Дайте шанс! Трилогия (СИ) - Сагайдачный Вадим

– Ничего, завтра будет у нас красавчиком, – отвечает Ева и убирает руку. – Ну все, а то у меня почти ничего не осталось. Кстати, Андрей, а у тебя есть девушка?

Неожиданно заданный вопрос, причем так резко меняющий тему на личное, вызывает у меня недоумение.

– Хм… Даже не знаю, – тут же вспомнил я о Волгиной.

– Теперь, похоже, есть, – засмеялась Эмили и покосилась на подругу.

Ева не осталась в долгу.

– Похоже у Андрея теперь две девушки, я и… – кивнула она на Эмили.

«Три!» – восклицаю в уме, опять же вспоминая о Волгиной. Но всерьез слова Евы естественно не воспринимаю.

– Ладно, девчонки. Пора спать…

– Ой, а я бы еще посидела, – перебивает меня Ева.

– Ева, спать, насиделись уже, – усмиряет ее Эмили, – посмотри, люди кругом спят.

Согласен. Ева меня подзарядила Светом, но что‑то не особо. Спать как хотелось, так и продолжает хотеться.

– Ну все, спокойной ночи. Если что, мы будем рядом, – говорю на всякий случай и поднимаюсь.

– Сладких снов, милый, – играя глазами, улыбается Ева. – И пусть приснюсь тебе только я, а не Эмили.

– Ева! – возмущается подруга.

– А что такого? Андрей мне сегодня по‑любому приснится. Когда мне парни нравятся, они всегда снятся.

– Так… все… я пошел, – говорю, немного смущаясь и покидаю девушек.

«Реально, что ли, понравился Еве?» – в шоке переспрашиваю себя.

Из них двух, я изначально имел виды исключительно на Эмили. О бойкой Еве совершенно не думал. И на тебе, такой разворот.

Но Эмили мне и теперь нравится. В то же время после случившегося с Евой уже нравится и она. Вот только одна проявила симпатию, сказала прямо в лоб, а вторая никак себя не проявила. Хотя мне хотелось бы, чтобы случилось как наоборот.

Впрочем, Еву могла впечатлить моя драка с вояками. А вот Эмили нисколечко. Тут и дураку понятно, если бы она не вмешалась, эти двое нас троих отмудохали. Интересно, что у нее за способность? Воздух, наверное.

Сначала умывания, после свое полукупе. Ребята уже постелились и лежат, обсуждают прошедшую стычку с военными.

– Андрей, ты понял? Сбылось! – прервав разговор, обращается ко мне Роман.

– Ты о чем?

– Ну как о чем. Ты же сам говорил, у тебя что ни день, обязательно драка с тремя.

– Точно! – подхватил Сёма. – Андрюха, да с тобой опасно! То и смотри, голову свинтят!

– Да ну вас… Тут же другое.

Расправил скрученный матрац, застелил его бельем, улегся. Ребята внизу перекинулись парой фраз и смолкли. Не смолкли только два старика, продолжавшие мирно попивать водочку на нижней боковой полке. Теперь, когда все стихло, стало слышно, о чем они разговаривали.

– …А ежели Богу захочется родиться в мире обычным человеком, еще и без памяти. Предположим мож ему там в Раю скучно станет. Ну и как думаешь, наведет Бог на земле порядок?

Собеседник крякнул, сказал: «Будем», видимо пропустил стопочку и лишь тогда перешел к ответу.

– Знаешь таких людишек, они ни то, ни се. Как говорится, ни рыба, ни мясо. Они ни к чему не приспособлены, ничего не хотят, они серость. Вот таким будет на земле Бог – ничтожной серостью!

– Тю ты… Да типун тебе на язык говорить такое о Боге! Он и серость… Тоже нашел сравнение.

– А ты сам посуди, Бог ПОЗНАЛ высшие начала. Все самые высокие благодати. Смог настрадаться, опустившись на дно, искупаться в роскоши и славе. Смог преодолеть самые грязные пороки. А уже потом создал наш мир. Потому как без знаний, без навыков, без опыта создать такое невозможно. А теперь вопрос: что движет людишками? – так не дав собутыльнику ответить, старик повысил голос: – Наши желания! Стремления! Наше хочу! Вот что заставляет нас шевелиться! К чему будет стремиться ОН, познавший все лучшее и худшее, что есть на свете? Чего ему желать или хотеть? О деньгах думать будет, что ли? Или о власти? Сдалось бы ему то и другое. Даже не помня и не зная кто он есть, все его знания и опыт будут сидеть в нем внутри. В его сущности. Ему не захочется снова переживать все то, что он когда‑то пережил, что он когда‑то познал. Не интересно. А когда человек ничего не желает и не хочет, ни к чему не стремится, кто он? Он серый червь.

