ЧОП «ЗАРЯ». Книга четвертая - Евгений Александрович Гарцевич

— Кажись, уйдем, — выдохнул Гидеон.

— А сложности-то такие зачем? Просто бы скинули моторку и все? — я уселся на пол и наконец-то начал переодеваться.

— Хер его знает, — цокнула зубами Банши, видимо, входя в новую роль. — Это был план Исаева, и завод, кстати, его. Захочешь, сам спросишь, мы сейчас к нему едем.

Глава 24

К Исаеву мы попали не сразу. Все какими-то окольными путями, объезжая блок-посты и пережидая облавы по отдельным районам. Уже после теракта Грешников в ресторане Яръ (а ничем иным это здесь не называли) город перешел на полувоенное положение, а сейчас так вообще стал похож взбудораженного перепуганного ежика на стимуляторах.

Почему ежика? Да, просто потому что, куда ни глянь, везде наткнешься на что-то острое: штыки у стражников, колючая проволока на заборах, дорожные шипы на перекрестках.

Но мы прошли. Большой колонной одинаковых грузовиков, то рассыпаясь поодиночке, то собираясь в кучу перед досмотрами. Как правило, стражников хватало только на первые два и, может, последний в колонне, а дальше либо лень, либо взятка (мол нам очень некогда), либо авторитет и харизма водителя из первой машины.

Также выехали и загород, а километров через десять оказались в одном из имений семьи Исаева. Не самом крупном, так, скорее дача с банькой для кутежа и передышки от городской суеты.

Исаев в окружении капельниц и двух молоденьких медсестер (блондинки и рыженькой) лежал на большой кровати. Голова перебинтована, рука в гипсе, под глазами синяки, сами глаза красные с перелопанными капиллярами, и весь какой-то бледно-серый.

«…а девчуньки-то барские ничего…» — хмыкнул Ларс: «…я бы так тоже поболел бы…»

«…сплюнь, дурень старый…» — ответила Харми: «…у него вся энергетика порвана, я вообще не пойму, как он выжил-то…»

Я тихонько кашлянул, привлекая к себе внимание, и пока одна из медсестер шла в мою сторону, окинул Исаева взглядом через ауру. Такого я еще не видел. Рваные потоки видел, пятна и червоточины тоже попадались, но так чтобы человек выглядел одним сплошным опухшим синяком и переливался от желтого до фиолетового цвета — было впервые. Мешок раздавленной картошки в луже бензина и то презентабельней выглядит.

— Прекрасно выглядишь, лиловый особенно тебе к лицу, подходит к родовым цветам, — я грустно улыбнулся, в ответ на слабый блеск узнавания, промелькнувший в глазах Исаева.

— Не торопись меня хоронить, — закашлялся Исаев, пытаясь приподняться на подушках. — Я лучше себя чувствую, чем выгляжу. А вот тебя я поздравляю!

— С чем это?

— Ты самый разыскиваемый преступник в Империи, кхе-кхе, — то ли засмеялся, то ли закашлялся Исаев.

— Сомнительная ачивка, — я хмыкнул, но заинтересованные косые взгляды медсестер, конечно, были приятны.

— Что?

— Забей, это у нас так в Томской губернии говорят, когда алыча плодоносит сверх меры, — я махнул рукой. — Но ты же в курсе, что меня подставили и все было не так?

— В курсе, — Исаев выпил какой-то микстуры, поданной медсестрой, на секундочку закрыл глаза, а по лицу у него пробежала волна блаженства, после чего говорить он смог уже лучше. — У меня человек там был. За тобой приглядывал, чтобы ты мне больше не вешал лапшу на уши про непричастность к сгоревшим ювелирам, — Исаев пристально посмотрел на меня, но я лишь скорчил обиженное лицо, мол, опять ваши предвзятые подозрения. — Пас он тебя снаружи, так что, что именно ты нашел внутри, я не знаю, только догадываюсь. А вот как тела выносили и крестьянку в дом загнали — это видел. И того, кто этим всем руководил.

— Примечательная личность?

— Да, — Исаев кивнул рыженькой, и та принесла тонкую папку со смазанной черно-белой фотографией и двумя желтыми листочками. — Зовут Сайлас. Он у них что-то типа стратега. Ознакомься и расскажи уже, что ты там нашел.

