И пришел Лесник! 17 (S-T-I-K-S) - Василий Лазарев

— Что они из себя возомнили, — ухмыльнулась Лиана, разглядывая их в бинокль, — это, что им Нормандия?

— Замечательная реконструкция, с удовольствием погляжу ещё раз. Лодки у нас ещё не было, — сказала папаша Кац потирая лапки. — Давно хотел исследовать морские глубины.

— Старичок, а как же «Кац не любит моторные лодки»? — напомнил ему Сиплый.

— Кац не любит надводные аппараты, про подводные Кац ещё ничего не говорил, — отрезал Изя Кац.

— Вот же скользкий типок, — засмеялась Вика.

— Да, такого сложно прижать, — согласился Сиплый.

— Они что с треногой собрались штурмовать Зелёную милю? — спросила Вика. — Жень, может прихлопнуть их, чтобы не мучились?

— Погоди, погоди. Не пойму в кого они собрались палить. И как они вообще рассчитывают столкнуть лодку обратно в море? — я взял у Лианы бинокль.

— Откуда они, Горец?

— По слухам у них есть база под водой. В километре от берега, но как вы понимаете нырять туда никому не охота, — пожал плечами Горец. — Последним исследователем морских глубин был Пингвин, после него энтузиастов больше не было.

— Почему?

— А как? Зажать нос и прыгнуть в воду? — впервые за вчера рассмеялся Горец. — А там тебя крокодил ждёт.

— У нас есть скафандры, в них можно попробовать, — напомнил папаша Кац.

— А у меня таких нет, кстати, весьма вероятно, что вас не пристрелят на подходе. Лодку отожмёте и в путь. Вы же по-ихнему балакаете?

— Свободно говорим на нолдовском, — важно ответила Лиана, — без акцента. Мы практически носители языка.

— Поздравляю. Ебушки-воробушки! Так вот в кого они… Бежим! — Горец подскочил и как угорелый заметался вдоль бассейна.

— Что случилось, объясни хоть! — крикнула ему Вика. — Изя, ты его точно вылечил?

— Вы не видите? — Горец указал в море, где спокойная вода начала формировать водоворот. — Нолды в километре отсюда охотятся на Кайдзю. А сейчас похоже они поменялись ролями.

— Кайдзю, это кто у нас? — слегка нервничая спросила Вика.

— Я кажется знаю, — загробным голосом сообщил Изя Кац. — Жень, помнишь железы в колбах, что мы нашли на большом корабле нолдов в Центре?

— Ты ими ещё дары скидывал? Помню. Вроде как их добывают из чудовищ метров по семьдесят ростом. Кайдзю?

— Угу, а вот и оно! — море бурлило, закручиваясь водоворотом. Над поверхностью показались два шпиля. По мере подъёма они становились наростами на чудовищно большой голове. Чёрная хитиновая конструкция размером с Мавзолей Ильича, поросшая острыми выступами, медленно поднималась из воды. Вместо носа голова имела отбойник как у акулы-молота, а взамен нормальных зубов Кайдзю имела штакетник в несколько рядов, между которыми могла спрятаться вся наша компания. Лап на туловище у монстра я насчитал четыре. Две больших и две маленьких. Большие имели шесть пальцев, увенчанных когтями и соединёнными между собой перепонками, а маленькие по три. С маленьких пальцев сорвались несколько молний и с треском ударили по корпусу лодки вскипятив вокруг неё воду.

Чудовище шагало по дну приближаясь к обезумевшим нолдам. Они уже собрали треногу и теперь наводили аппарат на Кайдзю. Чудище возвышалось на тридцать метров над поверхностью, а ведь оно ещё даже и наполовину не вылезло из воды. Я почувствовал, как мои волосы на голове начали активно шевелиться. Горец успокоился видя, что никто не бежит и обречённо сел на краю бассейна. В этот момент выстрелила тренога, звук её выстрела я запомнил давно и надолго. Ну всё, Кайдзю уже труп. На моей памяти ещё никто не переварил треногу. Стремительный ослепительно яркий белый шар вылетел из дульного среза мортиры. Футбольный мяч преодолел разделяющие нолдов пятьдесят метров и врезался в живот Кайдзю. Раздался дикий рёв боли, смешанный с ненавистью. Кайдзю сделала кульбит, её грандиозного размера ласты выскочили из-под воды и чудище перевернувшись в воздухе отлетело назад, сев на жопу поднял при этом хорошую волну. Однако это было только начало. Нолды лихорадочно что-то крутили в треноге и были крайне озабочены чем-то. Похоже после единственного выстрела она у них сломалась. Давно не стреляли, надавать бы по заднице вашим командирам. Ствол надо чистить! Теперь уж поздно, со злорадством подумал я, когда Кайдзю взметнув вверх целую гору воды выскочила из морской пучины.

В её брюхе зияла если не дыра, то уж точно солидная рана. Она дымилась, из неё что капало и свисало. Кайдзю с омерзением пошамкала своим молотом вместо носа и несколько раз устрашающе открыла пасть. Из небольших отверстий на верхней части молота показались булькающие сопли. Кайдзю была в бешенстве и тут же произвела подряд три залпа молнией с маленьких лапок. Первый выстрел разметал артиллеристов-неудачников и расплавил треногу. Нолды как тараканы бросились врассыпную, а Кайдзю протрубила на всю округу как она недовольна. Через пару секунд она уже гналась за своими обидчиками встав на большие и задние лапы. Подобно собаки-молоту она в один прыжок достигала нолда и всасывала его. Застыв на пару мгновений и после этого, она гналась за другим. Через пять минут на пляже осталась только лодка и Кайдзю. Чудовище встало во весь рост и утопая почти по колено в песке направилась к лодке. Подойдя к ней, она тщательно обнюхала её, но ломать не стала. Я услышал облегчительный выдох папаши Каца, но так и не смог оторвать глаз от трагедии на пляже. Кайдзю сожрала весь экипаж в шестнадцать нолдов, но по-прежнему выглядела голодной. И тут она повернулась в нашу сторону принюхиваясь своим молотом. Ну конечно же, яичница с беконом, соки, а главное папашин самогон!

— Это пиздец, товарищи! — безапелляционно подвёл итог нашей жизни Изя Кац.

— Изя, не мельтеши. Разблокируй ещё одного ликвидатора и пусть отдуваются, — быстро сказал я. — Ты только представь, железы Кайдзю сами к тебе пришли!

— Горец, вы когда-нибудь убивали их? — дрогнувшим голосом спросила Вика.

— Нет, как это можно убить? — удивился он.

— Ликвидаторами, смотрите она к нам лезет! — от пляжа нас отделяли высокие скалы метров в пятьдесят высотой. Обычно к морю люди спускались по вырубленным ступеням, но Кайдзю просто подошла к обрыву и положила на него свой любознательный нос от акулы-молота. Затем на краю обрыва показались большие лапы с характерным скрипом вонзившееся в базальт скалы. Он начал крошиться.

— Она учуяла яичницу, — неуверенно