Народные дьяволы и моральная паника. Создание модов и рокеров - Стэнли Коэн

группы проследить трудно. Троицын день в Бичсайде прошел совсем тихо. Крайне маловероятно, что это было связано с присутствием специальных констеблей, – в городе было слишком мало молодых людей, которые могли бы устроить беспорядки[186]. Запросы не помогли мне установить, сколько дежурило специальных констеблей и были ли они вообще. Если молодежь не пускали в город каким-то хитроумным способом, это осталось неизвестным, и в любом случае этот способ либо оказался неудачным, либо не использовался в августе, когда в городе действительно происходили серьезные беспорядки. Комитет, похоже, распался, все же заметно повлияв на местные взгляды и политику, по крайней мере временно. Возможно, полиция и городской совет приняли бы меры и без Комитета охраны, но Комитет и шумиха, поднятая Блейком, скорее всего, форсировали некоторые их действия.

Какой тип личности является движущей силой таких инициативных групп? Беккер различал два вида блюстителей морали – правилоприменители (агенты контроля) и создатели правил. Прототип создателя правил – борец за нравственность или воинствующий реформатор, тот, кто, исходя из абсолютных нравственных убеждений, стремится уничтожить зло, которое его беспокоит. Хотя Беккер замечает, что не все сторонники кампаний в защиту нравственности так уж чисты в своих мотивах и всецело преданы им, он не описывает другие типы. Сторонников инициативных групп, выступавших против модов и рокеров, можно разделить на истинных борцов и прагматиков. Истинным борцом за нравственность движет не только личный интерес, но и праведное негодование. В отличие от прагматика, он рассматривает свою деятельность как «правое дело» или «миссию» и считает, что инициативу следует развивать даже после того, как достигнуты краткосрочные цели. Объективные свидетельства для него значат мало, как замечает Смелзер о нормоориентированных верованиях: если зло совершается, то дело обстоит в точности, как он предсказывал, а если нет – планы поменялись по вине обманщиков[187]. Обычно борцы за нравственность не ограничиваются непосредственной проблемой, а помещают ее в более широкий контекст. И если старейшина К., например, продемонстрировал некоторые из этих свойств, то Джеффри Блейк воплотил их все.

Я бы не хотел утверждать, что профиль Блейка – взятый непосредственно из заметок к интервью – типичен для сторонников моральных инициатив или даже их поборников. Однако Блейк «репрезентативен» в том смысле, что олицетворял множество элементов системы верований о модах и рокерах.

Личная информация: 40 лет, родители из рабочего класса. По окончании школы был подмастерьем, активно работал в профсоюзе, который, как он теперь считает, «пошел псу под хвост» после того, как был поглощен более крупной профсоюзной структурой; профсоюзы стали слишком влиятельными: «это еще один знак, что массы захватывают власть – в более крупной организации ты теряешь свое чувство идентичности». Во время войны служил на флоте. Интересуется музыкой, начал заниматься шоу-бизнесом, работая пресс-секретарем и менеджером по связям с общественностью. Со временем стал менеджером известной поп-звезды. Знает «все о мире пиара» и цинично к нему относится: «Нет ничего, на что они бы не пошли ради денег. Вы можете рассказывать мне сказки, что пресса и телевидение несут ответственность перед зрителями, но их интересует только одно: найти хорошую историю и продать ее». Два с половиной года назад купил отель, так как не выдержал лондонского ритма и хотел более спокойной жизни. Любит Бичсайд, не поехал бы больше никуда в этой стране, но не прочь переехать в Новую Зеландию или Америку. Считает себя кандидатом на иммиграцию «из-за того, как здесь обстоят дела».

Восприятие проблемы: на первый взгляд, Блейк подчеркивает, что его основной мотив – защита коммерческих интересов. Он утверждает, что есть объективные свидетельства влияния беспорядков на коммерцию в праздники: так, отель на шестьдесят номеров получил только две заявки на бронирование в пасхальные каникулы, в его собственном отеле количество бронирований снизилось, он слышал и о других отменах. Магазин подарков на набережной, оборот которого обычно составляет 1000 фунтов, выручил всего 40. Людей «терроризируют банды». «В моем отеле отдыхающие весь день сидели в номерах, они были слишком испуганы, чтобы выйти на улицу. Я потерял 4000 фунтов на отменах бронирования. За 15 недель высокого сезона у нас здесь обычно бывает около 7000 человек в неделю. Это семейный курорт, а теперь именно семьи боятся приезжать. Неужели мы должны терять тысячи гостей и средства к существованию из-за трех тысяч невежественных хамов? А если мы потеряем тысячу „невинных“ модов и рокеров, что с того? Мы просто пытаемся защитить нашу безопасность и наш город. Всем коммерсантам надо жить, и это мой дом, а они лишают меня моей жизни. Это вопиющее злоупотребление и издевательство, которое профсоюзы сочли бы самым серьезным преступлением из возможных: лишение человека условий для жизни».

Однако очевидно, что у Блейка были другие мотивы и ориентации. «Это не только коммерческий вопрос, но еще и унижение. Я имею в виду, что мы должны стоять в сторонке и не можем ничего сделать». Проблема затрагивала не только Бичсайд: «Это не только наша, а национальная проблема, поэтому я готов предоставить вам всю информацию, какую смогу. Возможно, наш опыт поможет другим… Эти хулиганы – не просто хулиганы в Бичсайде, они хулиганы и дома, в будни, а не только на праздники». Вопрос шире, чем причинение ущерба и насилие: «…власть не уважают, бесцеремонно отвергают… это как эпидемия, если не взять ее под контроль, неизвестно, чем все закончится… Это господство толпы, а ее следует приструнить; необходимо остановить это наводнение, пока не стало слишком поздно… Мы должны оказать сопротивление».

Необходимо было принять индивидуальные меры, потому что «власть имущие» не осознали остроту проблемы. «Это безотлагательная проблема, и потому нужно действовать незамедлительно. Как с дорожно-транспортными происшествиями: если ограничить скорость до 15 миль в час, количество смертельных случаев на дорогах сразу же снизится, вот и все… Можно сказать так: плотину прорвало, и надо немедленно решать, как заделать брешь. Именно этого власти не видят. Бесполезно прятать голову в песок и занимать высокоморальную позицию. Это может окупиться через десять лет, но сейчас это бесполезно. Возможно, вы заметите улучшение в 1976 году, но в 1966-м это не поможет. Дело не в том, что я не думаю о более далеких последствиях… Это как утопающий, который совсем не хочет вкладывать деньги в покупку спасательной шлюпки… Я знаю, что для проведения вашего исследования, чтобы прийти к правильным заключениям, потребуется десять лет, но какой толк нам от этого сейчас? Нужен закон о чрезвычайном положении, что-то вроде чрезвычайного налога».

Как именно официальные агенты потерпели неудачу? «Муниципальный