Фотография не на паспорт, что-то типа репортажной съемки. Невезучий судя по пятнам, которые помешали проявить кадр полностью, фотограф умудрился заснять Грешника в тот момент, когда он врывался в помещение. Явно там где-то шел бой — в дверном проеме за спиной Сайласа виднелось облако огня, в руках кривая сабля с наколотой на нее головой какого-то бедолаги. Плюс прямо в кадр летели щепки и толстая свинцовая пуля, пробившая стену. В общем, кадр на миллион — такой бы точно в моем прошлом мире выиграл бы премию «Репортаж года».

Ракурс, конечно, мелковат. Но разглядеть было можно. И пусть Сайлас выглядел, как типичный Грешник — морщинистое лицо, язвы, проблемы с зубами и дырявый нос сифилитика. Но и уникальные черты присутствовали, а именно, пустая глазница, которую пересекал длинный рваный шрам. Правая часть лица была рассечена от брови до подбородка.

На листах бумаги информации было совсем мало. Полупостой профайл с заголовком: «Особо опасен» и с незаполненными пунктами: возраст, место рождения, прописка — все пустое.

Только предполагаемый статус: «глава элитного отряда», родственные связи, в которых числился младший брат, и перечень происшествий, где он был замечен. Как минимум трижды он попадал в поле зрения службы Исаева — погром в Кирове, резня в Туле и убийство семьи некоего графа Трубичевского. Где один только чудом уцелевший крестьянский мальчик в полубреду твердил про одноглазого дьявола, который руководил истреблением и которого называли Сайлас.

— Не томи уже. И так понятно, что не рядовой экземпляр в городе орудует, а самые шишки приперлись. Лучшие, млять, кадры. С одним таким я как раз и встретился, — сказал Исаев улыбаясь. — Надо, кстати, страничку обновить, вычеркнуть, что у него брат есть. Рассказывай давай!

Я и рассказал. Про блуждающий чумной разрыв, про места силы под городом, про варианты, где он может быть и сколько ему осталось до полного созревания. И про Артемьева рассказал, особенно про чокнутую сестру. Про ту границу, которую они давно перешагнули — про силу, про скверну, про то, что они уже не люди.

Исаев слушал внимательно, кивал и переспрашивал. Особенно про все, что касалось чумного разрыва. Знал, что это такое, и понимал возможные последствия. Если он откроется, то потеряем не только столицу, а всю Московскую область (и неважно в каких границах — из этого мира или из моего прошлого).

— Надо брать Львова, — от долгого разговора даже в горле пересохло. — Прайд завяз по самое не балуйся. Начнем со Львова, а дальше уже выйдем на остальных и переловим всех залетных Грешников.

— Так-то оно так, — Исаев задумался. — Но у нас опять твое слово против его. И даже с учетом твоей, как ты говоришь, алычивки, он-то поизвестней будет. И сильно влиятельней. Тьфу, да, что там говорить. У меня отец родной не поверит, что один из самых богатых и влиятельных родов такое замышляет.

— А император?

— Он поверит, но сделать просто так ничего не сможет, — Исаев вздохнул. — Тут не сказка, чтобы по моему Императорскому велению и хотению отрубить предателю голову. Половина аристократии воспримет это, как царский произвол, а вторая половина, может, втайне и порадуется, но открыто выступит за Львова. Ему полгорода либо должны, либо обязаны. А с учетом, что враг народа у нас теперь ты, то Львов очень легко свалит все на тебя и в глазах общественности станет жертвой. И про «Прайд» не забывай — это практически вторая армия.

— И что делать-то? Может, просто его завалим?

— Ага, завалилка еще не выросла. — Исаев, явно, устал от прошлой длинной речи и затих на несколько минут. — Даже если собрать всех охотников, кому можно доверять. Плюс, гвардия, плюс инквизиторы, то мы его замок год штурмовать будем и не факт, что возьмем. А он за это время активирует разрыв.

— Значит, давай его закроем! — я пожал плечами. — Закрывалка-то уже нормальная отросла.

— Смешно, — совсем не улыбаясь, скривился Исаев, — но шанс есть. Львов расслаблен сейчас, бояться ему нечего. Тебя упустили, но по факту, ты уже ничего не изменишь. Твоя фотокарточка во всех газетах и во всех полицейских управлениях с пометкой не вступать в переговоры, валить на месте. После смерти Артемьева он возглавит операцию по зачистке города. Я смогу убедить императора, назначить его.

— М-да, так он никого и не зачистит, может, шестерок только каких сдаст для вида.

— И это тоже отлично, — Исаев все-таки улыбнулся. — Ты знаешь, где точно сейчас портал? Закрывать его нужно с первой попытки, вторую Львов нам не даст.

— Буду думать, четыре варианта есть, — я мысленно вывел перед глазами карту с местами силы.

— Львов нам