Работы по психиатрии - Карл Юнг

В 1896 г. она превратилась в "Германию и Гельвецию из исключительно сладкого масла" и утверждала, что она - "Ноев ковчег", "спасательная лодка" и "почтение".

С тех пор болезненный бред ее еще усилился; последняя фантазия заключается в том, что она "лилово-новокрасное чудо моря, а также и голубое".

Эти примеры показывают, до какой степени могут дойти подобные патологические представления. Пациентка эта годами считалась классическим примером бессмысленных бредовых идей, порождаемых ранним слабоумием. Благодаря ей жуткая сила безумия произвела глубокое впечатление на сотни студентов-медиков. Но и этот случай безумия был блестяще разобран современным анализом. То, что больная говорит, вовсе не есть бессмыслица; напротив, ее слова полны глубокого смысла, так что имея ключ этого бреда, можно понимать ее без особого труда.

К сожалению, время не позволяет мне описать технические приемы, благодаря которым мне удалось разгадать эту тайну. Ограничусь несколькими примерами, поясняющими странное изменение образа ее мыслей и их выражений.

Больная, например, утверждает, что она - Сократ. Результат анализа этой фантазии следующий: Сократ - величайший мудрец, величайший ученый. Его оклеветали, и он погиб в тюрьме благодаря своим клеветникам. Она же добросовестнейшая портниха, которая "ни одной нитки никогда зря не разрезала, куска сукна на пол никогда даром не бросила". Она работает без устали, но ее напрасно обвинили, злые люди заперли ее в дом для умалишенных, где она и пробудет до своей смерти. Поэтому она - Сократ. Как видите, простая метафора, основанная на прозрачной аналогии.

Другой пример: "Я - лучшая профессура и прекраснейший художественный мир". Результат анализа: она - искуснейшая портниха; она выбирает наивыгоднейшие фасоны, те, на которые при всем их изяществе идет мало материи; она умеет положить отделку наивыгоднейшим образом; она своего рода профессор, художник по своей части. Она шьет лучшие одежды и дает им вычурное название "одежды музея улиток" (Дом "Улитки" считается очень аристократичным в Цюрихе. Он находится рядом с музеем и библиотекой, посещаемыми высшими кругами цюрихского общества). Только лица, посещающие дом "Улитки" и музей, являются ее заказчиками, ибо она - лучшая портниха; она шьет лишь одежду "музея улиток".

Пациентка также называет себя Марией Стюарт. Результат этого анализа схож с результатом анализа слова "Сократ" - невинные страдания и смерть героини.

"Я - Лорелея". Анализ: Старинная песня "Не знаю, что это значит" и т.д. Когда она рассказывает свою историю, никто ее не понимает; ей отвечают, что не знают, что она хочет сказать. Поэтому она - Лорелея.

"Я - Швейцария". Анализ: Швейцария - свободна. Никто не сможет отнять у Швейцарии ее свободы. Пациентка несправедливо заключена в сумасшедший дом. Она должна была бы быть свободной, как Швейцария. Поэтому она - Швейцария.

"Я - журавль". Анализ: В балладе "Ивиковы журавли" есть следующий стих: "Кто свободен от вины и ошибок, сохранит детски-чистую душу". Она невинно попала к дом для умалишенных. Ничего дурного она не сделала. Поэтому она журавль.

"Я - Колокол Шиллера". Колокол Шиллера - величайшее творение великого художника. Она же самая усердная, самая лучшая портниха, достигшая высшего совершенства в шитье. Поэтому она - Колокол Шиллера.

"Я - Гуфеланд". Анализ: Гуфеланд был лучшим врачом своего времени. Ее же страшно мучают в доме для умалишенных, и лечат ее плохие врачи. Но она такая выдающаяся личность, что должна была бы лечиться у самых лучших врачей, например у Гуфеланда. Поэтому она - Гуфеланд.

Пациентка употребляет первое лицо настоящего времени глагола быть ("я есьм") весьма произвольным образом. Иногда в ее устах это означает "мне принадлежит" или "мне подобает", иногда же - "я должна была бы иметь". Это доказывается следующим анализом:

"Я - главный ключ". Анализ: Главный ключ открывает все двери дома умалишенных. Этот ключ давно уже по праву принадлежит ей, ибо она много лет владеет Бургхольцли. Это обстоятельство и выражается упрощенным способом фразой: "я - главный ключ".

Смысл ее бреда главным образом сосредоточен в следующих словах: "Я монополия". Анализ: Больная подразумевает монополию производства ассигнаций, которая, по ее мнению, давно уже принадлежит ей. Она считает себя обладательницей монополии ассигнаций во всем мире. Благодаря этому она владеет громадными богатствами, вознаграждающими бедность и убожество ее жизни.

