Я (не)твоя собственность (СИ) - Надежда Марковна Борзакова

— Хорошо, — я давилась слезами.

— Я люблю тебя.

А я не ответила. Не смогла из-за слез. Не хотела, чтоб слышал, что плачу.

Побросала вещи в спортивную сумку. Что попало, даже не думая. Кремы какие-то, шампуни…

Живот окаменел, сердце колотилось. Малыш больно пинался. Я прилегла на кровать, свернулась клубочком, обхватив живот руками. Старалась совладать с дыханием, как-то успокоиться. Нервничать нельзя. Это вредно для Никитки. А плохо станет, Максу еще мною заниматься?

В дверь постучали.

— Свет, нехорошо? — забеспокоился Дима.

— Нормально, — я медленно села, спустила ноги с кровати. — Собрала уже все. Можем… Можем ехать.

А потом, в дверях, у меня возникло странное, щемящее чувство. Тоскливое. Словно я прощалась с этим местом. С нашей с Максом спальней. С детской комнатой, в которой все уже готово. С кроваткой с балдахином, в которой сидел темно-синий плюшевый мишка…

Проглотив слезы я, в сопровождении пятерых охранников, покинула дом. Села на заднее сиденье машины. Дима рядом. Егор и Влад — на переднее.

— Свет, не беспокойся, ладно? Нормально все.

— Угу, — я отвернулась.

Он рвано вздохнул, словно собираясь что-то добавить, но передумал. Промолчал. Молчали и остальные. Всю дорогу за исключением вопросов не нужно ли мне передохнуть, размяться. А обычно мы с ними говорили. Даже с Егором…

Ехали недолго. Часа два, может быть два с половиной. Я не запомнила дороги. Не смотрела в окно на залитые солнцем улицы. Застыла. Не шевелилась даже лишний раз, словно боясь так разрушить трещащее по швам самообладание и начать рыдать и требовать, чтоб приехал Макс.

Мы въехали на территорию небольшого дачного кооператива. Из тех, что были созданы еще в Советском Союзе и участки в которых давались сотрудникам различных заводов и фабрик. А теперь участки эти были либо заброшены, либо кое-как обрабатывались уже постаревшими хозяевами и их детьми, либо продавались новым владельцам.

Углубились в узкую улочку с проселочной дорогой и через несколько минут остановились возле покосившегося деревянного забора с облезшей краской. Территория за ним так заросла, что я даже не сразу заметила домик. Одноэтажная мазанка с шиферной крышей выглядела мило и уютно, навевая воспоминания о прогулках по столичному музею Пирогово.

Внутри была старая совковая мебель — газовая плитка на две конфорки с баллоном, пара разномастных шкафчиков, грубо сбитый деревянный стол со стульями, мелнький холодильник. В единственной имеющейся комнатке были только металлическая кровать с пружинным матрасом и деревянный комод. Пахло сыростью. Ни о каких водопроводе и уборной речи не шло.

Раньше бы я ни на минуту в таком месте не осталась, а теперь… Было все равно. Егор занес в комнатку новое постельное белье с подушкой и одеялом, уточнил, нужна ли помощь заправить кровать. Я отказалась. Нужно было чем-то заниматься. Обязательно нужно.

Открыла окна, чтоб проветрить помещение. Увидела, как парни прячут машины на заросшей территории. Подумала мельком — ничего здесь Макс покупать не собирается. Так просто сказал, чтоб отвлечь. Меня, глупую, наивную, слабую и беременную. Лучшего места, чтоб спрятать меня не найти.

В дверь постучали.

— Свет, может ты поесть хочешь? — сказал Дима, зайдя в комнату. — Дома же не есла ничего. А мы по дороге в рестик заехали…

Надо же. А я даже этого не помню. Не заметила.

Кусок не лез в горло, однако я согласилась. Времена, когда можно было упиваться жалостью к себе прошли. А если бы я не делала этого и раньше, то имелась вероятность, что меня бы не обокрали, что я бы лет семь назад развелась со Славецким, что сейчас бы была успешной деловой женщиной, уважаемой в кругах воротил, что мы бы с Максом, возможно сошлись…

Горько усмехнувшись, я оборвала бестолковый поток мыслей. Толку от них? Я поступала так, как была способна на тот момент времени. И, по существу, если бы не Дамоклов меч, висящий надо мною и Максом, то ни о чем бы не сожалела. А так сам факт призрачной возможности повлиять на…

Так, все. Хватит.

Заправив постель, я вышла в кухню. Там парни уже накрыли импровизированный ранний ужин. Запеченное мясо, овощи, рис… Пахло все так вкусно, что даже есть захотелось. Мы разместились все за одним маленьким столом. Дима, как мог, нарушал то и дело сгущавшуюся за столом тишину и я старалась ему помогать в этом.

В тишине страшнее. В тишине ты наедине со своими мыслями и страхами.

* * *

Я проснулась в кромешной темноте и тишине. Не сразу поняла, где нахожусь. А когда сообразила, окатило холодом. Потому, что уже четыре часа утра. Потому, что Макс обещал приехать «завтра утром или даже сегодня ночью». Ночь заканчивалась…

— А утро еще не наступило, — пробормотала я сама себе силясь унять нагребающую панику.

Из-за сна на пружинном матраце все тело нещадно затекло. Минуты три понадобилось чтоб сесть и свесить ноги с кровати. В животе толкнулся малыш.

— Доброе утро, сынок, — я нежно погладила живот.

Встала, надела поверх футболки худи. Поутрам прохладно. Взяла в руки смартфон. Там ничего. Ни единого сообщения.

Если он обещал приехать ночью, значит встреча в данный момент уж точно должна была закончиться, правильно? Почему не написал? Ребенок в животе снова толкнулся. Двинул в почку так, что я согнулась пополам, схватившись за бок.

— Кто это у нас безобразничает, а? — хихикнула, обхватив живот руками.

Из-за двери донеслись приглушенные голоса. Я сделала шаг к выходу, узнать, есть ли новости и замерла на месте. Так, слвоно ноги приросли к полу. Словно подсознание что-то чувствовало и останавливало тело. Давая еще несколько секунд… Я содрогнулась от холода. На секунду тело сковало так, словно я голой оказалась на двадцатиградусном морозе. Кожа покрылась колкими мурашками.

Мне страшно. Я не хочу туда идти. Не хочу спрашивать. Не хочу знать.

Решительными шагами, я направилась к двери. Взялась за ручку, надавила…

— … и скажем. Дальше-то что? — голос Димы звенел и подрагивал.

— Увезешь ее заграницу, как Макс велел. Документы есть, — хрипло отвечал Егор.

— Почему я?

Горький смешок царапнул слух.

— Думаешь, никто из нас не видел, как ты на нее смотришь? Влюбился в девочку…

— Нихера подобного!

— А-ну не ори! Тебя никто не обвиняет ни в чем. Даже лучше так… Наверное. Защитить сможешь лучше. Макс тебе самое дорогое дове…

Егор осекся на полуслове. Потому, что встретился со мной взглядом. И на лице его калейдоскопом сменялись эмоции. Дима резко обернулся. Побледнел, рвано выдохнув ртом.

— Света…

— Что? Что случилось? — собственного голоса я не узнала.

Он был мертвый. Угасший.

— Иди сюда, —