Охота на Бугимена - Ричард Чизмар

Да и со мной октябрь обошелся неплохо. В последнее время меня посещало вдохновение, и мне повезло: опубликовал еще три рассказа, тем самым побив личный месячный рекорд. Ни один из этих рассказов также не претендовал на Пулитцеровскую премию – да и ни на какую другую, раз уж на то пошло, – но они вывели меня к нужной аудитории, чем я и гордился. Я писал все более уверенно, и теперь, когда меня не отвлекала безрезультатная погоня за Бугименом, я работал дольше, продуктивнее и выдавал больше нормы за клавиатурой. Я даже стал реже слушать полицейскую волну по ночам.

Изредка я еще чувствовал, что за мной следят в общественных местах, и, готов поклясться, один раз на Сороковом шоссе видел позади себя серебристый седан. Однако кошмара, как тогда, когда я выносил мусор и точно знал, что Бугимен затаился неподалеку, больше не повторялось. Телефонные звонки неизвестного в дом Чизмаров значительно поубавились, а когда шутник звонил, то просто молча вешал трубку. Я вновь склонялся к мнению, что просто неверно набирали номер или развлекался какой-то скучающий подросток. Ему, наверное, подвернулась под руку статья в «Иджис», и парень решил, что я – достойная мишень.

Даже мама стала прежней собой – милой и спокойной. По сложившемуся обычаю, вечер она проводила на кухне – пекла свежий хлеб, готовила тефтельки и томатный соус по своему секретному рецепту. Сколько я себя помню, на Хэллоуин у нас всегда собирались друзья и знакомые. Все объедались спагетти, тефтельками и салатами, а когда дети уходили клянчить сладости по окрестным домам, взрослые болтали или смотрели игру студенческих команд по телевизору. Кто сидел ближе всех к выходу – обычно это были родители или мой чокнутый дядя Тед – должен был угощать пришедших детей конфетами, когда в дверь звонили. Я помню, всякий раз изумлялся, вернувшись домой несколько часов спустя: у меня в руках наволочка от подушки набита сладостями так, что я едва ее тащу, а взрослые до сих пор сидят и болтают. Ну о чем можно так долго трепаться?

3

В тот Хэллоуин наш дом был набит битком к половине шестого. И в гостиной, и в цоколе не осталось где сесть, да и на кухне было не легче. За обеденным столом устроились Норма и Берни Джентил, с ними – моя сестра Мэри, ее муж Гленн, а еще дядя Тед и тетя Пэт. Они все уплетали за обе щеки и старались не говорить с набитыми ртами.

Мы с Карой сели на складные стулья на входе, с огромной чашей конфет на телевизионном столике между нами. За окном почти совсем стемнело, и толпы детишек вышли на охоту за добычей. Минут двадцать мы ни секунды не сидели без дела: к нам валом валили футболисты и феи, астронавты и инопланетяне, принцессы и смурфы. Однако от горы сладостей, казалось, не убыло. Я не стал одеваться как положено (если, конечно, не считать серые штаны и серую же толстовку), но Кара, как обычно, оторвалась на полную катушку. Я много за что ее люблю, в том числе и за это. Очень жизнелюбивая, Кара из всего устраивает праздник. Она может одеться самым милым в мире придворным шутом (как раз как в тот год); она может неделями выбирать подарок на Рождество и попасть в точку; она может остановить машину на обочине, чтобы полюбоваться прекрасным зимним закатом. Кара способна увидеть красоту, изящество и смысл в самых разных каждодневных проявлениях. Если я – это тени, лунное мерцание, сказки смерти и ужаса, то она – свет солнца, смех и дорожка из желтого кирпича в «Волшебнике страны Оз». Мы уравновешиваем друг друга.

Вскоре после семи Кара объявила, что собирается на кухню – освежить наши стаканы, и оставила меня в одиночестве у двери. И почти сразу по подъездной дорожке к дому хлынула огромная толпа любителей сладостей под предводительством Дарта Вейдера и Элвиса Пресли – хихикая, подпрыгивая и порыгивая. На кнопку звонка нажал Элвис. Я сгреб чашу с конфетами, вышел к ребятам и принялся швырять горсти конфет в наволочки, кульки и пластиковые муляжи тыкв. Когда толпа сладкоежек двинулась дальше, хором осыпая меня благодарностями, я бросил взгляд на противоположную сторону улицы. На тротуаре перед домом Хоффманов, словно воронье пугало, безмолвно застыла одинокая темная фигура. То не был ребенок – слишком высокий, и он не пытался укрыться; казалось, он разглядывает меня. Наверное, чей-то скучающий папашка ждет ребенка, подумалось мне. Или полицейский в штатском, таких сегодня много. Или вообще детектив Харпер снова за мной шпионит.

Я уже собирался развернуться и уйти, когда из-за поворота на Тупело выехал грузовик, и я разглядел фигуру в свете фар, залившем двор Хоффманов. Это был не детектив Харпер.

Одежда на мужчине была темных тонов, а лицо закрывала маска, очень напоминающая ту грубую поделку из мешковины, что я недавно видел по телевизору и в газете. Во рту у меня мгновенно пересохло, холодный пот залил шею.

Незнакомец просто стоял и не двигался, пристально смотрел, опустив руки.

Внезапно где-то на подъездной дороже сверкнула вспышка фотоаппарата и отвлекла мое внимание.

– Еще один, всего один разочек! – взмолилась чья-то изнуренная мама.

Невероятный Халк и Супермен высунули языки и приняли героические позы, и снова сверкнула вспышка. Когда я вернулся взглядом на ту сторону дороги, человека в маске уже не было.

– Как дела? – спросила Кара, подходя с напитками прямо к двери.

– Все нормально, – соврал я, шагнув в дом. Я жадно отхлебнул лимонада и ни слова не сказал о том, что я только что видел.

Наверное, просто розыгрыш, убеждал я себя. Как та сцена во второй части «Хэллоуина», где один из парней одевается Майклом Майерсом.

Вечер близился к концу, и мы с Карой взяли на себя роль привратников дома номер девятьсот двадцать по Хансон-роуд, приветствуя припозднившихся гостей и обнимая на прощание уходящих. Первыми ушли Джентилы, торопясь раздать здоровенные конфеты «Бейби Рут» – сколько себя помню, то был их коронный номер. Перед уходом мистер Берни вытащил сверкающий серебряный доллар из кармана пиджака и молча бросил мне. Дядя Тед – отцов младший брат и самый большой в мире ребенок, которого я знаю, хотел было меня за штаны дернуть, но передумал и просто потрепал макушку. Тетя Пэт распекала его без умолку, пока оба шли к машине.

Вскоре после половины восьмого появилась Карли Олбрайт с ушами Микки Мауса, небрежно приколотыми на макушке. Она помогла нам раздавать конфеты бесконечному