Я Распутин. Книга 3 - Алексей Викторович Вязовский

— Скажите государю, — наклонился я к уху Петра Николаевича, — что у англичан ружья кирпичом не чистят: пусть чтобы и у нас не чистили, а то, храни Бог войны, они стрелять не годятся.

— Вы это к чему, Григорий Ефимович? — подозрительно нахмурившись спросил великий князь.

Шутки он похоже не понял. И вообще с чувством юмора у “инженера” оказалось туго. Всю дорогу из столицы изводил меня различными “прожектами”. Тут был и самолет-автомобиль со складывающимися крыльями, и крылатые ракеты для полетов на другие континенты и даже авиатакси. Наш поезд с официальной делегации ехал на Запад медленно, с остановкой на инспекцию оборонительных крепостей, так что наслушался я всякого.

— Да к тому, что все эти парады да оркестры суть та же самая чистка кирпичом. Показывают внешний блеск и отрывают солдата от наращивания внутренней силы.

Редигер с Палициным заинтересованно придвинулись поближе, Федор Федорович не утерпел:

— Во-первых, смотры позволяют увидеть, насколько бодры и здоровы солдаты. Во-вторых, внешний вид показывает, насколько хорошо поставлена служба. И в-третьих, умело ли они действуют вместе.

— И часто ли крепостному полку придется в бою вместе вот так маршировать? Я бы поинтересовался — каков запас снарядов в крепости, правильно ли они хранятся, исправны ли орудия, как быстро расчеты могут подготовить их к стрельбе и насколько точно поразят цели… А парадное прохождение дело нужное, но далеко не первостепенное.

Спор о чистке ружей кирпичом мы продолжили на обеде в честь прибывших гостей, коий дало командование крепости. Слава богу, помимо меня на нем присутствовали и другие гражданские лица из числа губернского начальства, а то бы заклевали меня господа генералы. Но системно их возражения в итоге приходили к одному и тому же аргументу — вы человек штатский и в военных вопросах дурак дураком. Ну, разве что формулировали повежливее.

Зато по моей просьбе Владислав Тышкевич, знакомый мне по Думе, пригласил высокую инспекцию посетить его имение. А местные небесники организовали для поездки несколько автомобилей. Ни в какое имение, разумеется, ехать я не собирался — поутру кавалькада машин пересекла Вилию и покатила на север, прямо к IX-му форту, где и высадила нас всех.

Разумеется. обстановка на форту, где нас не ждали, мало была похожа на вчерашний парад-алле и потому недоуменные интонации начальствующих лиц быстренько заглохли и сменились лающими. По плану, доложенному вчера генералом Григорьевым, на IX-м форту вовсю расширяли полевые укрепления, по факту же рядом со рвом уныло ковырялось от силы два десятка солдат под командой подпоручика.

Вот он и отдувался за все начальство сразу перед тремя генералами такого уровня, что представить себе разговор с ними он мог лишь в мечтах. Или в страшном сне.

Но несмотря на вопиющую юность, робевший поначалу подпоручик шустренько освоился и бодро отвечал на вопросы. Наверное, оттого, что я сразу шепнул — не боись, паря, говори правду, а коли обидит кто, сразу мне жалуйся, я Распутин. Это имя уже крепко засело в общественном сознании.

Господа военные, кто слышал, изобразили на лицах неудовольствие, но промолчали. Разве кто-то из адъютантов тайком показал поручику кулак.

Расклад нам предъявили вполне обычный — большинство солдат на “вольных работах” в Ковенском уезде. То есть трудятся на уборке урожая, обеспечивают крепость продовольствием или, что вернее, зашибают деньгу в полковые кассы, откуда она перетекает в полковничьи карманы. А что модернизация крепости от этого идет ни шатко, ни валко, всем пофиг.

Пока там генералы от инфантерии да инженерии терзали подпоручика, я отправился к солдатам. Они поначалу вытянулись во фрунт, хоть и были без мундиров, в одних рубахах, и даже приставили лопаты “к ноге”.

— Господин Распутин! — обратился ко мне самый бойкий, с курносой рязанской рожей.

— Ваше сиятельство! — пнул его солдат постарше, видать, унтер.

— Бросьте, мужики, по простому зовите.

— С графьями не положено, — спокойно заметил третий, но смотрел недобро.

— Да какой я граф, смех один. Крестьянином родился, даст бог так и помру. Шелуха это все.

— А коли так, Григорий Ефимыч, — снова подкатил бойкий, — табачком не богаты? Мы за утро весь запас скурили.

Унтер цыкнул на него, но я только развел руками:

— Нету, не курю и вам не советую. Вся грудь изнутри у вас чернотой потом изойдет.

Проняло. Но не всех.

— Может, еще и не пьете? — с поддевочкой спросил третий.

— Пью, как не пить, еще Владимир Святой сказал “Веселие Руси есть пити”. Только умеренно.

— А в газетах пишут, что вы за вечер ящик мадеры выпиваете! — бойкий тут же пострадал за длинный язык, получив затрещину от унтера.

— Не, здоровья не хватит. Так, стакан может и все. И то, только для запаху — своей дури хватает.

За разговорами сопровождающие нас лица на другом фасе форта организовали пикничок, куда мы и перешли всей толпой, снабдив подпоручика и солдат частью припасов.

— Прекрасный форт, новейший проект! — обвел панораму рукой великий князь.

— А какой в нем смысл, Петр Николаевич?

— Вы человек не военный, поэтому объясню просто: здесь необходимо прикрыть стратегически важные железнодорожный тоннель и переправу через Неман, — пока еще вежливо ответил Петр Николаевич.

— Да это понятно, — спрятал я усмешку в бороду, — но какой смысл городить форты в трех верстах от крепости?

Трое военных в больших чинах откровенно засмеялись, рассаживаясь на привезенных стульях вокруг доставленного стола.

— Ну как же, Григорий Ефимович, форты не дают противнику применять артиллерию по крепости, — объяснил мне как дурачку Редигер. — К тому же, этот форт уже в пяти верстах.

— А какова дальнобойность немецкой осадной артиллерии?

Все посмотрели на Палицина. Федор Федорович отвлекся от фужера с вином и выдал ответ немедленно:

— Пятнадцатисантиметровая полевая гаубица образца 1902 года имеет дальность восемь километров. Тяжелые орудия — до двенадцати-четырнадцати.

— Ну вот я человек не военный, как верно заметило Ваше высочество, но давайте представим, что я командую осадной армией. Какой смысл мне перестреливаться с крепостью, если я могу вдалеке, вне досягаемости фортов, расположить дальнобойную артиллерию и уничтожить форты один за одним?

— Время, Григорий