Та ещё штучка (СИ) - Риз Екатерина

Я отвернулась от него. Возмущаться и обижаться на его слова и уверенный тон, было глупо. Я понимала, что Соболевский прав. Именно таким Леша и был. Бунтарем, авантюристом, пышущий идеями и энтузиазмом. И все его идеи носили не слишком законный характер. Иногда мне казалось, что ничего другого, как продумывать очередное ограбление, он и не умеет. Но Лешка был таким милым, таким очаровательным, позитивным и увлеченным, что я довольно скоро перестала бояться и напрягаться по поводу его идей и образа жизни. Он всегда говорил, что это его работа, такая, как есть, и я старалась не видеть того, чего видеть не должна была. Но ведь я прекрасно понимала, что мой муж – преступник. Так кого я обманываю? Нет ничего удивительного в том, что он и меня обманывал. Ради моего спокойствия, ради нашего общего будущего, семейного благополучия. Что нас с ним связывало вместе, так это желание быть единым целым, пройти весь путь до конца рядом друг с другом. По сути, так и получилось, вот только его путь был ужасно коротким.

- Мальчик знает кто его отец?

- Кое-что знает, - ответила я.

- Что кое-что?

Я недовольно глянула на него.

- Естественно, я не рассказывала ребенку, что его папа – вор, находящийся в розыске. Не думаю, что он вырос бы нормальным с такими знаниями. Гриша знает, что его отец погиб ещё до его рождения. Знает, как его звали, и как он его любил… Этой информации ребенку вполне достаточно. Или ты своих детей воспитываешь как-то иначе?

Александр невесело усмехнулся.

- Ну, во-первых, мои дети куда старше, скрыть от них моё пребывание в тюрьме возможным не представлялось, а, во-вторых, Тамара и не старалась.

Я помнила жену Соболевского. Встречались мы с ней нечасто, обычно только по каким-то выдающимся датам и застольям, и особо общительной персоной она не была. Всегда серьёзная, собранная, с холодным, настороженным взглядом. К тому же, у нас с ней была большая разница в возрасте, я была девчонкой рядом с ней, и наше с ней знакомство не то что бы не заладилось, особо и не состоялось. Перебрасывались приветствиями и парой слов о погоде, на этом все.

Тамара была сотрудником какого-то научного НИИ, помню, говорили, что её приглашали на работу в зарубежную компанию, с возможным переездом в Канаду, это было больше десяти лет назад. Она не давала ответа из-за мужа, наверное, всё-таки любила его, их объединяли дети, подростки к тому времени. Мальчик и девочка. Но, судя по тому, как отстранённо Соболевский сейчас говорит о жене, о бывшей жене, в их общении много поменялось.

- Мы развелись вскоре после того, как меня осудили. Дети тоже общаться перестали, Тамара им запретила. Хотя, с сыном я отношения наладил уже после того, как освободился. А вот дочь… - Соболевский прискорбно поджал губы, хотя, почему-то особо расстроенным он мне не виделся, лишь пересказывал мне свою жизненную историю. – Ксюша живет в Канаде, с матерью, и обе общаться со мной не хотят.

- Мне жаль, - проговорила я, чтобы хоть что-то сказать.

Александр пожал плечами.

- Это плата за нашу бурную молодость, - хмыкнул он. На Филатова глянул. – Да, Вань? Одиночество – наш бич?

Иван Олегович сурово сдвинул брови.

- А я здесь при чем? От меня жена в Канаду не сбегала.

- Ну, ещё всё впереди.

- Вот ты обрадовал.

Я сидела в кресле, закинув ногу на ногу, и смотрела на них. То на одного, то на другого.

- Я, конечно, могу порадоваться вместе с вами нашей встрече после стольких лет, посмаковать воспоминания, повздыхать о наших потерях, - проговорила я, - но, если честно, хотелось бы прояснить ситуацию до конца, попрощаться и уехать.

- Ты совсем не рада меня видеть? – удивился Соболевский.

- Совершенно, - ответила я, даже не стараясь быть вежливой. – Извини, но я считаю нашу встречу лишней.

Соболевский, вместо того, чтобы обидеться, снова рассмеялся, в голос. Головой качнул.

- Сима, ты неподражаема.

- Приму за комплимент.

- Прими, - согласился он. – Но ты у нас девочка…

- Я уже не девочка.

