История инженерной деятельности - В. Морозов

Подобное отношение к инженеру-специалисту привело к тому, что от всеми уважаемого инженера конца ХІХ – начала ХХ вв. через 10-15 лет не осталось и следа. На смену пришел новый исторический тип – «ослабленный страхом инженер».

Следует заметить, что гонения на специалистов были следствием общей политики, проводимой И. Сталиным, которая основывалась на тезисе обострения классовой борьбы при социализме. Поиск врагов по своему размаху приобретает зловещий характер. Спецеедство лишь формально квалифицируемое как негативное явление, на деле же обвинение во вредительстве, как демоклов меч, висело над каждым инженером. Имелась также общая партийная установка (1928 г.) оказать «должный отпор» саботажным элементам из буржуазных специалистов, усилить контроль за их деятельностью. Резко критикуются хозяйственники-коммунисты, «слепо доверяющие» бурспецам. Коллективы предприятий призываются к бдительности, к необходимости «беспощадно карать»1.

В 1931 г. И. Сталин формирует свое «видение» политической позиции бурспецов: «Одни вредили, другие покрывали вредителей, третьи умывали руки и соблюдали нейтралитет, четвертые колебались между Советской властью и вредителями». И далее: «Вредители у нас есть и будут, пока есть у нас классы, пока имеется капиталистическое окружение»2. Этот тезис привел к тому, что на инженеров старой школы была возложена ответственность за все экономические, хозяйственные неудачи. В технической неполадке видили политическую неблагонадежность, в аварии – измену делу социализма.

Политика спецеедства нашла поддержку не только у отсталой и наимение образованной части рабочего класса, но и в кругах руководителей-выдвиженцев, состоявших на 2/3 из рабочих и на 1/3 из крестьян. Конфликт между специалистами и руководителями новой формации был заложен в саму структуру управления промышленностью. На ІХ съезде РКП(б) была предложена дуалистическая3 форма управления заводами и фабриками: директору-администратору из рабочих в помощь придавался «инженер-специалист в качестве фактического руководителя предприятия». Мыслилось, что разделение власти в промышленности на техническую и политическую в то время было мерой необходимой. От того, как будет развиваться экономика молодого государства, зависело его будущее, следовательно, у руля должны были стоять преданные делу революции люди. А среди инженеров их было мало. Но руководство промышленностью не могло быть эффективным без знания производства. Рабочие-выдвиженцы не обладали такими знаниями.

Таким образом, альянс комиссаров со специалистами был неизбежен, но он нес в себе не только технологический, но и социальный конфликт. «Красный директор» должен был управлять, но не знал – чем и не знал – как. Спец все это знал, но не допускался к принятию решений, так как постоянно находился под подозрением.

Каждый управленческий выбор являлся результатом балансирования между компетентностью и революционным энтузиазмом. Зачастую, как это не парадоксально, предпочтение отдавалось второму. Призывы к бдительности, невежество, страх перед инженерным заговором давили на управленцев-выдвиженцев. «Красный директор» в беседе с «техническим» ощущал себя человеком, попавшим в чужую страну и не знакомый с ее языком. За всем неясным виделась угроза, ведь люди не любят того, чего не знают, да и тех, кто знает больше их самих. Иногда подозрительность к деятельности спецов доходила до абсурда, «породив» презрение к очкам, галстуку, шляпе. Обнаружение эрудиции – по этой логике – расценивалось как умничанье, а атрибуты профессионализма были превращены в символы контрреволюции и саботажа. Двойственная миссия технической интеллигенции, которая в одно и тоже время должна была руководить гегемоном, с одной стороны, а с другой – подвергаться его воспитательному воздействию, чрезвычайно осложняла ассимиляцию старых специалистов в новую структуру общества.

Постепенно идея управления промышленностью дуалистическим способом сменилась на лозунг единоначалия. Так, в постановлении ЦК ВКП(б) от 10 апреля 1930 г. дается установка: «Директора предприятий в настоящих условиях реконструкции промышленности должны быть не только общими руководителями, но и обязаны руководить техникой производства». Устранялась одна из причин конфликта между руководителями и специалистами и в то же время официально одобрялось вмешательство непрофессионалов в технические вопросы. В этом постановлении также содержится призыв к руководителям предприятий энергичнее взяться за удаление из рядов ИТР вредительских элементов, т.е. обстановка недоверия к инженерным кадрам сохранялась.

