Хроника сердца - Георгий Бурков

Левачество – это борьба за власть, борьба корыстная. За счет народа либо прийти к власти, либо договориться с правителями и урвать кусок. Второе чаще. Пока. Потом левые станут смелее. Может возникнуть снова большая ложь, если левые воспользуются так называемой революционной ситуацией и захватят власть. Они быстро станут правыми, т.к. правизна заложена в левизне с рождения. Политика не ориентир для искусства. Искусство постоянно служило политике как средство, не больше. Такое положение искусства (слуга на посылках) все время хотят узаконить, увековечить. Даже придумали чины в искусстве, даже подпустили к орденам.

Только вот не знаю, можно ли дать клоуну Ленинскую премию? Или куда отнести Вийона? Пустяк!

Появилась и распространяется очень опасная болезнь: национальная спесь, национальный эгоизм. Неталантливые писатели, артисты, режиссеры, композиторы или неумелые руководители, равнодушные, корыстные люди, да просто воры и дураки запираются в националистических крепостях от народного гнева и разоблачений и требуют от талантливых и авторитетных соплеменников, чтоб они несли караульную службу вокруг крепостей. «Изобретена» новая форма эксплуатации: взывая к твоей национальной гордости, тебя же и обирают.

То же самое наблюдается и в театре: актеров замучили производственной необходимостью. Во всех театрах, где мне приходилось работать, постоянно создаются экстремальные ситуации с обязательной отменой выходных и с ночными репетициями и т.п., постоянно выискивают мнимых врагов, которые замышляют подорвать авторитет родного театра. А цель одна: отвлечь внимание от действительных проблем, от творческого бесплодия руководителей, от отсутствия идей, от нудного, однообразного процесса репетиций, от отсутствия праздника в театре. И заранее поливаются грязью критики, которые могут обругать спектакль.

Никогда не буду принадлежать к той части народа, которая исторически обречена.

Социалистическая мифология настолько сильно въелась в людей, что даже снять массовку в кино по-свежему невозможно. Штампами социалистической мифологии владеют все. С пеленок!

Однажды на киносъемках я открыл для себя некую закономерность: актер, гример, костюмер, ассистенты – все играют!

В театре играют рабочие сцены: сборка и разборка декорации – мини-спектакли.

Иногда актерская масса в движении напоминает велогонку. Кто-то созрел для больших дел, накопил сил и опыта – и ушел в отрыв. За ним другой. Основная масса отстала. Но в какой-то момент настигает беглецов. Парадокс: в отрыв уходят не всегда на главных ролях. Иногда на эпизодах. Если врач проводит эксперимент на себе, это геройство. Для актера – это профессия.

Легенда и жизнь, притча и жизнь, искусство и жизнь. Как пронзить чужого человека своим страданием, своим горем, своим страхом?

Искусство оберегает людей от сопереживания, я имею в виду эстетическое искусство, охранительное. Если попридержать живое искусство (Шукшина, например), то и оно со временем станет охранительным. Истинное искусство не стареет, потому что всегда опасно для государства. Булгаков, например. Да и «Тихий Дон» тоже ведь настоящая книга. Что касается бабушкиных рассказов, то хорошо бы проследить, как искусство рождается, как мужает и как стареет, умирает.

Последовательно занимаемая культура, хомо советикус и взрыв знахарства, чудодейственных эффектов и психологических эпидемий.

Что делать нам, художникам, в этой ситуации? В преддверии XXI века? Думаю, нам надо погрузиться с наслаждением в эту Игру и довести ее до серьезного научного обоснования, до веселого абсурда, который, догадываюсь, и есть правда искусства.

1986

Буратино и театр.

С пьесы о Буратино и о новом – народном и демократическом – театре я хотел начинать. Но декларировать можно многое, особенно в молодости. Похоже, я упустил свой театр еще в Кемерове. Ведь я очень долго подбирался к своим актерам. «Дальняя дорога» – это был первый блин и, естественно, комом. «Нам 20 лет, старики» – конец поиску актеров и начало поиска театра.

Не в этом сейчас дело. Понял, наконец, почему Васильев дорожит своими актерами. Потому что других не будет. Навар, прибавление, будет медленным и одиночным. Смогу ли я сейчас собрать группу людей, которые станут моими актерами? Смогу ли подняться до студии? Хватит ли сил?

И запаса художественного? Ведь гастрольные режиссерские вылазки можно делать лишь из хорошо укрепленной крепости – из своего театра.

Почему в самодеятельности все рвутся играть? Почему ремесло так живуче? Ведь процессы в самодеятельности происходят те же, что и в профессиональном театре. Иногда мне кажется, что я могу точно угадать королей самодеятельности на профессиональной сцене (они есть и на московской сцене) и подробно классифицировать эту социальную прослойку. Если говорить по «Станиславскому» – это ремесло. А ремесло, надо признаться, стало в наши дни главным «методом». Почему?! Как такое могло случиться? Это после титанических усилий лучших умов театрального мира.

Готовность к смерти (не только человека, но и нации) – это не умирание, не постепенное, поэтапное отмирание клеток, а миг прозрения и духовного очищения от суетной борьбы неизвестно за что. За «величие» Империи, которая построена на твоем рабстве.

КВН и театральные вузы.

Почему еще в пору первых КВНов театральные вузы не принимали участия в этих студенческих озорствах? Допустим, руководство театральных студий опасалось дурного влияния улицы, т. е. самодеятельности. Хотя внутри студии охотно, с первого курса поощрялись капустники, разоблачения. Король-то голый! Ибо «профессионалы» могли проиграть в азарте и в гражданственности. Вот главное! В гражданственности. Театральные вузы погрязли в мещанстве: личики, фигурки, обаяние, сексуальная манкость, искусственные голоса и манеры.

Отсюда: элитарность, кастовость и диссидентство, надменность ко всему народному. И как конечный результат – пьянство и т. д.

Ведомственность! Начнем от печки. У нас, как и везде, есть армия. Стало быть, есть министерство обороны, есть ведомство. Оно обособлено от остальной нашей жизни по целому ряду очень важных причин. А в исключительных случаях, т. е. во время войны, этому ведомству подчиняется вся остальная часть нашего общества. Это важный момент.

У нас есть ведомство внутренних дел. И это тоже «Государство в государстве». О других ведомствах вроде бы так не скажешь. Ну, какая ситуация может привести к власти, скажем, деревообрабатывающее ведомство? Оказывается, это возможно.