Книга Трех (СИ) - Билик Дмитрий Александрович

— Хорошо, тогда я сейчас позову Светлану Борисовну, — сказал Козлович. — Если она сочтет нужным, мы отпустим тебя. Ты же не хочешь пропустить…

— Белый бал, — кивнул я, — он же уже скоро.

— Последний автобус, — поправил куратор, — ты спал почти восемь дней.

После короткой экзекуции у медсестры, меня, слегка ошарашенного от свалившейся информации, выпустили наружу. Это ж надо — спать семь дней. Или восемь? Что имел в виду куратор, говоря «почти». Нет, я слышал, что человек без еды и пищи может довольно долго. Судя по отсутствию всяких трубок и прочих приблуд, меня искусственно не кормили. Вот и желудок пытался всеми правдами и неправдами подтвердить эту версию. Вот гад! Как только я проснулся, он вел себя нормально. А стоило услышать про временной отрезок без еды, как тут же оживился. Пришлось топать в столовую и надеяться, что домовые сжалятся надо мной.

Снаружи действительно произошли некоторые изменения. За время моего «отдыха» навалило прилично снега. Плотную белую пелену, укрывшую школу, разрезали лишь ровные линии тропинок. Тихо, безлюдно, спокойно. На мгновение реальность этого мира померкла. Навалилась тьма, исчезли здания Терново, окаменели от нестерпимого холода деревья в мертвом лесу. И издалека донесся едва уловимый вой. Призыв, услышав который хотелось броситься вперед, не разбирая дороги. Сердце заколотилось часто-часто, мышцы напряглись, а сам я ощерился, готовый зарычать.

— Макс! — донесся тихий, знакомый голос.

И тут же все померкло. Безграничная ночь Иномирья, нескончаемая пурга, унылая снежная пустыня. Я с изумлением смотрел на словно выросшие из-под земли Башни и не вполне понимал, что сейчас произошло.

— Макс! — Рамиль усилил призыв толчком в плечо. — Ты чего?

— Ничего. Просто задумался.

— Неплохо, значит, тебя на испытании приложило. Потапыч рассказывал.

— Рамик, а можно обо всем чуть попозже? Я есть хочу жутко. Нет, даже не так. Я жрать хочу!

Спустя несколько минут мы сидели в пустой столовой. Возможно, на мой счет были какие-то дополнительные распоряжения, потому что домовые без лишних разговоров выставили на стол полную тарелку борща с расплывающейся в стороны сметаной, пюре с двумя горячими рыбными котлетами, витаминный салат, хлеб с маслом и сладкий чай. Я чуть сознание не потерял, когда мне стали выносить еду.

— Вика сначала думала, ты ее специально продинамил. Злилась. Но на Белый бал одна пошла, — с некоторым ужасом смотрел Рамиль, как быстро борщ меняет место своей дислокации. — Терлецкая твоя с Куракиным была. Хотя довольной и не выглядела.

— Нмая, — возмущенно промычал я.

— Чего?

— Не моя.

— Да сколько угодно, — отмахнулся Рамиль. — А Зыбунина вообще не пришла. Странная она. Я ее в последнее время почти не вижу. Хотя она на каникулы здесь осталась. Из комнаты не выходит.

Я пожал плечами, одновременно не зная, что сказать по поводу Кати и слишком заинтересованный картофельным пюре, чтобы отвечать нечто вразумительное.

— Да, самое главное, Байков испытание прошел.

— Штанегобло?

— Да нет, не Штанегобло, а Байков. Димон который.

— Что у него было? — давясь котлетой, спросил я.

— Гидра. Говорит, еле одолел. Все артефакты перевел, пришлось даже под конец комбинировать.

Я кивнул, мысленно отмечая про себя, что Древние всегда вели нас по самому острию. Ты не мог пройти их проверку нахрапом, что называется, исключительно на опыте. Тебе обязательно нужно было проявить находчивость. И что сказать, пока у нас с Димоном получалось.

— У тебя-то что было? А то твой банник молчит, как рыба об лед.

Серьезно? Вот совсем на него непохоже. Я вкратце рассказал обо всем. И вдруг уронил ложку.

— И где мой свиток? — только сейчас дошло до меня.

— У Потапыча. Сказал, никому кроме тебя не даст.

— Тогда надо поболтать с ним в самое ближайшее время.

