Соль и шторм - Кендалл Калпер

В воздухе запахло гарью и дымом. Я бросила прощальный взгляд на скалы и, полная решимости, отправилась в город.

Я не знала, как люди нашего острова отнесутся ко всему случившемуся со мной, к тому, что магия Роу иссякла. Будут ли осуждать меня из-за кораблекрушений? Вспомнят ли, сколько лет я боролась с матерью, чтобы вернуть все на круги своя? Узнает ли хоть кто-нибудь, что я отказалась от всего – колдовства, их благополучия и даже собственной жизни ради паренька-гарпунщика?

А если никто и не узнает всей истории, то я тем более не забуду, почему сделала такой выбор. Пусть я умру через несколько часов, зато спасу жизнь любимого. Эта мысль как путеводная звезда вела меня к Нью-Бишопу. И здесь, на окраине города, я любовалась, как багровеет вечернее небо, как загораются в домах огни. Последний закат, который мне суждено было увидеть. И, словно прощаясь со мной, лилово-оранжевое небо постепенно меркло.

Я стояла и не могла решить, куда идти: искать Тэйна или, наоборот, держаться от него подальше? Белое платье развевалось на ветру. И тут раздался звон колоколов.

Во всех городах китобоев по-своему оповещают жителей о трагедии на море, в Нью-Бишопе по-особому звонят в колокола: сначала шестинотным перезвоном, затем по одному удару за каждого погибшего. При первых же звуках по моей спине пробежал холодок.

Я застыла и, наверное, как и все жители города, стала считать удары. Никогда за всю историю острова не случалось больше шести смертей за раз, но на этой цифре колокол не остановился, продолжая бить. От потрясения голова шла кругом.

Десять… Пятнадцать! Двадцать! Казалось, он никогда не умолкнет, но вдруг наступила тишина, которая была оглушительнее любого колокольного звона.

Тридцать два!

Тридцать две смерти!

Целый корабль…

Казалось, магия бабушки не ушла вместе с нею, а обернулась неведомой страшной разрушительной силой, которая разбивала и топила крепкие мореходные суда. Меня разрывало от острого чувства вины, смятения и страха, но больше всего мучил вопрос: какое судно затонуло?

Должно быть, люди со всего города стекались к пристани, где Уильям Блисс, управляющий доками, обычно оглашал подробности – по крайней мере, те, что были известны. Потому что, хоть о кораблекрушении и телеграфировали откуда-нибудь с другого конца света, дело часто оставалось темным и непонятным.

Сумерки спустились на окраины, а во мне все еще звучало эхо колокольного звона.

Вжав голову в плечи, я поспешила к Мэйн-стрит, которая спускалась прямо к пристани. Проходя мимо дома миссис Эйбел, заметила, что на заднем дворе вместе с бельем сушился серый дождевик. Недолго думая, я схватила его и набросила на плечи. Он был еще сыроват, но зато капюшон закрывал лицо.

Горожане заполонили улицы. На их лицах застыло мрачное выражение тревоги и тяжелого предчувствия беды. До меня доносились обрывки чужих разговоров. Я видела, как пожилая женщина обнимала девушку, совсем еще девчонку, которая рыдала, теребя в руках бусы из ракушек – один из множества защитных амулетов, которые делала бабушка.

– Ну, Джудит, будет тебе, – приговаривала пожилая. – С твоим Бенжи ничего не случилось! Ты же носишь свои бусы, так ведь?

Выходит, новость о смерти бабушки еще не успела облететь остров. Меня охватила дрожь, но я торопливо шла дальше.

Добравшись до причала, я пристроилась с краю толпы в надежде хоть что-нибудь увидеть. Казалось, весь остров Принца собрался на пристани, освещаемой лишь скудным светом уличных газовых ламп и несколькими фонарями, что взяли с собой некоторые предусмотрительные горожане. Толпа глухо роптала, пока Уильям Блисс вышагивал в конце доков, сцепив руки за спиной. Моряки, сбившись в кучку, стояли в стороне, не сводя с него глаз.

Прижавшись к стене какой-то постройки, я пыталась высмотреть в толпе Тэйна, но его нигде не было видно. Тем временем Уильям Блисс взобрался на груду деревянных ящиков, оглядел всех, и шепотки тотчас смолкли.

– Скажи, что случилось! – потребовала одна из женщин.

– Это «Валгалла»? – закричала другая.

По толпе прокатился гул, и Уильям Блисс поднял обе руки.

– Сегодня днем мы получили телеграмму с Азорских островов от капитана «Марты Портер», – его голос чуть дрожал, но все равно звучал достаточно громко. – Ему сообщили, что «Орлиное крыло»…

Вскрики и пронзительные вопли из толпы заглушили остальные слова Уильяма Блисса. Я судорожно рванула ворот плаща, земля поплыла из-под ног. «Орлиное крыло»… О, нет… Нет! Томми!