– Как так ничего не желать и не хотеть… А как же радость бытия?

– Во‑о‑от, полностью соглашусь с тобой. Тут ты прав, у него будет радость. ОДНА! Радость созерцания. Я уверен, ему будет интересно просто сидеть, смотреть и ничего не делать. Это единственное, что будет доставлять ему удовольствие. Лишь в этом Бог найдет смысл бытия на земле. Так шта не надейся, родившись на земле, Бог не станет делать добра. И зла тоже не будет делать…

Я лишь усмехнулся развернутой мысли старика‑пьяницы. Сидеть, ничего не делать и просто созерцать – это не про меня. Больше тянет на оправдание для всяких лентяев. Но в целом идея интересная. Это я понимаю, пережив переход из прежнего мира в этот. Лично убедившись, что жизнь не ограничивается одной только жизнью. Раньше к подобным мыслям я бы вряд ли прислушался. Там в интернате я отверг существование что Бога, что дьявола.

Но если предположить, что размышления старика верные, и Бог есть подобие человека, то я точно не воплощение Бога. Мне нужно дальше идти по своему пути и стремиться достигнуть поставленной цели. А как достигну, ставить следующую. И так пока не закончится жизнь.

Глава 3. Интерлюдия

Наступила ночь. Жизнь в северной окрестности Перми, в поселке Верхняя Курья почти замерла. Но только не в усадьбе Вагаевых. Только что прибыли два крытых грузовика с людьми. Их вооружали и распределяли по территории. Передняя часть усадьбы с основными постройками была усилена еще с вечера. Сначала около 21 часа подняли по тревоге всех в казарме. Спустя полчаса начало съезжаться подкрепление. Легковой транспорт заполнил гостевые места на парковке внутри усадьбы и понемногу начал осваивать место снаружи. Резиденция главы клана перешла на особый режим.

В кабинете Федора Гордеевича Вагаева сидело много людей. Старший сын с внуком, младший сын с внучками, безопасник, ответственный за охрану усадьбы. А еще личный референт и два помощника. Остальных он либо отпустил за ненадобностью, либо не стал тревожить.

Старшие сидели перед главой клана за маленьким столиком, остальные на стульях в отдалении.

Из всех присутствующих лишней можно было назвать внучку главы клана Амалию. Ей было не место среди взрослых при обсуждении серьезных вопросов.

Однако узнав, что старший брат избил самого Тарасова и что отец по этому вопросу идет к деду и берет с собой Илону, она не устояла. В надежде узнать подробности, Амалия потихоньку увязалась за ними, а когда те заходили в кабинет, незаметно прошмыгнула следом и заняла место в самом углу, спрятавшись за двоюродным братом Олегом, который понял ее дерзость и насколько возможно прикрыл от старших собой.

Только что со всеми подробностями о проведенном дне с подопечным доложились водитель и телохранитель. Они вышли и Илона, которой уже давали слово, посчитала своим долгом снова взять сказать:

– Андрей с самого начала хотел убить Тарасова. Вы бы видели, как он его убивал. Он стал бешеным. Там было море крови. Игнат уже лежал и не сопротивлялся, а он продолжал его бить. Там был такой ужас – не передать. А потом, когда Волгина его остановила, он обозвал всех животными!

– Он сказал, что ему пришлось опуститься до уровня животного, чтобы избить другое животное. Это разные вещи. Не путай, – бросив на дочь строгий взгляд, поправил отец.

– Нет, я все же склоняюсь, что Андрей не собирался его убить, – не согласился безопасник, – мы же все только что с разных ракурсов видели записи из клуба. Сначала и когда уже Игнат упал он бил его с максимальной силой. Потом удары ослабил. Я думаю, он хотел нанести ему больше увечий. Именно поэтому он продолжал его бить. В пользу этого говорит и другое. Он убрал руку от горла, а мог бы дальше давить, пока Игнат задохнется. И зачем ему нужно было останавливаться, когда закричала Волгина, если он хотел убить? Она всего лишь крикнула: «Андрей, хватит, ты его убьешь». Он просто разошелся и не отдавал отчет в том, что делает. Его остановил ее крик.