Петля разума - Дэвид Исаев

помнил, держалась на слабой петле, которая готова была сломаться, стоит сильно толкнуть дверь. Только как ее после этого закрывать оставалась нерешенной задачей. Из-за отсутствия выбора, он насколько мог сильно приложился к двери и та легко открылась. Внутри был какой-то спертый воздух, запах пыли и испорченных продуктов.

– Черт, я же ни черта не разложил из того, что принес Мартин. По-моему, я с того раза только однажды спускался вниз. А это еще что за чертовщина? – на улице стал слышен звук, постепенно приближающейся издалека машины. Рик медленно подошел к окну и начал из тени наблюдать за ней. Это был очень странный автомобиль, ранее ему не доводилось видеть подобное.

– Кто же ты, приятель? И что тебе понадобилось здесь? – мысли были разные, но думать сейчас не было времени, да и неуместно. Оставалось только тихо наблюдать из тени, пока из автомобиля предпочтут выйти. Однако водитель был не из тех, кто покидает машину сразу же после остановки. Окна были тонированы так, что Рик не мог увидеть, кто сидит внутри. Оба будто ждали, кто из них раньше сдастся и покажет себя. И все же дверь автомобиля открылась.

– Мартин? – произнес Рик тихо вслух, не ожидавший его увидеть. Появление Мартина было немного шокирующим для него. От чего он даже растерялся, не зная, что ему делать. Последняя их встреча закончилась не самым лучшим образом. И все же надо отдать ему должное, он до последнего не терял надежду вытащить Рика из его ямы, в которую, по сути, сам же и бросил. Скорее дал небольшой толчок, желая для него прямо противоположное. Мартин стоял в нерешительности, скорее всего, его смутил автомобиль, на котором чуть ранее приехал Рик. И Мартин понятия не имел, кому тот принадлежит. И все же рискнул выйти и проверить. Этими нерешительными действиями он был сам на себя не похож. Рик помнил его смелым, уверенным в себе и в своих действиях, в какой-то степени авантюрным.

– Рик! Ты тут? – крикнул Мартин.

– Это я, Мартин, – голосом, полного сожаления бросил он.

Не дождавшись ответа, он начал возвращаться к машине. На какое-то мгновение Рику показалось, что тот собрался уезжать, но не мог никак себя заставить отозваться. Он словно разучился разговаривать, а язык перестал слушаться. В горле встал комок, ведь совсем недавно он простил его, искренне простил. Он сидел и вспоминал их совместные радостные моменты, ведь других и не было. Кроме последних событий, которые и были тем самым комом, вставшим в горле. Мартин заглянул на секунду в салон, затем направился к багажнику. Возвращался он оттуда уже с бейсбольной битой.

– Не знаю, кто там в доме, но если это не ты, Рик, то я тебе не завидую! – угрожающе заорал он.

– Мартин, – тихим от сожаления голосом показал себя Рик.

– Господи, Рик. О Боже, ты… хах… вот так сюрприз. Как же я рад тебя видеть, я думал, что все, потерял тебя. Я был здесь несколько раз после нашей последней встречи, ездил убедиться, что с тобой все хорошо. Да какой несколько, я сюда каждый вечер приезжал и наблюдал, пока не убедюсь, что ты живой.

– Не стоило тебе так зацикливаться, но, это хороший поступок с твоей стороны.

– Так вот, в один вечер тебя не было, во второй не было, в третий. Я начал переживать за тебя, ведь ты же стал для меня как брат. Внутри дома я не обнаружил никого, везде был беспорядок, особенно в твоей комнате: там будто произошла драка. Тогда мне показалось, что возможно кто-то решил тебя ограбить или что-то еще. Копам я не стал звонить, потому что не хотел давать всему этому огласки. Да и пришлось бы давать показания, составлять твой психологический портрет, а я не мог… как бы… я не мог сказать им правду, ведь я и сам в нее до сих пор не верю, – Мартину стало грустно от этих мыслей, и Рик видел, как ему тяжело дается держать эмоции.

– Мартин, ты ведь совсем не такой, каким хотел казаться всю жизнь, верно?

– Я не понимаю тебя, приятель, – ответил Мартин, улыбаясь. Но эта улыбка лишь пыталась скрыть то, что было известно Рику.

– В нашу последнюю встречу, Мартин, я подошел к окну, чтобы убедиться, что все уехали, я увидел, как ты сидел на корточках, закрыв лицо руками. Да и наше прощание, оно было странным: ты буквально выбежал из дома. Я тогда не обратил на это внимание, но сейчас, когда я способен уже здраво мыслить, понимаю, что это было. Я чувствовал это, каждый сука день. Ни дня без этой боли, чувства вины. Я знаю, что это было, Мартин, так что давай ты не будешь строить из себя папочку и расскажешь все.

– Рик, помнишь, как я рассказывал тебе о своем детстве? Вот и я не помню. Никто не помнит. Кроме меня, Рик. Потому что я никогда о нем не говорил. Никогда и никому. И будь моя воля, я бы забыл о нем навсегда. Как страшный сон, будто это все было не со мной. Но это то, с чем я должен жить. Я искал всю свою жизнь хотел быть любимым, искал ее везде. Я был слишком чувственным, ранимым, и ненавидел себя за это. Сначала я ненавидел окружающих, за их жестокость, за их мерзкие поступки, слова. Затем, чем взрослее я становился, я начал ненавидеть себя. Что постоянно борюсь с этим, но ничего не могу поделать. Я мечтал, что в один момент мое сердце превратится в камень, и я перестану что-либо чувствовать, а буду руководствоваться лишь разумом. Так и случилось: более сотни книг, разбитых сердец, жестокость по отношению к людям, которые даже не заслуживали этого, сделали свое дело. Я научился манипулировать, влюблять, внушать. Я чувствовал себя неуязвимым, совершенным. Но ненависть к себе, она никуда не исчезла. Разные тела в постели, разные виды и сорта алкоголя, легкие наркотики, драйв, адреналин – ни что, мать его, не могли пробить этот каменный налет на моем сердце. Тот самый, о котором я молил Бога. В один момент мне захотелось просто сделать добро рандомному человеку. Даже это мне не удавалось: я постоянно смотрел, анализировал, выбирал, кто же этого больше достоин. Затем я просто пил кофе и увидел тебя, как ты, еще совсем юный стоял на тротуаре, опершись на стену вашей, тогда еще не известной мне, конторки, устремив взгляд куда-то вдаль. Я не мог понять, куда же ты смотришь, потому что мне