Мой босс - мой враг? - Кира Фарди

— Тимур предложил.

— Твой спаситель? Опять? Молодец какой, мужик! И что он предложил?

Я рассказываю, а потом озадаченно смотрю на Машу и внезапно понимаю: и правда, Тимур пытается спасти меня уже во второй раз. А если вспомнить, что именно он взял меня на работу (Анна Павловна проговорилась), то уже в третий. Почему? После той трагедии чувствует во мне родственную душу?

«Дурочка, признайся себе, — шепчет внутренний голос, — ты испытываешь те же эмоции». Я опускаю глаза и смотрю на тату, слегка касаюсь ее пальцами.

— Ты же хотела ее свести, как устроишься на работу, — ловит взглядом мои движения Маша.

— Хотела, а теперь сомневаюсь. У всей старой команды такие тату на разных местах тела, и никто их не стесняется.

— Влилась в огненный коллектив? — смеётся Маша.

— Точно, огненный, — улыбаюсь и я, вспомнив значение иероглифа.

Рассказав подруге о проблеме, я словно перекладываю часть ноши на ее плечи. На душе становится легче, настроение поднимается. Пока мою посуду и убираю со стола, соседка ищет фильм, который решили посмотреть перед сном. Звонок телефона слышу не сразу.

— Это тебя, — заглядывает в кухню подружка.

— Да, слушаю.

— Женька, наглая стерва! — голос тетки звенит от возмущения. — Степка к тебе со всей душой, а ты? Он ради тебя человека убил, а ты завела уже кавалера, бессовестная твоя рожа!

— Тетя Зина, я не хочу с вами разговаривать, — теряюсь от нападения и не даю отпор сразу.

— Ах, ты не хочешь! Да? Сын пришел домой с обожженным лицом. Это так ты благодаришь за его внимание к тебе.

— Тетя Зина, оставьте меня в покое! — горло сдавливает спазм.

Тут же бросаюсь к сумке и брызгаю в рот лекарство. Дыхание немного восстанавливается.

— Я-то тебя оставлю, а вот Степка не прощает предательства!

— Что? Какое предательство? Когда я его предала? Наоборот, выручила, не рассказала следователю, что прекрасно понимаю причину нападения на меня, что могу назвать всех, кто хотел меня изнасиловать и убить. Да и парень, который меня спас, тоже пострадал.

Меня уже несёт по бездорожью. Долго сдерживаемый гнев вырывается наружу и со всей мощью обрушивается на голову тётушки.

— Ну, ладно тебе, Женька, — внезапно сдаёт позиции тетка. — Кто старое помянет…

— Я о любви вашего сына ничего не знала, а сейчас тем более не собираюсь ее принимать. Кроме братских чувств, нет в моей душе ничего. Слышите, ни-че-го!

— Но Степану как быть? Ты вон, устроилась хорошо. Работаешь в большой компании, личиком светишь на всю страну. А он после отсидки никому не нужен.

— Вам нужен, матери. Все, разговор окончен. Больше не звоните, иначе сменю ещё раз номер.

— Да мне он и не нужен, могу в компанию прийти, с твоим боссом поговорить. Так и так, в семье трудности, дайте прибавку племяшке…

От такой наглости я захлебываюсь слюной, набежавшей в рот, и ничего не могу сказать.

— Только посмейте! — говорю сквозь зубы. — Только посмейте!

— А что ты сделаешь-то? У тебя даже прописка московская, да и то наша. Выпишу тебя, и с работы вылетишь, как миленькая. Сама к нам приползешь.

Машка, стоявшая у двери и слушавшая разговор, вдруг срывается. Она выхватывает трубку и кричит:

— Не нужна ей ваша прописка! Она скоро замуж выйдет!

Соседка свапает по экрану, отключая звонок, а я без сил плюхаюсь на стул. Слёзы отчаяния сами катятся по лицу.

— Маш, может, мне домой уехать? — хлюпаю носом я.

— Ещё чего выдумала! — подружка становится рядом, обнимает меня за плечи. — У тебя мать слабохарактерная, сразу тетке позвонит, а та со своим сыночком прикатит. Нет, Женька, твоё спасение — замужество. И найти надо сильного человека, который этих… в бараний рог согнет.

— Да где же этого сильного взять?

— А твой спаситель?

— У него невеста есть.

— Сама же сказала, что они расстались.

— Видимо, не до конца, раз ему подстраховка нужна. Так что, подружка, его предложение — это всего лишь способ защиты, не больше.

— Не скажи, не скажи…

Рингтон телефона перебивает ее пламенную речь. Мы дружно опускает глаза на экран: незнакомый номер. Переглядываемся.

— Банк, наверное, — шепчу я. — Не буду отвечать.

— Номер не банковский, те обычно из одинаковых циферок состоят, да и время уже позднее, рабочий день закончился.

Точно, стрелки на часах показывают девять часов. Звонки прекращаются, но тут же щёлкает уведомление. Я открываю журнал сообщений и читаю: «Уважаемая Евгения Михайловна, вам доставка. Для вас приятный сюрприз».

— С этого же номера, — шепчет Машка и выглядывает в коридор.

— Мать ети! Это что ещё за сюрприз?

Мы на цыпочках подкрадываемся к двери и заглядывает по очереди в глазок. Напряжение нервов зашкаливает, поэтому, когда раздаётся звук звонка, обе взвизгиваем и бросаемся в комнату. Но человек за дверью не уходит. Он вежливо стучится.

— Евгения Михайловна, не бойтесь, посмотрите, вот мое удостоверение.

Я опять прилипаю к глазку. Вроде бы все в порядке, есть кривое фото, адрес, номера и название фирмы, вот только прочитать его не успеваю.

— Рискнем? — спрашивает Машка, киваю в знак согласия.

Соседка набрасывает цепочку, я хватаю сковородку и готовлюсь вмазать по лбу любому, кто сунется с нападением. Мы открываем дверь, за ней стоит молодой паренёк и широко улыбается, а в руке он держит огромную корзину цветов.

— Это вам, распишитесь.

Я неловко корябаю свою фамилию и захлопываю дверь. Маша выуживает из глубины цветов открытку и протягивает мне. Ее глаза блестят от возбуждения: в нашей с ней скучной жизни приключений не случается.

«Дорогая, Женя!