освобожденного узника мы опустим. Это трудно описать словами. Когда человек возвращается буквально с того света, это всегда большой праздник и для него, и для его родных. Даже не праздник, а нечто большее.

Наверное, такие чувства испытывал герой троянской войны, царь Итаки, хитроумный Одиссей, когда вернулся на землю после посещения ада…

На прощанье мы предупредили Николая, чтобы он пока не наезжал на Курамшина. И чтобы до поры до времени не высовывался. Нам нужно было еще несколько дней, чтобы, наконец, расставить все точки над «i».

Пока мы добирались до микрорайона, где жил мой сокамерник, в наших головах наступило просветление, и мы сообща сварганили некий план.