Однако планы изменил как раз сытный обед. Следующий час я валялся на кровати и пытался не умереть от боли в животе. Оказывается, нажираться после долгой и вынужденной голодовки была не самая лучшая идея.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А ты чего здесь? Каникулы же, — вдруг дошло до меня.

— Мишка уехал сестру проведать, Байков в Башне своей торчит. Сам знаешь, заказы и все такое. Кто-то же должен был с тобой быть рядом, когда ты очнешься.

Нет, если бы у меня так не болел живот, я бы даже его обнял. Умел Рамик удивлять.

— Но я все-таки надеялся, что ты очнешься до последнего автобуса. Куковать тут все каникулы такое себе занятие.

Ну, и хорошо, что не кинулся обнимать. Я уж испугался, что нашего Рамиля подменили пришельцы, пока я валялся в отрубе. Но нет, все нормально. Рамик продемонстрировал, что он хороший друг, но вместе с тем не изменил себе.

К тому времени вернулся из Башни Байков. Димон за время моего курортного отдыха еще больше похудел, отчего казался более взрослым. Наверное, он действительно обрадовался мне, только силы проявлять эмоции закончились. Что-то подсказывало, что Димон явно пренебрег выходными в составленном графике. Надо будет сделать ему внушение.

— Смотри, что мне выпало с гидры, — протянул он свиток.

— «Когда день станет равен ночи, придет время последнего испытания. Займи место у источника твоей силы, и она поведет тебя». Ну, про «день станет равен ночи» — тут все просто, весеннее равноденствие. А что за источник силы?

Байков пожал плечами.

— Пока думаем.

Что означало: «Мы озадачили Максимова, но Мишка еще не допер, что к чему». Ладно, теперь посмотрим, что там написано на моей бумажке. Я призвал банника, но не успел и слова сказать. Тот появился и сразу же кинулся на меня. Нет, не с кулаками. Хуже, с объятиями.

— Ну ладно тебе, — пытался я отодрать бородатый комок от себя. — Живой же.

— Живой, — сердито проворчал он, — исчез с мертвяком этим, потом появился. Губы синие, сам белый и жизнь внутри словно фитилек на ветру.

— Как поэтично, — вставил Рамиль.

Банник посмотрел на него зло, однако ничего не сказал.

— Потапыч, ты это… ну, в общем… спасибо тебе, большое. Ты меня, получается, спас.

— Свои люди, сочтемся, — как-то загадочно ответил банник.

— Говорят, у тебя одна вещица есть?

Потапыч без лишних слов достал большой свиток. Я развернул его, глядя на возникающие знакомые буквы. И прочитал… все то же самое, что озвучил минуту назад. Слово в слово, как у Байкова.

— Что бы это значило? — стал рассуждать я вслух.

— Сила в нас проявляется по-разному, — пожал плечами Байков, — ты волшебник, я артефактор. Поэтому и стартовые точки будут разные.

— Звучит логично, — поддакнул Рамиль. — Осталось лишь найти ее источники. Но у меня более насущный вопрос. Мы домой-то едем? Макс очнулся, все с ним в порядке.

— Я останусь, — ответил Димон. — Здесь проведу время с большей пользой.

— Ты давай без фанатизма, — сказал я. — Отдыхай. А я поеду. Только не домой. В смысле, в другой дом. Потапыч, собирайся, завтра будем имение осматривать.

Последние автобусы увозили, как правило, двоечников. То есть тех, кто остался пересдавать экзамены или избавляться от прочих хвостов. Справедливости ради, таких было не особо много. Надо довольно сильно постараться, чтобы попасть в список неуспевающих. Что и говорить, если даже Тусупбаев уехал домой вовремя. Мои товарищи, как и обычно, сдали все экзамены без особых проблем.

Елизавета Карловна вошла в мое положение и заключила, что с учебной частью я буду разбираться после каникул. Сейчас немного не до этого. Если честно, мне даже страшно не было. Разве что за нудную нумерологию Козловича. С другой стороны, там все просто, каждое число с вложенной силой несет определенный смысл. Вся беда лишь в комбинациях. Точь-в-точь нумерология, только вместо символы другие. Ну, а с остальным… Неужто я ритуалистику не сдам или следопытство? Вот уж враки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

А Новый год пропустить нельзя. Тем более мы с дядей Колей заранее договорились по поводу его проведения. На новом месте. Он, между прочим, уже находился в имении. Получилось утром созвониться. Выдержала все-таки «четырка» не самый близкий автопробег. Осталось дело за автобусом.