Победитель - Владимир Геннадьевич Поселягин

ещё не привыкли, когда взгляд замыливается, потому не удивительно что многие на нас таращились. Один голем открыл мне дверь, и мы втроём прошли в подъезд кирпичной пятиэтажки. Там на третий этаж. Дальше один из телохранителей нажал на кнопку звонка и стали ожидать под трели сигнала. Не сразу, но дверь нам открыли. В дверях стояла седая статная женщина, были видны следы увядания, но также донёсся запах больного и лекарств. Сканер показал мужчину в зале, видимо не ходящий, и предположу, что это муж этой женщины, возраст схож. Та внимательно нас осмотрела, на големов внимательно, явно сразу опознав в них бойцов, и опасных, потом внимательно на меня, когда я спросил:

— Антонова Валентина Сергеевна?

— Кто вы? — вопросом на вопрос, подала та голос, и видимо что-то сообразив, пыталась закрыть дверь, да было поздно.

Один голем не дал. Дальше захватив ту за горло, не давая закричать, а я негромко сказал:

— Обеспечьте нам возможность спокойно поговорить.

Ударом кулака второй голем выбил замок соседней двери, сканер показал, что эта однокомнатная квартира пуста, и мы зашли, прикрыв и дверь Антоновой, и эту, куда прошли. Голем донёс дёргавшуюся, синеющую лицом женщину до дивана в зале и кинул на него. Пока та кашляла, и слезящимися глазами зло на нас поглядывала, я сел напротив, на стул, и задал вопрос:

— Вас не убили сразу, по той причине, что мне любопытно. Мой отец приказал принести ему вашу голову, полиэтиленовый мешок и нож при его людях, но я решил всё же с вами поговорить. Вы ведь судья, работали в Мосгорсуде. Октябрь восемьдесят второго года. Вы судили девушку за связь с иностранцем на черноморском побережье, Ольгу Брежневу. По всем нормам, ей должны были дать условное, потому как монеты эксперты не признали валютой, но ей дали три года. Почему?

— Ты кто? — спросила женщина хрипло.

— Я её сын. На тот момент она была беременна мной. Родила в тюремной больнице. Мой отец нашёл нас только год назад, он глава итальянской мафии, весь юг держит. Решил поквитаться со всеми, кто отправил его любимую на зону. Вы у нас первая. Личное дело мамы уже добыли, там все указаны, кто жив, их навестят. Они все умрут. Это семейное дело, таковы правила мести у итальянской мафии. Итак, почему три года?

— Всё было законно.

— Нет, мой знакомый адвокат просмотрел дело. Назвал это судейским произволом. Я в последний раз спрашиваю, почему? В следующий раз вам отрубят руку. Почему?

— Мне дали денег.

— Замечательно. Кто?

— Адвокат подследственной.

— Я понимаю, что я что-то не понимаю, а что я не понимаю, я не понимаю. Ладно, поговорим с господином Берёзовым. Это всё, или ещё что-то хотите сказать?

— Берёзов эмигрировал в Израиль.

— Как и ещё трое по делу мамы, — кивнул я. — Думал после вас отправиться к той твари что сдала маму, написав на неё заявление, она в Харькове живёт, хохлушка, но вижу надо лететь в Израиль, заинтересовали вы меня. Ещё вопрос. Не вяжется с вашей прошлой должностью квартира, в этом доме. Не ваш уровень.

— Нужны были деньги на лечение мужа. Всё ушло. Ещё дом продала. Дочка в США улетела, уже гражданство получила. Мы тут доживаем. Одни.

— Ясно.

Посмотрев на голема справа, я мотнул голову в сторону бывшей судьи, и тот достав «ПБ», выстрелил. Дёрнув головой, судья на пенсии завалилась на диван, с отверстием во лбу. Да, жизнь её потрепала, но за Ольгу, я любого бы порвал. Так что по-моему мнению эта продажная тварь ушла легко. Вот так мы покинули квартиру, пальчики я нигде не оставлял, также под внимательными взглядами жильцов во дворе вернулись в машину, и укатили. Потом на пустыре я сжёг магическим огнём тело школьника. А он мёртв, удар машины вызвал травмы несовместимые с жизнью. Легко ушёл. Впрочем, я и не собирался мучить, не в моём характере. Пристрелить, легко. Сломать позвоночник и оставить умирать, ну можно, но в редких случаях. В основном просто убить, я считал уже достаточным чтобы отомстить. Хотя было пару раз, когда меня доводили, тогда я пытал, и жутко, но такое и было пару раз и я не рад что так поступил. Но не корил себя, сделано и сделано. После этого поехали по следующему адресу. В этот раз к следователю, что вёл дело Ольги. Он жил в Москве, и до сих пор работал в МВД, имел звание подполковника. Заехали на адрес, но там пусто, в смысле жена возилась на балконе, правильно укладывала банки с соленьями, укутывая в ватное одеяло, но мужа не было. Подсчитав, уверенно кивнул, с квартирой не ошибся. Мы развернулись, и начали выезжать со двора, когда голем сообщил:

— Это его машина.

А что, пока я спал после возвращения из Питера, пять големов собирали сведенья по всем фигурантам дела Ольги и убийц сына, так что, если голем говорит, что это служебная «Волга» нужного следователя, что уже три года как в Главке работает, значит его.

— Тарань, — велел я, видя, что мы едем встречным курсом по узкой проезжей части двора.

От удара встряхнуло, голем жал педаль, резина горела, проворачиваясь, но мы толкали «Волгу», да разгоняясь, пока та кормой не врезалась в угол арки дома, сминая багажник. Оба голема тут же выскочили, третий меня страховал, вырубили водителя, к нему у меня претензий нет, и выдернули матерящегося полковника. Три звезды на погонах, тот был в форме офицера МВД. Когда я покинул «Чероки», тот парил пробитым радиатором, видимо всё же повредили, то следователь уже стоял на коленях, руки на затылке, а сзади стоявший голем прижал к его темечку ствол «ТТ». Если очевидцы ещё бежали на помощь, то от такого вида стали оттягиваться назад, тем более два других голема с пистолетами в руках контролировали округу. Я же подошёл, присел на корточки так, чтобы тот меня видел, и спросил:

— Васин, Игорь Валерьевич?

— Да. Ты ещё кто?

— Ну меня вы знать не можете. А вот когда мою маму на три года отправили на зону, за связь с иностранцем и валюту в монетах, она уже носила меня в себе.

— Брежнева.

— Ого, однако и память у вас.

— Решил отомстить?

— Не я, отец. Он глава итальянской мафии, вот и прислал своих людей. Пока только начали. Вы второй,