Два берега - Стелла Чиркова

— Господи! — ахнула Мари. — Они били тебя? Они тебя били? — И кинулась обнимать мужа, которого не видела полгода.

Митя гладил Мари по спине и что-то нежно шептал ей в волосы, а она все продолжала повторять:

— Они били тебя? Они посмели тебя тронуть?

Мари не могла оторваться от мужа. Он что-то хотел сказать ей, но девушка не слушала. Она не знала, как заставить себя сосредоточиться на словах, она судорожно гладила его по щеке и пыталась целовать ему руки. Митя отстранял Мари, а та бормотала:

— А ведь у нас не девочка. У нас будет сын. Как они посмели до тебя дотронуться? Я не верю, что они посмели это сделать.

Только через несколько минут Мари немного успокоилась. Митя посадил жену на стол, а сам уселся у ее ног прямо на грязный пол, она крепко держала его за руки. Мари не стеснялась своих слез. Она не могла собрать мысли воедино, чтобы упрекнуть Митю за его предательство, и в итоге сумела только прошептать:

— Митя, за что?

— Девочка моя любимая…

— Митя, ты мне одно скажи — за что? Я после этого даже умереть смогу — спокойно. Просто ответь — за что? За что?

— Милая, прости меня. Я не знаю, что на меня нашло. Наверное, у меня в голове помутилось. Ну, помнишь, мы с тобой читали новую версию легенды про Пигмалиона, ты же сама подсунула мне эту книжку?

Мари помнила… Ей очень понравился рассказ о Пигмалионе, в котором начало полностью отражало классический миф: гениальный скульптор создал прекрасную статую, потом полюбил ее, потом боги оживили творение. Но в рассказе было и продолжение. Ожившая Галатея стала Пигмалиону верной и нежной женой. Абсолютно идеальной, поскольку он воплотил в ней все свои мечты, ожидания и надежды. Они жили очень дружно, Галатея умела любить своего создателя как никто другой. Она стала музой Пигмалиона, и его скульптуры становились все прекраснее. И вот однажды он не пришел вечером домой. Галатея заволновалась и побежала искать любимого. Она долго бегала от дома к дому и в конце концов оказалась в самом грязном и гадком трактире. Там собиралось отребье, там было противно находиться, но именно там Галатея нашла Пигмалиона. Он пил дрянную бурду, у него на коленях сидела старая, грязная, отвратительная шлюха, скульптор нежно целовал ее. Галатея вернулась домой, а на следующий день спросила создателя, почему он так поступил с ней и чем она это заслужила. Пигмалион искренне раскаивался. Но сказал, что все закономерно. Создавая Галатею, он вложил в нее самое чистое и самое лучшее, что было в его душе. Галатея заставляла его стремиться вверх, требовать от себя многого, не останавливаться в развитии. Но в душе скульптора не все уголки белые. Темные стороны периодически брали верх. Пигмалион оказался недостоин своей Галатеи — слишком трудно жить с идеалом.

В рассказе Галатея снова стала статуей. Мари повторить этого не могла.

— Я люблю тебя! — горячо клялся Митя и жарко целовал жену.

— А Ирочка? — спросила Мари.

— Ирочка — это ерунда. Кому эта корова нужна. Забудь про нее. Я тебя люблю, ты моя жена.

— Но она ждет от тебя ребенка!

— Да наплевать! И вообще, она врет. У меня с ней ничего не было. Я тебе потом объясню. Не морочь себе голову ерундой! Я тебя люблю! Мне дадут мало, там у меня связи и знакомые, я скоро выйду, может, вообще через год. Ты же меня дождешься, ты же моя самая лучшая в мире девочка. — И Митя крепко обнял Мари, прижал ее руки к губам. — Ты ведь меня любишь, да?

— Люблю, — обреченно ответила Мари, но Митя не услышал горечь в ее голосе.

— Вот и прекрасно! Слушай, Мари, скоро конвойный придет. Если что — ты ничего не знаешь, естественно, но у нас прекрасные отношения, мы поссорились, я уходил, но вернусь, поскольку у нас ребенок, я его кормилец и все такое. Хорошо?

— Да.

— И характеристику будут просить на меня. Кстати, адвоката у меня нет, поскольку нет денег. И попросить некого. Ты не поможешь?

— А сколько стоит адвокат?

— Я не знаю… ты узнай, пожалуйста…

— Что еще?

— Да, по мелочи… Если есть возможность, передай сигарет, еды какой-нибудь, только тут не все можно, а что можно, узнать надо у того же следака. Одежду бы еще потеплее.

— Но у меня нет твоей одежды.

Митя призадумался:

— Совсем нет?

— А ты что, не знаешь? Ты ушел, и в квартире ничего не осталось, даже занавесок.

— Родная, но…

— Я знаю, что это сделал ты.

— Но, любимая, ты пойми…

Скрипнула дверь.

— Выходите, — твердо объявил дежурный.

— Я люблю тебя, — быстро бормотал Митя, — никому не верь, никого не слушай, ты — моя жена, и я тебя люблю, дождись меня, я скоро вернусь, и обязательно пришли еды, сигарет и адвоката.

Мари вышла и долго плакала прямо в коридоре. Потом пришел следователь, и она подняла на него несчастные глаза:

— Спасибо большое. Я столько месяцев мечтала об этом.

— О чем? — не понял Михаил.

— Увидеть Митю. — И Мари улыбнулась сквозь слезы. — Я так боялась, что никогда больше не коснусь его руки. Что мне придется жить, не видя его лица.

ГЛАВА 16

Следствие закончилось быстро — в общем-то все было ясно. Улики, свидетели, четко опознавшие Митю и его спутника, — и никакого алиби. Дело почему-то передавалось нескольким разным людям — худенького Михаила сменил пожилой и грузный Олег Сергеевич, а его, в свою очередь, высокий и голубоглазый Арсений Петрович. Каждому из них Мари пыталась дать ложные показания — начиная с того, что Митя был с ней дома и никакой Красновой нет вообще, и заканчивая версией, что все украла сама Мари, пытаясь подставить неверного мужа, дабы отомстить. Слыша последний вариант, следователи выпучивали глаза, как раки, но почему-то отказывались подшивать признание в дело. Отказывались даже за пятьсот долларов, а больше у Мари просто не было, она обещала потом, но ей не давали договорить. Каждый из неподкупных (почему же в газетах герои статей постоянно натыкаются на взяточников — везение?) следователей, так или иначе, пытался воззвать к разуму девушки. Самым откровенным был Олег Сергеевич.

— Девочка, ты с ума сошла?

— Нет, я совершила кражу, раскаиваюсь, готова возместить ущерб и понести наказание. А мой муж ни при чем.

— Мария Михайловна, Маша, можно я уж по-простому, я тебе в отцы все-таки гожусь. Его потерпевшие опознали. Его соседи опознали.

— А вы мне скажите их телефоны, и мы с ними договоримся. Они еще разик посмотрят и поймут, что ошиблись. И вспомнят, что это я на самом деле была. Могу отпечатки пальцев где надо оставить.

— Даже если бы я имел право это сделать — убери свои деньги! — все равно бы ни за что не стал.