Лохless. Повесть о настоящей жизни - Алексей Швецов

На третьем этаже я вижу выходящую из лифта пожилую пару. Мне неприятно видеть, что они такие счастливые и довольные.

– Катаетесь вы, что ли?! Невозможно лифт дождаться! — орально кричу я на них, хотя понимаю, что не они виноваты в случившемся со мной, а всему виной мультикорпорации, заполонившие/засорившие брендами нашу жизнь.

Лифт — лучший путь наверх. Но как же тошно спускаться вниз, с высоты построенного своими руками пьедестала. НИКОМУ НЕ ВЕРЬТЕ, ЛЮДИ! БУДЬТЕ ВНИМАТЕЛЬНЫ — ВЕРОЯТНО, ВАС ОБМАНЫВАЮТ. Где искать правду?

В ответ я вижу только удивление и молчаливый упрек в глазах пожилой пары. Я захожу в кабину, жму на кнопку, и лифт быстро доставляет меня с третьего на первый.

Разбитый и размазанный, я иду в неизвестном направлении. Закуриваю сигарету, подкурив от зажигалки буквально несколько секунд назад, и тупо курю. На сердце мертвенная тяжесть, как в использованном подгузнике. Мне как-то особенно остро хочется выпить, и вспоминаются студенческие годы, когда все было в перспективе, когда было прикольно и клево. Я прохожу мимо летнего кафе «Любой каприз-24». Мне хочется покапризничать, и я вхожу в палатку.

Как я понимаю, посетителями кафе являются самые непритязательные чуваки, которые давно отказались от капризов и просто тупо прожигают жизнь. Я требую у продавца самой дешевой водки и пачку сигарет без фильтра. Несмотря на мой крутой прикид, моя просьба его ничуть не удивляет. Я забираю свои покупки и покидаю точку, торгующую счастьем, разлитым в полулитровые бутылки.

Я продолжаю свой путь по Садовому кольцу. Меня прижимает, и я достаю из кармана брюк пузырь с криво наклеенной этикеткой и прикладываюсь к горлышку. Солоновато-теплый вкус с ярким спиртовым наполнением когтями раздирает горло и выворачивает утробу. С непривычки (я-то думал, что не пил водки лет пять, а на деле… просто забываю на фиг, что глотал ее, родимую, в воскресенье) меня дурнит/ воротит. Я кашляю и испытываю внутриутробный спазматический позыв. Я не сдерживаюсь, и вся моя перманентная обида вырывается из меня липким теплым потоком. Утренний салат, котлета по-киевски, сыр, колбаса, водка — все это нарядным ковриком расстилается у моих ног.

Я переступаю через бесперспективный натюрморт и тупо прикладываюсь к бутылке еще раз. Вторая попытка куда успешнее первой. Я мужественно проглатываю «огненную воду» и закуриваю сигарету без фильтра. Ощущения очень противные! Реально! Более мерзкие ощущения я, пожалуй, испытывал лишь раз в жизни, когда как-то раз, по глупости, едва не женился. Но вместе с тем чувствую, что настроение улучшается. Я становлюсь каким-то шалым. Вместо водки мне теперь хочется одеколона, строить заводы и фабрики, валить лес, прокладывать Беломорканал. Но я быстро изгоняю из головы весь этот тупизм, понимая, что весь сонм глупых желаний возникает под действием паленой водки.

Так мы все вместе и движемся по Садовому кольцу: я, через сигарету прикладывающийся к бутылке, хороший московский вечер и время, которое я убиваю.

Вдруг на одной из лавочек я вижу пару знакомых. Это Толик и Макс. Те самые чуваки, которые так мило отделали меня у лифта бизнес-центра и с которыми мы чудненько скоротали время в поликлинике. Я четко вижу, что они тоже замечают меня, и вспоминаю все, чем кончалась каждая наша встреча. Ребята принимают меня за какого-то Эдика. Чтобы избежать ошибки и не быть избитым в третий раз этими дебилами, я вытягиваю вперед руки и наглядно демонстрирую им наличие средних пальцев на обеих руках.

– Ни фига себе! Макс, смотри, бля, какой-то покойник нам с тобой «fuck you» показывает, — обращает на меня внимание чувак, известный мне как Кощей.

Оскорбленный в своих лучших чувствах, Макс, ни секунды не раздумывая, бросается на меня с кулаками:

– Ты чё, урод, совсем с головой не дружишь?!

Напрасно я пытаюсь убедить их, что меня типа не так поняли, чуваки реально не врубаются, меня не слушают и тупо делают свое дело. Я вспоминаю один из советов, которые дают женщинам: «Если вы подвергаетесь нападению насильника и реально не справляетесь с ним, то расслабьтесь и попытайтесь получить удовольствие». Понимая, что танцующих не остановить, я действую согласно этому подкинутому памятью алгоритму. Я расслабляюсь и получаю (не удовольствие, нет) вполне конкретные пиздюли. Но смотрю я на все уже совершенно другими глазами. С философским спокойствием воспринимаю это как своего рода искупление-очищение, как дань, как налог на долбаную собственность. Я хочу тупо отключиться, и у меня это реально получается. Я уношусь в далекие-далекие дали.