- Хорошо, девушка, - смирился он с моим замечанием. – Ты у нас девушка умная, и прекрасно понимаешь, что ты здесь не просто так. И точно знаешь, что тебя и другие люди ищут. Так что, придется тебе потерпеть, и немного пожить под крышей моего дома.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я помолчала, делала вид, что обдумываю его слова. Потом спросила:

- Ты что же, защищать меня будешь?

- Конечно, - удивился Соболевский. – В конце концов, ты жена моего близкого друга, мать его сына. Я обязан вас защищать. Это мой долг.

Я молчала. Чувствовала внимательный взгляд Филатова, направленный на меня, но головы не поворачивала, глазами с ним не встречалась. Смотрела на Соболевского.

- Если ты рассчитываешь на мою благодарность, Саша, - начала я, а Александр деланно удивился, брови вздернул. Повторил за мной:

- Благодарность какого рода?

- Да хоть какого, - проговорила я выразительно, - то ты сильно ошибаешься. Я тебя ни за что благодарить не собираюсь.

Он кивнул.

- Хорошо, договорились.

Я поднялась, на мужчин взглянула.

- Я не знаю, что вы замышляете, не знаю, для чего вам понадобилась я, но так и быть, я готова провести в этом доме некоторое время. Если это всех устраивает. Но затем я уеду. Понятно?

- Сима, тобой интересуются другие люди, - сказал мне Иван. – И ты прекрасно знаешь, по какому поводу.

Я смерила его красноречивым взглядом.

- Так сделай так, чтобы они перестали мной интересоваться.

Филатов встретил мой взгляд, нахально ухмыльнулся.

- И что мне за это будет?

Я решила притвориться не понимающей.

- Не знаю. Спроси у Александра Ростиславовича. Это ведь он тебе платит. А у меня денег нет.

Я направилась вон из гостиной, но услышала у себя за спиной заинтересованный голос Соболевского:

- Я чего-то не знаю?

Если честно, мне было не слишком интересно, что Филатов ему ответит. Пусть хоть пикантными подробностями делится. Я лишь хочу выбраться отсюда поскорее, и избавиться от их компании раз и навсегда.

Я поднялась по лестнице на второй этаж, и остановилась в легкой растерянности, оглядываясь, не зная, куда идти. Коридор расходился в обе стороны, три двери с одной стороны и три с другой. Пока я раздумывала, в какую заглянуть первой, одна из дальних дверей осторожно приоткрылась, и я увидела выглядывающую в коридор Таю. Направилась к ней, увидела, как Тая крестится в облегчении при виде меня.

- Слава богу, ты пришла, - проговорила она, а я её обняла. И сказала, пытаясь успокоить:

- Все хорошо, не переживай.

Гриша, разбирающий свои вещи, оглянулся на меня.

- Мама, смотри, у нас есть балкон.

- Здорово, - улыбнулась я сыну. А сама окинула взглядом комнату. Довольно просторная, со своей ванной комнатой, большой двуспальной кроватью и, как отметил Гриша, небольшой балкончик. Я на него вышла, глянула вниз. Ничего утешительного, спуститься с него не по чему, а прыгать себе дороже – внизу бетонированная площадка. Я вернулась в комнату, посмотрела на своих любимых людей и выдала бодрую улыбку.

- Значит так, у нас всё хорошо, мы в гостях. Поживем здесь некоторое время. Гриша, я тебя только об одном прошу: веди себя хорошо. Не бегай, не хватай вещи без спроса. Договорились?

Сын глянул на меня расстроено.

- Мама, я же не маленький. Я умею себя вести в гостях.

- Очень на это надеюсь, - не стала я ему верить на слово. Посмотрела на Таю, затем продолжила: - И ещё я попрошу тебя не болтать о наших делах. Кто бы не задавал тебе вопросы. Хорошо?

- Даже дяде Ване не рассказывать?

Я подавила вдох.

- Даже ему. К чему ему о нас знать много?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Гриша пожал плечами.

- Хорошо, не буду с ним болтать. А что у нас за дела такие, мам? Секретные.

Мы с Таей переглянулись. Ребенок как спросит, если не в бровь, так в глаз. Я присела на постель, на сына посмотрела, со всей своей искренностью.

- Нет у нас никаких секретов, - сказала я ему. – Но зачем откровенничать с чужими людьми? Для откровенности и разговоров есть семья. Да? Мы трое. Если захочется поговорить или что-то спросить, подойди ко мне или к Тае. А с дядей Ваней и дядей Сашей тебе не стоит проводить много времени. Ты меня понял?