Родители ее рано умерли. Поэтому она "Королева Сирот". Они жили и умерли в очень большой бедности. И на них она изливает благодать, щедро дарованную ее сумеречным бредом. Однажды, например, она дословно выразилась следующим образом: "Родители у меня одеты; моя мать пережила страшно тяжкие испытания - столько горя - а я с ней за столом сидела, - накрытым белой скатертью и обильно сервированным".

Тут мы имеем дело с пластической галлюцинацией, одной из тех, которым пациентка постоянно подвергается. Это наглядное исполнение желаний, напоминающее бедность и богатство Ганнеле Гаутпмана, особенно же ту сцену, где Готвальд говорит: "В лохмотьях была она - теперь она в шелковых платьях; босой она бегала, а теперь у нее на ногах хрустальные башмачки. Скоро она будет жить в золотом замке и каждый день есть жареное мясо - здесь она питалась холодным картофелем".

Но фантазии нашей пациентки, относящиеся к исполнению ее желаний, этим не ограничиваются. Швейцария должна уплатить ей ренту в 150 000 франков. Директор Бургхольцли должен ей за несправедливое заключение 80 000 франков. Ей принадлежит остров с серебряной рудой - величайшие серебряные рудники в мире. Поэтому она считает себя "величайшей ораторшей", владеющей "величайшим красноречием", ибо, по ее словам, "речь - серебро, а молчание - золото". Ей принадлежат все красивейшие имения, все богатейшие кварталы города, все города и страны; она владычица мира, даже "втройне владеет миром". Бедная Ганнеле возвысилась лишь до места рядом с небесным женихом, наша же больная владеет ключами царства небесного; она не только всеми почитаемая земная царица, как Мария Стюарт или королева Луиза Прусская. Она - Царица Небесная, Матерь Божия, и в то же время само Божество. Но и в этом земном мире, где она была лишь бедной домашней портнихой, на которую никто не обращал внимания, она добилась исполнения своих желаний, ибо выбрала себе трех мужей из знатнейших семейств города; четвертым же ее мужем был император Франц-Иосиф; от этих браков у нее родилось двое детей - мальчик и девочка. Она, одевавшая, поившая и кормившая своих родителей, теперь заботится и о будущем своих детей. Сыну своему она передает большие базары города Цюриха; поэтому сын ее, как владелец базара, носит титул царя (Bazar - Zar). Дочка ее похожа на свою мать. Поэтому она станет владелицей дома умалишенных и заменит свою мать, освободив ее таким образом из заключения. Поэтому она получит название "заместительницы Сократа". Ибо заменит Сократа в темнице.

Бред больной далеко не исчерпывается приведенными примерами. Они лишь дают понятие о том, насколько богат ее внутренний мир, хотя она и представляется как бы отупевшей, апатичной, впавшей в идиотизм. Вот уже 20 лет как она сидит в рабочем зале и механически чинит белье, произнося время от времени несколько бессмысленных слов, до сих пор еще никем не понятых. Причудливый их набор представляется нам теперь в ином свете. Это как бы отрывки загадочных надписей и сказочных фантазий, с помощью которых больная, отвратившись от жестокой действительности, основывает чуждое миру царство, в котором столы постоянно накрыты, и в золотых дворцах идут великолепные пиры. Мрачному, туманному миру реальности она предоставляет лишь загадочные символы, не заботясь о том, чтобы кто-либо их понял, ибо наше понимание ей давно уже не нужно.

Эта больная тоже не единичный случай, а пример известного типа больных, всегда представляющих подобные же симптомы, лишь не всегда столь резко и полно выраженные.

Из приведенной параллели с "Ганнеле" Гауптмана видно, что и этой области коснулся поэт, обильно черпая из богатой своей фантазии. Это совпадение не случайно. Оно доказывает, что поэты и душевнобольные имеют нечто общее, что, впрочем, заключено и в душе каждого человека, а именно безостановочно работающую фантазию, постоянно стремящуюся смягчить жестокую действительность. Тот, кто внимательно и беспощадно наблюдает за собою, не может не сознавать того, что в каждом из нас существует это стремление сгладить все тяжелое, затушевать все жизненные вопросы, чтобы беззаботно вступить на легкую и свободную дорогу. Из-за душевной болезни стремление это выступает наружу. Когда оно одерживает верх, то действительность рано или поздно затягивается как бы паутиной и превращается в далекий сон; сон же постепенно заменяет действительность, частью или совершенно поглощая больного.