Граф Лазарев. Том IV - Вик Флавий

подальше бесполезные темные очки, наблюдая, как теперь на пол оседает уже Волконский. Чертов демон, я ведь сказал ему, что мы будем бить врага его же оружием! Кто же знал, что Каладрий переоценит умственные способности Волконского.

Теперь кто из нас первым вскочит, тот и станет победителем. Я с трудом поднялся на ноги и собрал остатки Силы, готовясь добить врага. Врезать ему не смертельно, но ощутимо, так, чтобы больше уже не встал. Быстро посмотрел на зрителей в надежде поймать взгляд прекрасной дамы в миг своего триумфа.

Что-то было не так. Какая-то неясная, неуловимая неправильность в лицах зрителей. В одном лице, неприметного человека, чьи глаза, в отличие ото всех остальных, не были прикованы к нам с Волконским. Он неотрывно смотрел на девушку.

У меня в мозгу словно взвыла сирена: «Опасность! Опасность!» Я инстинктивно дернулся вперед, сам толком не понимая, зачем, но сделать ничего не успел. Раздался грохот, и в глаза ударила ослепительная вспышка.

Глава 21

Стреляли не в девушку. Стреляли в вампира. По крайней мере, я назвал это словом «стреляли» за неимением лучшего. Странный человек вскинул какое-то оружие, и огненный поток ударил в грудь Северина. Тот покачнулся, оседая на пол.

Нападавший бросил что-то на пол, раздалось шипение, и все заволокло дымом. С другой стороны зала послышался крики и прогремел новый выстрел. Целились в девушку.

Один из охранников оттолкнул ее, закрыв собой, охнул и упал. Судя по всему, мертвым.

В мгновение ока дуэльный зал превратился в сумасшедший дом. Кто-то кричал, кто-то звал на помощь, едкий дым щипал глаза, забивался в ноздри. Я совсем не удивился, когда четверо обычных с виду гостей вдруг выхватили пистолеты и встали кольцом вокруг девушки, защищая ее. К ним присоединился единственный из оставшихся на ногах ее охранников и пара зрителей посмелее. Северин лежал на полу. Надеюсь, всего лишь без сознания. Вампира не так-то легко убить.

Все эти мысли быстро промелькнули в моей голове. Весьма конструктивные мысли для такой ситуации, надо сказать. Панический вопль: «Какого черта⁈» тоже звучал где-то на задворках сознания, но я задвинул его подальше. Как и обиженную мыслишку о том, что эти сволочи испортили мне весь момент триумфа. Не могли подождать, пока я уложу Волконского на лопатки⁈

По красотке стреляли. Из пистолетов, наверняка усиленных магией, чтобы пробивать энергетический доспех, из непонятного магического оружия, просто швыряли заклинаниями. Ее защитники, обступив девушку плотным кольцом, отстреливались в ответ. В дальнем конце зала вдруг раздался пронзительный вопль. Это Каладрий вцепился когтями в лицо одному из нападавших. Судя по его вою, прямо в глаза.

Все это я отметил краем глаза, пытаясь прорваться сквозь магический барьер. Бесполезно. Барьер пружинил, отталкивая меня, словно сверхплотное ледяное желе. На мгновение мне показалось, что сейчас удастся просунуть наружу руку, но нет. Невидимая дрянь на мгновение подалась и тут же отбросила меня обратно. Ничего не скажешь, сделано на совесть.

В зале было как минимум семеро убийц и столько же защитников девушки. А еще целая куча Одаренных. Куча чертовых Одаренных, которые, объединившись, могли бы легко раскидать нападавших по углам! Но ими завладел демон похуже Каладрия — паника. Гости бросились подальше от места побоища, расталкивая друг друга. Поскольку «подальше» на деле означало в разные стороны, началась толкучка. Вскрикнул кто-то, задетый случайной пулей.

— Снимите барьер! — крикнул я, хотя понятия не имел, кто именно должен этим заниматься и как это происходит технически. Разумеется, на мой вопль никто не отреагировал.

Вот дьявол! Не могу же я стоять в стороне, пока тут происходит… Понятия не имею, что тут происходит, но в стороне стоять не могу. Я шибанул по барьеру магией, которую тот, само собой впитал. В конце концов, для этого он и предназначен.

Как говорил мой отец: если не можешь сделать что-то в одиночку, ищи союзников. Ну, говорил бы, если бы общался со мной чуть больше, чем с прикроватной тумбочкой.

— Вставай, придурок!

Я потряс Волконского за плечо. Тот осоловело уставился на меня, по-прежнему сидя на полу.

