Главные пары нашей эпохи. Любовь на грани фола - Андрей Шляхов

Вся вина, безусловно, лежала на Андрее. Любвеобильный характер артиста разбил его семью. Случилось так, что Миронов возобновил близкие отношения с актрисой Театра Сатиры Ниной Корниенко (многие читатели помнят ее хотя бы по фильму «Место встречи изменить нельзя», где она сыграла эпизодическую роль Шуры, соседки Шарапова).

Всегда находятся люди, считающие своим долгом совать нос в чужие дела и сообщать женам о проделках их мужей. Нашелся такой «доброжелатель» и в окружении Миронова и Градовой. Екатерина узнала даже адрес квартиры, на которой происходили встречи Андрея и Нины.

Преисполненная негодования, Екатерина подкараулила влюбленную пару и застала ее, что называется, с поличным. Скандал вышел страшный — назавтра о нем говорила вся Москва, и не только Москва театральная. Между женщинами завязалась драка, во время которой Андрею удалось украдкой покинуть «место преступления».

Екатерина долго терпела «шалости» мужа, надеясь, что когда-нибудь он возьмется за ум, но теперь ее терпению настал конец. В категоричной форме она потребовала, чтобы Андрей оставил ее в покое, заявив, что больше с ним жить не желает.

Миронову пришлось подчиниться — жена была непреклонна в своем решении. Он ушел к родителям, взяв с собой одежду и свою знаменитую коллекцию джазовых грампластинок. Мария Владимировна долго корила сына тем, что он потерял двухкомнатную кооперативную квартиру на улице Герцена, оставшуюся за Екатериной и маленькой Машей.

Так закончился этот роман.

Гораздо позже, когда Андрея уже не будет в живых, Екатерина Георгиевна напишет: «Жизнь рядом с Андреем шла замечательно, даже, несмотря на развод который был совершен ошибочно и расскаянно оплакан. Я не могла переступить через один факт его биографии, который по молодости лет воспринимается всегда трагично. А теперь бы я, конечно, даже не придала этому значения, а помогла бы ему выпутаться. Виню я только себя, потому что женщина должна быть сильнее. Развод не был основан на неприязненных чувствах друг к другу. Скорее всего, он проходил на градусе какого-то собственнического импульса: была затронута самая важная для обоих струна.

Александр Семенович сказал мне однажды, что Андрей любит один раз. „Надо еще посмотреть, сможешь ли ты так любить. Увлечения могут быть у тебя, но не у него. Он — ребенок в любви, он — однолюб“. Я никогда не думала, что в сорок шесть лет оборвется жизнь Андрея, поэтому не подводила итогов ни в наших отношениях, ни в понимании его отношения ко мне. Но я всегда чувствовала, что он — однолюб. Как замечательно говорила его мама Мария Владимировна: „Мужей, Катенька, можно менять до бесконечности, но стоит ли?“ Это была ее сакраментальная фраза.

Наши отношения были построены на пылкой, глубокой любви, очень интересной обоим. Мы развелись в 76-м году, прожив пять лет. И тем не менее взаимоотношения были любовные до самого конца, до его смерти».

Месяцем позже Театр Сатиры отбыл на гастроли в столицу социалистической Чехословакии — Прагу. Там произошло очередное возобновление близких отношений Андрея с Татьяной Егоровой. Однако эта «реставрация» длилась только во время гастролей — в Москве Андрей сразу же возобновил отношения с актрисой Ларисой Голубкиной, которую в прошлом не раз звал за себя замуж. Однако Лариса неизменно отказывалась и в итоге вышла замуж за поэта Николая Арсеньева-Щербицкого, от которого за год до описываемых событий родила дочь Машу.

Лариса вспоминала: «Я была мамина дочка… Я была очень инфантильной девушкой… Были у меня в тот период какие-то страсти, но быстро уходили в песок. А когда мне мужчины делали предложение, я отказывалась, думая, что брак меня сразу привяжет к дому… Андрей дарил мне корзины цветов еще в институте. Он мне делал предложение четыре раза на протяжении десяти лет. А я говорила: „Нет!“ Потому что не хотела замуж. Я ему говорила: „Зачем мы женимся? Я тебя не люблю, ты меня не любишь“. Он говорил: „Потом полюбим. Вот поженимся и полюбим“. И он добился своего… Я вышла за Андрюшу когда мне было уже за тридцать, но я считаю, что это мой первый брак. Все, что происходило до этого, — просто несерьезно. А тень первой жены Андрея над нами не витала…»

Голубкина была чуть ли не единственной из подруг Андрея, которой удалось без особого труда найти общий язык с его властной матерью. Еще не будучи женой Миронова, она часто навещала Марию Владимировну и регулярно ходила вместе с ней по театрам.

Мария Владимировна была сторонницей брака Андрея и Ларисы, тем более что совместная жизнь с сыном тяготила ее. Мария Владимировна то и дело попрекала Андрея потерей квартиры, он нервничал, запирался в своей комнате и часами не выходил из нее, слушая музыку. Ситуация требовала срочного разрешения…

В итоге Андрей переехал к Ларисе, жившей тогда на Селезневской улице, напротив Театра Советской армии. Для Голубкиной появление Андрея с вещами в ее квартире оказалось неожиданностью. «Было невероятно смешно, — вспоминала она. — Андрей примчался на грузовике и привез мне унитаз импортный — дефицит! — зеленое кожаное кресло и старинную лампу. Я так хохотала!

А следом за ним пришел его отец Александр Семенович и говорит:

— Лариса, что же это такое?

Я говорю:

— Александр Семенович, я его не звала, это он сам ко мне пришел, вот видите, даже со своим сортиром.

Все Менакеры — люди с прекрасным юмором. Александр Семенович сел со мной, сказал:

— Знаешь, Лариса, Андрей очень тяжелый человек. Ты с ним не справишься.

Я возразила:

— Александр Семенович, почему вы все его ругаете? Папа говорит — тяжелый, мама — тяжелый. Оставьте нас в покое. Мы разберемся!»

Как ни странно, после расставания Екатерины и Андрея отношения между ними улучшились. Не совсем удачный брак обернулся хорошей, искренней дружбой. Это устраивало обе стороны. Андрей часто навещал бывшую жену и дочь, причем мог нагрянуть совершенно неожиданно, без предупреждения.

«Он очень нежно к нам с Машей относился, — рассказывает Екатерина Георгиевна, — разбирал наши междоусобицы, так всегда смешно говорил и грустно: „Когда я о вас думаю, мне всегда хочется к вам, думаю, как у вас мирно, хорошо, а вы тут еще и деретесь“. Это если я Машку за что-нибудь наказывала, она ему жаловалась. Очень часто мы с Машей, а жили мы в актерском кооперативе на Герцена, 49, приходили домой и вытаскивали его записки, засунутые во всякие щели. Смешные всегда, с ласковыми именами. „Родные мои“ или „девочки мои“. Писал, что заезжал, но нас не застал.

В последние годы жизни Андрей стал режиссером. Я играла у него в „Феноменах“. А в „Бешеных деньгах“ мы оба исполняли главные роли. Я обожаю эту работу. А вот Розину (роль Градовой в спектакле „Безумный день, или Женитьба Фигаро“. — А. Ш.), с которой начался мой альянс с Театром Сатиры, я так там никогда и не сыграла. А для Андрея Фигаро стал последней ролью».