Стихея - Нана Рай

предрассудков, Мари, – услышала она вслед тихий голос Эллиота. – Даже больше, чем я.

Мари на секунду остановилась, а затем ускорила шаг. Легко рассуждать, если находишься в безопасности. Хотя… В Вэйланде сейчас никто не был в безопасности. Даже сама Элизабет Кэрролл.

По пути в замок Мари застал мелкий дождь, поэтому едва она зашла в комнату, как стянула толстовку и бросила на стул. Замерла возле окна, тщетно высматривая в парке лиловые волосы и задорный ежик Эллиота. Но вряд ли они остались мокнуть на улице. Мари коснулась губ, в груди щемило. Почему ей казалось, что она совершает ошибку?

– Надо рассказать Монике.

Айви буквально ввалилась в комнату, а ее фраза разрядом ударила Мари между лопаток. Она дернулась и обернулась к Айви. Та с полотенцем на голове, явно после душа, выглядела весьма довольной жизнью. Соседство с ведьмой уже не пугало Айви. Человек ко всему привыкает, даже к жизни с дикой кошкой.

– Мы уже обсуждали это. – Мари пальцами стала расчесывать влажные волосы, но они путались и цеплялись друг за друга. – Достаточно того, что нас кто-то подслушал в тот раз. Может, это и была Моника. Я не могу так рисковать.

– Да ну, глупости. Она бы уже потребовала с меня объяснений, – отмахнулась Айви и достала из тумбочки увлажняющий крем. Легкими движениями нанесла его перед зеркалом и растерла по лицу.

– Зачем тебе крем в девятнадцать лет?

Айви улыбнулась отражению:

– Но я же не ведьма, чтобы быть вечно молодой.

– Ха-ха, очень смешно. – Мари стащила кроссовки, про которые сначала забыла, и повалилась на кровать. – Возвращаясь к Монике. Все равно странно, что после смерти Джорджи она ни разу не навестила нас.

– Прошло всего пару дней. – Айви села на стул задом наперед и обхватила руками спинку. – Но будь она с нами, мы быстрее докопались бы до сути.

– Да… У нас совсем ничего нет.

– Ну, я бы так не сказала, – уклончиво ответила Айви, и Мари приподнялась, выжидательно уставившись на подругу, и та сразу сникла.

– Прости. – Мари отвела взгляд. – О чем ты?

Ну, пока ты восстанавливала душевное равновесие на пробежке, я успела поприставать к местным жителям. Правда, не сильно, типа я провожу опрос. И один из вопросов звучал так: вы когда-нибудь слышали про Стихею?

– И? – Напряжение сковало плечи и волной перетекло на шею.

– И трое пожали плечами, а двое… – Айви хитро прищурилась, – перекрестились, поплевали через плечо и послали меня прямиком в Ад.

– Хочешь сказать, они уже слышали про Стихею?!

– Хочу сказать, что вэйландцы хитрожопые пуритане, и надо бы их разговорить.

И Мари с Айви одновременно засмеялись.

– Не надоело?

Ребекка сидела на кровати, поджав под себя ноги. И смотрела на Элизабет привычным отстраненным взглядом.

– А тебе не надоело? Давно бы призналась, и дело с концом. – Элизабет скрючилась на раскладном стуле напротив темницы. Женщина куталась в черную меховую шаль, и ее лицо с острыми скулами и большими темными глазами напоминало посмертную маску.

– И ты бы сразу меня убила.

– Я уже пыталась. Как видишь, не вышло, – съязвила Элизабет.

– Но я не бессмертна. – Ребекка покачала головой. – Соболезную твоей утрате.

Элизабет встрепенулась и вытянулась, как струна.

– Откуда ты знаешь об этом?

Ребекка кивнула на телевизор:

– Местные новости. Только о смерти Джорджи Чарлсон и говорят. Она состояла в обществе? – Ведьма говорила непривычно долго.

– Я была против, – глухо призналась Элизабет. – Ее брат был членом «Sang et flamme» и… тоже погиб.

Непривычная откровенность давалась ей тяжело. Но сейчас Элизабет был нужен хоть кто-то, кому можно излить душу. Пусть это и была ее бывшая подруга… и нынешний злейший враг.

– Сколько бы ни погибло членов общества «Кровь и пламя», ведьм вы умертвили больше, – с тоской произнесла Ребекка. Заточение начинало ее ломать.

– В этом смысл нашего существования – очищать землю от скверны. – Элизабет снова откинулась на спинку стула и говорила с полуприкрытыми глазами, словно засыпая.

– И ради этого ты предала меня?

Вопрос застал врасплох. Элизабет неуютно пошевелилась.

– Кажется, ты путаешь, Ребекка. Это ты предала меня, оказавшись ведьмой. Втерлась в доверие, скрывала свою суть. Она хотела бы злиться, но бурные эмоции вдруг покинули ее. Потеря Джорджи надломила в Элизабет стержень, за который она упрямо держалась.

– Я не знала, что я ведьма. А вот ты знала, что ты – Древняя, но молчала.

– О таком не говорят.

– Зато это не помешало меня сдать обществу. Если бы не Несса, я бы сейчас не сидела перед тобой.

– Несса? – Элизабет заинтересованно наклонилась к темнице. – Это ваша главная ведьма? Она тебе и в этот раз помогла?

Ребекка усмехнулась:

– Возможно, да, возможно, нет.

Разговор зашел в тупик. Элизабет неосознанно царапала ногтями кожу на руках, словно боль помогала ей сохранять связь с реальностью.

– Знаешь, что происходит, когда ведьма накладывает на кого-то проклятье? – вдруг произнесла Ребекка.

Элизабет подняла на нее тяжелый взгляд, не в силах выбросить из головы угасающего брата Джорджи.

– Еще как знаю…

– Проклятие сбудется. И этому нельзя помешать. Обмануть, обыграть судьбу. Даже сама ведьма не в силах остановить свое заклинание. – Ребекка встала с кровати и босиком подошла к прутьям. Прислонилась к ним лбом, продолжая буравить взглядом Элизабет, которая теперь смотрела куда угодно, только не на Ребекку.

– Поэтому ведьмы опасны. Их надо уничтожать, – повторила она заученные фразы. – Вы сами не контролируете свою силу.

Именно. – Ребекка удовлетворенно улыбнулась и схватилась за прутья. – Но Стихея – это сотни ведьм в одном теле. Стихея – это безграничная мощь, которая сотрет город ради веселья. Или же построит храм на потеху людям. Пока Стихея спит в ведьме, она – пустой сосуд. Но если ее разбудить… – Ребекка не договорила и вернулась на кровать, словно сказала все, что хотела.

Значит, мне ее не остановить? – прошептала Элизабет.

– Уже две смерти, если не ошибаюсь. Довольно красноречивый ответ.

– Берггольц смог победить Стихею, и я…

Берггольц не смог! – яростно прервала ее Ребекка. Впервые на ее лице появились жестокость и тень безумия. Губы кривились в злости, глаза щурились. – Стихея прокляла его, приковав к инвалидному креслу, и сама взошла на костер. Ее сердце было разбито, поэтому она ушла из жизни. Но переродившись, она пока что спит. И я могу увести Стихею из Вэйланда, пока не поздно. Подумай об этом на досуге.

– Ты же сама сказала, что проклятье уже не остановить? – Элизабет поднялась со стула. Разговор зашел в неприятное для нее русло.

– Верно. Но оно направлено на одного-единственного человека. Все остальные жертвы – лишь случайный рикошет.

– Я не отпущу тебя,