Я влепил княжичу пощечину, отчего почуствовал глубокое удовлетворение.

— Очнись! Надо вмешаться, пока всех здесь не перебили! Знаешь, как снять эту штуку?

Волконский с трудом сфокусировал на мне взгляд. Похоже, он все еще пребывал во власти кошмаров Каладрия.

— Что за…

— Не знаю! Но мы должны защитить девушку.

Чтобы ускорить процесс возвращения княжича в реальность, я еще раз дал ему по морде. Только с этой целью, разумеется, и больше ни с какой другой.

— Барьер, дубина! Как снять барьер?

— Его снимает распорядитель снаружи. У него есть такой артефакт…

— Забудь про артефакт! Распорядителю сейчас не до нас. Может, его вообще мимоходом пристрелили. Надо выбираться самим.

— А зачем? Чтобы нас тоже пристрелили? Нам повезло, здесь мы под защитой.

Волконский, похоже, окончательно пришел в себя и даже начал логически мыслить. Правда, логика была истинно волконская.

— Затем, что я, в отличие от тебя, не трус, и дам в беде не бросаю, — отрезал я. Это было почти правдой. Ну, то есть, это было правдой, одной ее частью. А вторая заключалась в моем вечном желании быть в центре любых событий. Не может же блистательный граф Лазарев не прийти на помощь даме. И вообще, я выиграл свидание!

— Помоги мне! — приказал я. — Может, вдвоем расплавим эту штуку.

Волконский без особого энтузиазма встал рядом со мной. Я послал в барьер свой самый мощный заряд огненной магии, разумеется, безрезультатно.

— Ну! Не стой, как столб! Если тебе не хочется наружу, потому что там тебя могут покалечить, вспомни вот о чем. Здесь тебя тоже могут покалечить, потому что здесь с тобой я!

На лице княжича промелькнул страх. Мои угрозы были если не полным блефом, то по крайней мере частичным. Волконский все еще меня сильнее, хотя и не настолько, насколько ему казалось перед началом дуэли. Так что еще неизвестно, кто кого покалечит. Но деморализованному, ошарашенному и все еще пребывающему под впечатлением от кошмаров Каладрия Волконскому было не до подобных рассуждений. Он покорно кивнул, и следующий магический залп мы произвели уже вместе.

Барьер не дрогнул. Мы снова ударили в ту же точку. Затем еще и еще. Вот скотство, не могу же я палить в него вечно! Будет очень обидно потратить весь запас Силы, нужный для драки, только на попытку в нее ввязаться.

Наконец, от наших совместных усилий барьер начал плавиться. Это было незабываемое зрелище: я впервые видел, чтобы плавилось то, чего нет. Словно сам воздух в том месте, куда мы лупили, начал оплывать по контуру, а еще потянуло едкой химической вонью.

Я схватил Волконского за руку и буквально силой протащил наружу. Снова я словно влез в холодное липкое желе, но на этот раз оно было теплее и не таким плотным. Хотя ощущения, надо сказать, довольно противные.

За это время ситуация изменилась. На ногах остались только трое защитников девушки, но и один из нападавших валялся на полу. Перепуганные зрители, ломившиеся к выходу, потерпели грандиозное фиаско: дверь оказалась заперта. Не знаю, всегда ли так было во время дуэлей или кто-то заранее перекрыл путь отступления.

Раздался выстрел, и охранник, прикрывающий даму спиной, осел, прижимая руки к груди. Один из убийц, воспользовавшись этим, подскочил к девушке и схватил ее за руку. И вдруг рухнул на пол, как подкошенный. В прямом смысле: он не согнулся, не медленно осел, просто с грохотом упал, как каменная статуя, с той же позе, в которой стоял. Девушка торжествующе улыбнулась и что-то выкрикнула. Что-то мне подсказывало, слова были неподобающими для благородной леди.

Красотка круто развернулась, и из ее пальцев вырвалась белая молния. И ударила в урода, который подбирался к ней со спины, готовясь пырнуть кинжалом.

Ну, ударила бы, если бы он не увернулся с поразительной скоростью. Что не помешало ему взвыть и рухнуть на пол, когда прямо в морду ему попала моя огненная стрела. Нет лучшего средства против шустрого врага, чем перекрестный огонь.

Все это произошло буквально за десять секунд. Придурок Волконский все это время стоял как столб.

— Помогай! — рявкнул я, оборачиваясь к княжичу. — Сними вон того слева, а я возьму на себя правого!

Наверное, неистребимая вера