В условиях кампании спецеедства сформировалась и определенная реакция инженеров. Как и любая группа, оказывающаяся в условиях притеснений и давления, они постепенно сплатились. Рост профессиональной корпоративности проявлялся в создании различных сообществ: Всероссийского союза инженеров, общества «Техника – массам», многочисленных региональных обществ технологов, архитекторов, чертежников, горных инженеров. Всероссийский союз инженеров, возникший еще летом 1917 г., в 1918 г. был преобразован во Всероссийскую ассоциацию инженеров (ВАИ). Однако правительство, стремившееся к стандартизации форм общественного бытия всех классов и групп в целях облегчения контроля за их деятельностью, признало нецелесообразным существование автономной ассоциации инженеров. ВАИ была признана рассадником вредительства и антисоветизма и потому распущена. Взамен были организованы научно-технические общества и НТС, приписанные к ВЦСПС.

Стране, которая вступала в период индустриализации, нужны были кадры, корнями связанные с народом, вышедшие из народа, служащие этому народу, т.е. была народная интеллигенция. Решением этой проблемы могли быть выдвижение лучших из лучших на руководящие должности, предоставление им возможности получения образования. По разверстке в вузы направлялись рабочие, крестьяне, партийные активисты. За период 1918–1921 гг. только на производстве (не считая государственного аппарата), было выдвинуто на командные и технические должности свыше 3500 рабочих и более 2000 крестьян. В 1929 г. принимается решение вдвое увеличить удельный вес инженерно-технического состава в крупной промышленности, довести процент рабочих среди студентов до 70 %. Ежегодно во втузы направляется «партийная тысяча» – так назывались лучшие партийцы, которым представлялось право на учебу. В целях быстрейшего удовлетворения потребностей экономики в кадрах срок обучения во втузах нового типа был сокращен до 3–4 лет.

Эти и другие меры быстро начали давать свои плоды: заметно возросла численность выпуска технических специалистов. Коренным образом изменился социально-классовый состав студенчества. Вместе с тем следует отметить, что резко упал профессиональный уровень инженеров. Специалисты, подготовленные в высших технических школах (а также и в средних), особой ценности не представляли и нуждались дополнительном обучении, в том числе практическом в условиях конкретного предприятия.

Общее снижение квалификационного уровня профессиональной группы инженеров происходило также и вследствие привлечения на инженерную работу практиков, число которых росло опережающими темпами по сравнению с числом дипломированных специалистов. В 1928 г. таких «практиков» на технических должностях было 39 %, а через два года уже 48,4 %. В этих условиях перед высшей школой была поставлена задача готовить специалистов непосредственно для производственных нужд, поэтому инженер универсального типа с хорошей общеобразовательной подготовкой уступает место инженеру-эксплуатационнику, подготовленному специально для какой-то отрасли. Надо было «выпускать» специалистов быстро, причем далеко не всегда из людей, подготовленных к обучению в высшей школе.

Следует сказать и то, что не всегда и преподаватели втузов отвечали требованиям, предъявленным к высшей школе. Состав преподавателей был разношерстным, порой просто ограниченным. Регулярные чистки, репрессии привели к снижению уровня подготовленности, профессионализма преподавательского состава втузов.

Как следствие названных процессов, новые инженеры, подготовленные в конце 1920–30-х гг, отличались от старых не только тем, что не владели двумя-тремя иностранными языками и не были обучены бальным танцам. Рождалась совершенно новая профессиональная группа с новыми чертами социального облика. В условиях диктатуры и набиравшего силу культа личности изменились стимулы творческой деятельности. Осуществление инженерами их основной миссии – разработка новых технических решений – все чаще встречало на своем пути непреодолимые преграды. Конкуренция, предприимчивость, стремление к удешевлению товаров – эти катализаторы мысли изобретателя были вытеснены командой, приказом, тотальным контролем. Инженер в подобных условиях превратился в исполнителя распоряжений, посылаемых сверху. И, видимо, формулу-девиз «инициатива наказуема», мы получили в наследие именно от тех времен. Такая формула гасила пытливость ума, желание заниматься поиском, гробила инициативу и инициативность.