Зверь. Я верну тебя! - Марина Бархатова

наконец-то, ты позвонил. Я уже начал сомневаться в тебе, - Орхан говорит, и я слышу, как он улыбается. Кровь мгновенно стынет в венах, а ярость и злость ошпаривают меня.

- Где она? – с трудом, но убираю из голоса все эмоции, говорю спокойно и уверенно.

- Ты сейчас о Кари?

- Да! К чему вопросы, ты прекрасно понимаешь о ком я!

- Как интересно, - Орхан вдруг начинает смеяться и его смех раскалёнными иглами впивается мне под кожу, - что ж, - он резко обрывается и продолжает, - так даже лучше. Я скину тебе координаты, приезжай. Один.

В динамике раздаются гудки, и я отбрасываю телефон на стол, но тут же хватаю его двумя руками, когда слышу звук входящего сообщения.

На экране высвечиваются координаты, которые я быстро ввожу в программу… но ещё один писк телефона отрывает меня.

Предчувствие худшего топит, чувствую, как снова тьма поглощает меня.

Смотрю на экран.

Он прислал мне фото.

Одно единственное фото, но у меня всё обрывается, когда я открываю его.

Кари.

Её руки связаны, а в глазах стоит неподдельный ужас.

«Это, чтобы ты не передумал. Поторопись, Алекс».

Глава 59

Кари

В салоне машины тепло, но я мёрзну. Обнимаю себя руками и несколько раз провожу ладонями по заледеневшим предплечьям.

Узкие стены каменного ущелья давят. Не люблю закрытых пространств.

Ночь давно вступила в свои права, дорога тёмною лентою вьётся впереди нас и уходит высоко в горы.

Смотрю, как пушистые хлопья снега в свете фар красиво разлетаются в стороны у лобового стекла, и пытаюсь унять внутри себя жгучую тревогу, но быстрые обжигающие взгляды Орхана, каждый раз мои старания обращают в прах.

Вот и сейчас взгляд его голубых глаз обдаёт трескучим морозом и инеем застывает на моей коже.

Сжимаю застывшие ладони, интуиция бьёт в набат, волнение не отступает. В моей душе сейчас разверзается ад, и он изнутри меня сжигает, пожирает и медленно убивает.

Мелкие мурашки рассыпаются по моей коже, чувствительные волоски болезненно приподнимаются. Волчица тихо рычит сквозь сжатые зубы, чёрная шерсть на её холке взъерошена, хвост нервно бьётся из стороны в сторону.

Лея разъярена, она ждёт момента для нападения. Её единственная мысль сейчас такая же, как и моя – защитить потомство, но мне приходится сдерживать нас обеих.

Я уверена, что Орхан действует не один – ему кто-то помогает. Поэтому я не могу тронуть его сейчас, мне нужно быть уверенной, что Юле ничего не грозит.

Моя сумка и телефон остались в такси, и я знаю, что никто не придёт мне на помощь.

Я совершенно одна сейчас и рассчитывать не на кого. Надо как-то самой выбираться из этого ужаса.

На красивом лице Орхана появляется довольная улыбка. Нет, я не смотрю на него, но отчётливо её ощущаю.

Я знаю, ему нравится моё подчинение, мой страх… моя зависимость от него. Орхан ощущает мою тревогу и упивается ей. Он все эти часы планомерно подводит меня к красной черте… границе, за которой я даже в душе перестану сопротивляться и снова, как когда-то с Алексом превращусь в безвольную куклу… жертву…

Он хочет, чтобы я сломалась, и знает на какую точку давить.

Дочь. Юляша. Она моя главная ценность… и моя слабость.

При мысли о дочери дыхание снова срывается, и Орхан это чувствует, слышит, ликует.

Подонок.

Внутри эмоции кипят, нутро обжигает адово пламя. Сильнее сжимаю ладони в кулаки… и так хочется сдавить своими руками его шею, впиться клыками в его горло.

Что. С Ним. Случилось?!

Не верю, что на него так повлияла любовь ко мне! Так не бывает!

Орхан слишком сильно изменился. Из его чистой души исчезла доброта, там сейчас правят холодная жестокость и власть… извращённая, безграничная власть, требующая абсолютного подчинения.

И я дам ему то, что он от меня хочет… я подчинюсь.

Я готова на всё, лишь бы этот безумец не тронул дочь.

На несколько мгновений прикрываю глаза, стараюсь дышать ровно. Мне нужно заговорить с ним, сказать несколько фраз… как-то сблизиться.

Чёрт.

Холодная испарина выступает на лбу, волнение вспарывает сердце, но мысли о дочери отрезвляют.

- Что… - прокашливаюсь, горло слишком пересохло, - что ты делал все эти годы? – хриплым голосом спрашиваю и поворачиваюсь, наконец-то, к Орхану.

- О, ты решила поговорить? – быстро переводит смеющийся взгляд на меня и удивлённо приподнимает бровь.

Подонок!

- Я устала молчать, и мне интересно, как ты жил все эти годы.

- Серьёзно? – невозможно не уловить сарказм в его голосе, но я делаю вид, что не замечаю.

- Да. Я попала в Контроль и обрубила все связи с внешним миром.

- Ты скрывалась от Алекса. Понимаю, - уже без смеха и издёвки, спокойно отвечает, - это же мой папаша спрятал тебя?

- Да, он очень помог мне, - не замечаю, как начинаю разглаживать складки пуховика на коленях. Мне сложно говорить с убийцей, но я заставляю себя продолжить беседу.

- Очень помог тебе… - тихо проговаривает Орхан и переводит взгляд на дорогу, а я замечаю, как сильно он сжимает пальцами руль.

На несколько секунд между нами повисает напряжённое молчание, но потом на лице Орхана появляется хищный… какой-то голодный оскал, и он вкрадчивым голосом продолжает, будто делится со мной самой страшной тайной:

- А ведь он не только от Алекса тебя прятал, - мужчина снова бросает на меня внимательный взгляд, который словно острым лезвием проходится по мне.

- Что ты имеешь ввиду? – не понимаю его.

- Мой замечательный папаша скрыл тебя и от меня. Он уже тогда понял, насколько я зависим от тебя… обращённой Алексом человечки… низшей, - Орхан отвлекается от дороги и снова скользит по моему лицу холодным, пропитанным опасностью взглядом, - а это непростительная оплошность для потомка нашего правящего рода.

- Не понимаю… как… как он узнал? – мурашки болезненной волной растекаются по холодной коже, и в моей душе рождается неприятное предчувствие.

- Эльгюн растрепала, - от этих слов веет лютым холодом, и я вся инстинктивно подбираюсь, а Орхан вдруг начинает смеяться, но через пару мгновений резко обрывает показное веселье, - знаешь, а они вдвоём очень долго морочили мне голову. Думали, я не догадаюсь, что папочка спрятал тебя в своём драгоценном Контроле, - под его колким взглядом я вся сжимаюсь, - а я догадался.

Горький яд понимания растекается на языке, и мне