Пытаясь перекричать толпу, Уильям Блисс повысил голос, но как я ни прислушивалась, не смогла разобрать подробностей. Поняла только, что «Марта Портер» наткнулась на обломки корабля, нашла тела моряков и похоронила их в море. Но все это уже не имело значения, потому что главное мы знали – все до единого человека погибли. А среди них – Томми, мой лучший и единственный друг Томми Томпсон.

Толпа всколыхнулась и забурлила. Отовсюду слышался плач, люди с тоской и горестью выкрикивали имена умерших, только Томми никто не называл. И я, низко опустив голову, прошептала его имя.

– Томми, – всхлипнула я, сотрясаясь от плача. Слезы ручьем полились из глаз, закапали на булыжную мостовую.

Почему?! Как это могло произойти? Ведь Томми всего семнадцать, и он ничем не заслужил смерти! Он носил оберег и не должен был погибнуть! Мое горе переросло в злость. Впрочем, не только мое.

– С этим кораблем ничего не должно было случиться! – голосили в толпе.

– Что стало со всеми этими амулетами и заклинаньями?!

– Ведьма обещала, что «Орлиное крыло» никогда не затонет! Да что же это делается?

И среди криков и рыданий убитых горем женщин – жен, матерей, подруг, я скорее почувствовала, чем услышала, нарастающий рев. Рев отчаяния, обманутых надежд, исступленной ярости. В других городах не раз случались такие трагедии, и там воздвигали памятники в честь погибших в море. Но только не на острове Принца. Только не здесь, где моряки уходили в плаванье и знали, что вернутся, потому что их хранит магия Роу.

– Надо найти ведьму! – завопил кто-то в толпе. – Найдем ведьму, и пусть она за все заплатит!

Толпа одобрительно загудела, а я лишь растерянно моргала. Вспомнились слова бабушки, которые она повторяла не единожды: мир и согласие с островитянами непрочны и легко могут разрушиться. Я вжалась спиной в стену, натянула капюшон ворованного дождевика по самый нос, в немом ужасе слушая толпу. Люди, которые еще вчера, как мне казалось, любили Роу, сегодня жаждали нашей крови.

Я с трудом подавила желание сбежать, скрыться от этой толпы, пока меня не заметили. Видимо, так все и должно было произойти. Кто-нибудь из них, впав в ярость из-за случившейся трагедии, должен был убить меня сегодня ночью.

Все мое тело сотрясал озноб, но я, надвинув капюшон как можно ниже, устремилась прямо в толпу. И вдруг среди общего гвалта, рева, плача и крика послышался одинокий голос.

– Стойте! Подождите!

Голос прозвучал так властно, что все замерли и повернулись к говорившему.

Я увидела, как он ловко запрыгнул на ящики рядом с Уильямом Блиссом. Лицо, обычно спокойное, теперь было суровым и напряженным. На смуглой коже играли блики от света фонарей. Это был Тэйн.

– Ведьма мертва! – громко объявил он.

В толпе обескуражено зашептались.

– Она умерла, и ее магия – вместе с ней! – продолжил он.

В негодовании я закусила губу. Что он здесь делает? Зачем вмешивается?!

Некоторым, похоже, пришла в голову та же мысль. Кто-то закричал, что «чайка» лезет не в свое дело, мол, это касается только островитян. Но Уильям Блисс усмирил людей.

– Я его видел с девчонкой Роу, – крикнул он. – Так что пусть говорит!

– Нет, Тэйн… – с отчаянием прошептала я.

Он оглядел толпу, и мое сердце болезненно сжалось.

– Эвери Роу вчера сказала, что ее бабушка умерла, – сообщил он. – Сказала, что все ее заклинания теперь бесполезны и больше не действуют.

– И что теперь станет с нашими кораблями?! – крикнул какой-то человек из толпы. Он крутился во все стороны, чтоб его услышали. – На «Валгалле» столько же заклинаний, сколько было на «Орлином крыле»! Она не может затонуть!

– Вы больше не должны полагаться на ведьму, – отрезал Тэйн. В его голосе я различила скрытую злость или, может, мне показалось?

– Где девчонка? – вопили люди. – Маленькая колдунья! Пусть она все исправит!

– И ее мать! – заверещала старуха со сморщенным лицом. – Про нее тоже не забывайте!

– Вперед! – призвал всех здоровяк с фонарем в руке, я узнала в нем одного из портовых грузчиков. – Все знают, где живет пастор Сэвер! Мы вытащим ведьму оттуда!

Поднялась суматоха, мужчины рвались вперед, но их окликнул тонкий пронзительный голосок:

– Стойте!

Это была Люси, двенадцатилетняя посудомойка моей матери. Она казалась такой тоненькой и бледной в свете ламп, на виду у доброй половины острова, но отваги ей было не занимать. Со слезами на глазах Люси крикнула: