Екатерина Великая - Анри Труайя

В семь часов с минутами коляска останавливается перед казармой. Слышится барабанный бой. С бьющимся сердцем Екатерина, в траурном платье, стройная и прямая, идет к солдатам, от которых зависит ее судьба. Поднявшись на стременах, Григорий Орлов отдает ей честь саблей. Бояться ей больше нечего: солдаты горят желанием защитить ее. К тому же им была обещана водка. Как только она подходит, ряды распадаются и воздух оглашается мощным криком: «Матушке Екатерине ура!» Полковой священник с поднятым крестом благословляет ее. Офицеры окружают несчастную императрицу, и она просит у них защиты. Они преклоняют колена и целуют полы ее плаща. И граф Кирилл Разумовский, командир полка, преклоняет колено. Затем встает и пробует добиться тишины. Но крики радости не прекращаются. Наконец, перекрывая шум, Кирилл Разумовский провозглашает Ее величество императрицу Екатерину единственной и полновластной государыней всея Руси; от имени солдат он произносит клятву верности.

Теперь – в путь, к казармам Семеновского полка! Впереди в торжественном облачении идет священник с высоко поднятым крестом. Вокруг открытой коляски с императрицей едут верхом Григорий Орлов, Кирилл Разумовский, другие офицеры. Лица их возбуждены. За ними – нестройная толпа ликующих солдат. Они кричат: «Ура матушке Екатерине! За нее готовы смерть принять!» Семеновский полк с энтузиазмом присоединяется к Измайловскому, и разросшийся людской поток катится теперь к другим казармам. Повсюду солдаты с радостью присоединяются. Исключение – Преображенский полк, где заговорщикам не удалось убедить офицеров. В этом отборном полку служит капитан Семен Воронцов, родной брат любовницы императора. Для него судьба императора – это и судьба его сестры. Вместе с майором Воейковым он обращается с речью к солдатам, приказывает оставаться верными присяге царю и идет с ними навстречу бунтовщикам. Недалеко от церкви Казанской Божией Матери два потока встречаются. Сторонников Екатерины явно больше. Но они явились беспорядочной толпой, большинство солдат – без оружия, тогда как Преображенский полк снаряжен как положено, под командованием офицеров он являет собою дисциплинированную колонну, настроенную весьма решительно. На призывы Григория Орлова Семен Воронцов отвечает категорическим отказом. Ружья сняты с ремней. Наступает роковая минута. Если преданный царю полк откроет огонь, в толпе, окружающей Екатерину, начнется паника, и тогда – преследование, аресты, тюрьма, смерть. Вдруг майор Преображенского полка Меньшиков кричит: «Ура! Да здравствует императрица!» Секундная пауза, и крик этот подхватывает хор солдат. Они выходят из строя и бросаются к своим товарищам, обнимают их, встают на колени перед Екатериной, обвиняют своих офицеров в обмане. Воейков и Воронцов надламывают шпаги. Их арестовывают.[58]

Ясное летнее утро, воздух свеж, на небе ни облачка. На Невском проспекте столько народу, что проехать почти невозможно, несмотря на ширину улицы. Горожане, сбежавшиеся со всех сторон, смешались с солдатами и восхваляют героиню дня. Вокруг коляски – море радостных лиц. Над головами ружья и сабли, солдаты машут ими. Тысячи голосов сливаются в одном крике: «Катерина! Матушка Екатерина!» Коляска с трудом подъезжает к церкви Казанской Божией Матери. Через три часа после того, как ее вытащил из постели Алексей Орлов, Екатерина твердым шагом направляется к ожидающим ее служителям церкви. Войдя в храм, она сознает, какую службу сослужили ей молитвы при народе. В окружении священников архиепископ Новгородский приветствует ее как царицу-самодержицу и благословляет ее и ее отсутствующего сына, «престолонаследника царевича Павла Петровича». После непродолжительной церемонии Екатерина направляется в Зимний дворец все в той же коляске и с тем же эскортом из братьев Орловых и Кирилла Разумовского. На набережной перед дворцом и позади него, на огромной площади, напоминающей полевой лагерь, расположились шесть полков и вся артиллерия гарнизона. Священники благословляют солдат, стоящих на коленях со склоненными головами. Войдя в свои апартаменты, Екатерина потребовала, чтобы ей привели сына-царевича. Граф Панин тотчас приводит его. Мальчик только что проснулся, на нем ночная рубашка и ночной колпак. Она берет его на руки и подходит к открытому окну. Увидев их, толпа ревет от восторга. Испугавшись крика, восьмилетний Павел инстинктивно прижимается к матери. В эту минуту нежный ребенок с белокурой кудрявой головкой помогает ей узаконить ее поведение в глазах подданных. Однако не следует допускать, чтобы он превзошел ее, когда вырастет, в глазах народа. Она собирается царствовать не только пока он несовершеннолетний, но и после этого, пока позволят силы. Сиюминутная двусмысленность оказывает ей услугу, но не должна связывать ее в будущем. Пусть другие думают что хотят, а она неуклонно следует той линии, которую давно для себя наметила. Тут и княгиня Дашкова приехала, она кидается в объятия «своей» царицы. Они радостно обнимаются. «Слава Богу!» – восклицает Екатерина. По ее приказу двери дворца распахиваются для всех: сегодня каждый должен иметь возможность приблизиться к своей императрице. Члены Священного Синода, сенаторы, высшие сановники, придворные вельможи, послы, горожане, купцы – все толпятся в салонах и, расталкивая друг друга локтями, встают на колени перед Ее величеством, поздравляют ее. В течение нескольких часов Екатерина, улыбающаяся и сияющая, принимает поздравления высокопоставленных лиц и простолюдинов. А на улице тем временем зачитывают манифест, отпечатанный ночью, и раздают его желающим. Вот этот текст, написанный Кириллом Разумовским и подсказанный, по-видимому, самой Екатериной:

«Мы, Екатерина II.

Всем прямым сынам отечества Российского явно оказалось, какая опасность всему Российскому государству начиналась самым делом, а именно закон наш православный греческий первее всего восчувствовал свое потрясение и истребление своих преданий церковных, так что церковь наша греческая крайне уже подвержена оставалась последней своей опасности переменою древнего в России православия и принятием иноверного закона. Второе, слава российская, возведенная на высокую степень своим победоносным оружием, чрез многое свое крово-пролитие заключением нового мира с самым ее злодеем отдана уж действительно в совершенное порабощение, а между тем внутренние порядки, составляющие целость всего нашего отечества, совсем испровержены. Того ради, убеждены будучи всех наших верноподданных таковою опасностью, принуждены были, приняв Бога и его правосудие себе в помощь, а особливо видев к тому желание всех наших верноподданных явное и нелицемерное, вступили на престол наш всероссийский и самодержавный, в чем и все наши верноподданные присягу нам торжественную учинили».