Мне грезятся яркие картинки. Передо мной траурной чередой проходят сцены из студенческой жизни. Вот мы отчаянно бухаем в сквере, вот меня пьяного куда-то тащат друзья, вот какие-то пятидесятилетние бомжи помогают мне раздеться и укладывают спать, вот я снова в парке полной грудью вдыхаю густой московский воздух.

Я приоткрываю один глаз и вижу над собой усыпанное звездами небо. С трудом открытый второй глаз реально доказывает, что это не иллюзия и не чья-то глупая шутка. Я натурально расположился на траве под открытым небом и силюсь вспомнить события, уложившие меня на землю. Неповоротливая память подсовывает обрывочные фрагменты, из которых я пытаюсь собрать целостный образ. Наконец я тупо, как консервный нож, взрезаю завесу тайн и забытых ощущений. Я вспоминаю Аллу, изгаженный в ее квартире стульчак унитаза, водку (от воспоминаний о вкусе употребленного напитка меня мутит), гопников, сон про бомжей. Я реально начинаю увязывать все это в единую композицию, врубаться. Как я ни раскидываю мозгами, получается какая-то аллюзия, тупой перформанс. У меня возникает такое ощущение, что я голый. Я приподнимаюсь и осматриваю свое тело. Нет, слава богу, я не голый. Вернее, не совсем. Трусы и носки на месте. Остальной одежды нет.

Теперь я начинаю ощущать окутавший меня жуткий холод. Я поднимаюсь на ноги и осматриваю свое лежбище более детально. Меня оттащили в кусты, на место стихийной свалки. Здесь меня раздели, бросили, как изжеванную жвачку. Оттого что проверять собственные карманы кажется мне бесперспективным ввиду их отсутствия, я первым делом подношу к глазам запястье. Часов… дорогих золотых часов «Horologe for Goof» (англ. — часы для лоха) нет! «Ну и хрен с ними! — спокойно думаю я. — Счастливые — часов не наблюдают». Рядом со мной лежит галстук от «Giorgio from Armenia». «Хоть что-то уцелело!» — радуюсь я, повязывая его на голую шею. Затем мне на глаза попадается грязное тряпье, видимо оставленное взамен моего костюма. Я долго раздумываю, но ходить в трусах значительно хуже, чем прогуливаться в столь странном наряде. Превозмогая смрадную вонь, продирающую мои ноздри до самых нервных окончаний не хуже любого кокса, я облачаюсь в обноски отморозков. Раздолбанные ботинки дарят ногам ощущение наступившего апокалипсиса. Я реально чувствую себя не в своей тарелке. Как будто меня по ошибке втиснули в чужие шмотки, опоили, затолкали в вагон и привезли в чужой город, а может быть, и впихнули в чужую жизнь.

Мои застывшие, как говяжий студень, мысли постепенно приходят в движение, и я тупо начинаю думать, что же мне делать дальше. Телефона нет. Домой идти нет смысла, так как ключей у меня тоже нет, дверь крепкая, и в целом квартира неприступна, как банковская ячейка. Есть запасная пара ключей, но они находятся в офисе. Знать бы который час?

В поисках ответа я выхожу из кустов, прохожу мимо пустых/неуютных скамеек сквера и вскоре оказываюсь на освещенном перекрестке. Светофоры мигают желтым издевательским светом. Яркие рекламные вспышки слепят мои уставшие глаза. Реклама, призывающая посетить новый бутик и утверждающая, что только у них есть одежда для «стильных мужчин, знающих себе цену», как никогда, актуальна. В желтых вспышках светофора я тупо осматриваю себя. Со стороны я похож на этакого дервиша из далеких восточных сказок. «Стильно и гламурно!» — проговариваю я про себя. Я стою и рассматриваю коричневую от грязи майку, драные джинсы, пропитанные запахом щемящей тоски и унижения. Я реально хлюпаю носом. Да, видок у меня офигительный! И начинаю негромко смеяться истеричным смехом.

Мой смех прерывается подъехавшей к обочине машиной. Я не очень удивляюсь появлению из уазика милиционера с резиновой дубинкой в руке. Я, уже довольно четко соображающий, бросаюсь к нему и заявляю, что меня ограбили.

– Мандавошек увели, что ли, или бутылку пустую отобрали? — смеется мент, поигрывая дубинкой.

– Да не, мужики, реально! Я коммерческий директор компании «Globusland».

Тут я вижу перед собой рекламный щит нашей конторы с одетым в элегантный костюм Хуэй Чаньчунем на переднем плане и группой кошек, собак и птиц — на втором. Я показываю на щит менту:

– …вот этой компании.